Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

«Ух, какая же ты вероломная. Отец опять прислал тебя, чтобы выведать, что мне известно, но я уже не такой дурачок, каким был в Ольховке», – крутилось у него в голове.

– Чего ты хочешь? – вздохнув, холодным тоном спросил Андрей.

Привычное до этого момента поведение Ани после таких слов резко изменилось.

– Что за тон?! – мгновенно вскинулась она. – Звучит так, будто я преследую тебя и уже до смерти достала.

Несмотря на изначально другой настрой, теперь Аня была очень разочарована и зла. Она рассчитывала на него, ожидала получить хоть какую‑то поддержку, а в итоге получила незаслуженное оскорбление. Андрей приподнял руку, хотел ответить что‑то в своё оправдание, но девушка его опередила. Она заговорила с запалом, от чистого сердца, и вместе с огнём её слов горели и её глаза.

– Знаешь, мне показалось, что ты не такой, как другие, что ты чем‑то выделяешься. Я, глупая, решила, что ты относишься к тем немногим достойным людям, которыми я восхищаюсь, но вижу, что я ошиблась. Что ж, век живи – век учись. Спасибо за опыт. Всё, давай, до свидания!

Она круто повернулась и, взмахнув парню рукой через плечо, быстро зашагала по улице, оставив Андрея в одиночестве. Упругие красивые бёдра плавно покачивались, привлекая внимание солдат и офицеров, куривших возле входа. Те, что были ближе и слышали разговор, взглянули на Андрея. Одни сочувствовали его потере, и в их глазах было заметно сожаление, другие не могли понять, как он мог позволить себе потерять такую женщину и смотрели с недоумением или презрением, как на неудачника. Андрей некоторое время провожал Аню озадаченным взглядом, размышляя, стоит догнать её и извиниться или нет.

Пока он думал, один из куривших солдат побежал за Аней, на ходу выбросив окурок, и окликнул её. Андрей напрягся, внутреннее противоборство, подпитываемое легкой ревностью, усилилось, и он чуть было не сделал шаг в её сторону, но солдат уже догнал девушку и что‑то сказал. Аня развернулась, взглянула на него, а потом смачно заехала ему по роже. Наблюдавшие эту картину мужчины почти все разразились хохотом, а Аня отправилась дальше.

Андрей не мог видеть её лица, но если бы мог, то увидел бы, что по её щекам текут слёзы.

Глава 5.2

«Вот козел!», – думала Аня, сидя вечером в комнате, которую ей выделили.

Комнатка была так себе: и маленькая, и не настолько чистая, как она любила, да и мебель была старой и плоховатой, но сейчас всё это её совершенно не заботило, потому что все мысли девушки были о Романове.

Что это было? Что между ними произошло? Почему он повёл себя, как последний дурак?

Все эти вопросы не давали ей покоя с того момента, как она рассталась с Андреем. Её обуревали злость и обида, но выход они нашли только когда она вошла в эту убогую комнату. Как только дверь за ней закрылась, Аня упала на кровать, зарылась лицом в подушку и заплакала, высвобождая сковавшее её напряжение.

Но почему? Человеку постороннему могло бы показаться, что дело в её взаимоотношениях с парнем, но на деле всё было совершенно иначе. Её мир рушился у неё на глазах, и происходило это уже давно.

Полтора месяца назад, когда она проводила очередной вечер в обществе Тани Ткаченко и ещё одной их подруги, вечером домой вернулся Саша. Внешне, казалось, он был спокоен, по крайней мере, поначалу, но в действительности это было не так, и Таня, быстро заметив его состояние, попросила подружек уйти. Но Саша неожиданно вызвался проводить их и был так настойчив, что даже не постеснялся спровоцировать семейный скандал, что было само по себе невероятно.

Оставив взбешенную Таню дома, они отправились в путь. Саша был нервным, не отвечал на вопросы и создавал сильнейшее напряжение. Первой они провели домой Инну, и только когда отошли от её дома достаточно далеко, он заговорил с Аней, и тогда ситуация начала понемногу проясняться.

– У меня проблемы.

Он говорил упавшим голосом, а взгляд был потухшим, словно у затравленного, загнанного в угол зверька.

– Не поняла?

– Моего информатора нет.

– Что это значит? – Аня не могла понять, что происходит.

– Значит, что его нет, – нервно выдавил Саша. – Нет, понимаешь? Он исчез.

Только сейчас Аня заметила, что у Саши трясутся руки. Наконец, более менее собрав в голове картину происходящего с ним, Аня заволновалась. Никогда ещё она не видела, чтобы с Сашей Ткаченко происходило нечто подобное. Для неё он всегда был эталоном сдержанности и умения контролировать свои эмоции.

– И что? Ты можешь нормально объяснить?

– Что объяснять? Что тут непонятного, мать твою? Его загребли! – Саша чуть не закричал, но вовремя спохватился, и тихо добавил. – СБ‑эшники.

– Это контрразведка, что ли?

– Да, бл. ть, она самая, – с ноткой истерики ответил он. – С минуты на минуту они придут и за мной.

– Саша, успокойся, пожалуйста, – вкрадчиво проговорила Аня и, перебарывая страх, попыталась дотронуться до Ткаченко.

– Убери от меня руки, – злобно зарычал он, и Аня отпрянула от него, как от прокаженного. – Это всё ты, твои игры… Мразь, как же я тебя ненавижу.

Аня молчала, пытаясь подавить волну негодования, которая росла в ней, грозя затопить все вокруг. Видя, в каком состоянии находится Саша, она просто боялась выпустить это негодование. Ткаченко же в бессилии нервно выкручивал себе руки. Он не сомневался в своих выводах, но не знал, что теперь делать.

– Послушай меня, – твердо сказала Аня, с трудом сумев справиться с эмоциями и упрятав их подальше. – Не спеши с выводами. Всё может быть совсем не так, как ты думаешь.

В скудном свете далекого прожектора, Аня увидела взгляд Саши и, несмотря на всю свою смелость, невольно сделала ещё шаг назад: это не был взгляд вменяемого человека.

– Закрой свой рот, – выдавил он. – И слушай сюда. Мы сейчас пойдём к нам, и ты заберёшь Таню с собой, закроешься с ней у себя и будешь сидеть там, пока не вернётся твой отец. А потом ты будешь валяться у его ног, облизывать его обувь, я не знаю, что ты будешь делать, но ты должна сделать всё, чтобы её не забрали СБ‑эшники, ты поняла?

Это был вопрос, но он не дал ей даже открыть рот, чтобы ответить.

– Отвечай! – крикнул он. – Ты обещала, что защитишь её! Ты сделаешь это?

В руках у него что‑то блеснуло, и Аня с ужасом поняла, что это пистолет. Она оцепенела от страха и прежде, чем смогла хотя бы выдавить короткое «да», Саша был уже у неё за спиной, а пистолет уперся ей в бок. К горлу девушки подскочил комок, а тело затрясло. Ощущение было похоже на то, которое преследовало её в ту памятную ночь в Ольховке.

– Иди вперёд, к нашему дому, – прошипел Саша и больно ткнул её дулом пистолета в ребро.

Девушка слегка застонала, но безропотно подчинилась его требованиям. Она настолько испугалась, что просто не могла сопротивляться ему.

Они шли быстро. Саша все время подгонял её, а Аня молчала, не в силах сбросить с себя оцепенение. В какой‑то момент ей это почти удалось, но на смену ему пришло новое, ещё худшее чувство – отчаяние. Она предала своих друзей и теперь понимала, что всё, что происходит с ними – её вина. В тот момент она ещё не знала, что главная беда ждёт её впереди.

На подходе к дому, они услышали крики и сразу узнали в них голос Тани. Саша буквально взбесился и толкнул Аню так, что она чуть не упала. Но прежде, чем она успела наладить равновесие и пройти хотя бы несколько шагов, она заметила, как что‑то метнулось в темноте. Отшатнувшись, Аня обернулась и увидела, как кто‑то мощным ударом свалил Ткаченко на землю. В отблесках света, льющегося из окон, она видела две мощные фигуры, заламывающие Саше руки, и услышала щелканье наручников. Её разум, и так находящийся на грани полного помутнения, прорвался, чтобы различить вопли Тани, которые теперь дополнялись проклятиями Саши.