Тонкий мир - Софья Ролдугина

В том фильме девушка «доигралась». Нечто дернуло за нити с такой силой, что бедняжку втянуло в темную комнату, как рыбку, попавшую на крючок, и больше ее не видели.

Возможно, в навеянных «бездной» снах меня пугало именно это – ощущение неизвестного пространства, в котором таится что-то страшное, агрессивное. Не зря же вокруг артефакта клубилась золотистая пыльца, так похожая на ту, которой Древний Рэй отравил Дариэля.

Пожалуй, впервые за все время участия в опытах я по-настоящему захотела докопаться до истины. Дернуть за ниточку прежде, чем тот, с другой стороны, потащит клубок в темноту «бездны» и нам, запутавшимся в связях, как в паутине, не останется ничего, кроме как подчиниться.

Наверное, Ксиль чувствовал мои метания, но не понимал их причины. За сегодняшнее утро он раз пять или шесть поинтересовался, не хочу ли я пойти сегодня в лабораторию, а не на его тренировку.

Разумеется, я не хотела. Как бы меня не пугала «бездна» и то, какие сюрпризы она могла нам подкинуть, страх за Максимилиана был больше.

– Еще раз скажешь это, Ксиль, и я подумаю, что ты нас выпроваживаешь, чтобы насладиться общением с Акери наедине, – ровно заметил Дариэль после того, как мы с князем вновь обменялись почти заученными репликами. Ксиль отреагировал мгновенно – растрепал себе челку, подтянул колени к подбородку и уселся в кресле, как взъерошенный вороненок, умудрившись даже будто бы стать меньше ростом. Только и сверкали синие глазищи из-под насупленных бровей. – Гм… только не надо делать такое лицо, – поперхнулся целитель и отставил чашку с кофе в сторону. – Когда ты впадаешь в детство, меня начинают мучить нехорошие предчувствия… Ты точно не пытаешься спровадить нас подальше?

Ксиль фыркнул и уставился на Дэйра исподлобья. Меня так и подмывало подойти поближе и убедиться, что плечи у этого «подростка» по-прежнему шире моих, а невинные «коготки» остры, как бритва. Думаю, без эмпатии в таких ситуациях князь не обходится – иначе как объяснить абсолютно достоверную иллюзию того, что в кресле сидит обиженный ребенок?

– Честно говоря, именно что пытаюсь, – с неохотой произнес Максимилиан после непродолжительной дуэли взглядов с Дариэлем. Победителем, разумеется, оказался целитель, закаленный семью тысячелетиями общения с «трудными» пациентами. – Не очень-то вы поддаетесь… Может, я просто скажу вам, когда закончится тренировка, и вы зайдете за мной к определенному времени?

– Не пойдет, – качнула я головой и задумчиво ковырнула пальцем колбасу на бутерброде. Есть резко расхотелось. – Я хочу точно знать, что Акери не попытается стать твоей «точкой опоры».

– Не попытается, если я запрещу ему это делать, – буркнул Ксиль. Сейчас он так уткнулся лицом в колени, что мне видно было только растрепанные черные пряди надо лбом и ярко-синие глаза. – Тогда он не станет прикасаться к моему сознанию, даже если бездействие меня убьет.

– Вот видишь, – не преминул подловить его на слове Дариэль, сплетая пальцы в замок. – Наше присутствие просто жизненно необходимо. Или… – Дэйр повеселел. – Или ты просто боишься, что мы увидим тебя в неприглядном положении?

Теперь мне было видно только лохматую черную макушку.

– Угадал, – усмехнулся Дариэль. – Право слово, Ксиль, изображать ребенка, чтобы надавить на нас – это одно, а вести себя по-детски – совсем другое. Поверь, вряд ли есть на свете что-то, что испортит в наших глазах твою репутацию.

– Серьезно? – глухо прозвучало из кресла. – Не испортит?

– Совершенно серьезно, – кивнул целитель.

– Хуже просто некуда, – добавила я.

– Мерзавцы, – пожаловался Ксиль своим коленям. – Они хотят стать свидетелями моего позора.

– Ну, вот и решили, – подытожил Дэйр.

Если честно, я думала, что Ксиль просто дурака валял, когда говорил о «позоре». Но дела и вправду оказались плохи. Князь действительно не хотел, чтобы мы видели его… таким.

«Боги-боги-боги, Акери, пожалуйста-я-прошу-тебя-перестань!»

Мысленный голос ввинчивался прямо под черепную коробку, и скрыться от него было некуда. Акери не позволял чужой боли задеть нас с Дариэлем, но крики Максимилиана старейшина то ли не мог, то ли не хотел глушить.

А я даже с места двинуться боялась, не то, что просить о чем-то.

Белое сияние, заполнявшее арену, схлынуло, как туман, оставляя скорчившегося на полу Максимилиана и неподвижного старейшину, стоявшего рядом.

– Плохо, Ксиль, – безмятежно улыбаясь, произнес Акери, ступая ближе и заставляя князя встать на колени и запрокинуть голову.

Черные пряди липли к шее и плечам – не от пота, конечно. Шакаи-ар не потеют, у них другая система терморегуляции.

От крови.

После каждого раунда она выступала из-под кожи, покрывая ее, как алая изморось.

– Совсем плохо, – ласково повторил Акери, поглаживая Ксиля по лбу и вискам. Максимилиан безвольно подчинялся прикосновениям, отклоняя голову, словно пытался растянуть мгновения покоя. Рукава белого свитера Акери и джинсы цвета топленого молока уже расцветились темно-красными пятнами крови. – Попробуем еще раз.

– Нет… – глухо простонал Максимилиан, не открывая глаз. Голова его запрокинулась далеко назад, горло вздрагивало, будто он постоянно мелко сглатывал. – Ну, Акери, ну, пожалуйста… пожалуйста… больно…

Казалось, что он почти не осознает происходящего. Речь его становилась все менее связанной.

– Я знаю, что ты устал, – Акери говорил так, что я не чувствовала разницы между устной и мысленной речью. – Знаю… – старейшина начал светиться, словно под кожей у него разгоралось маленькое солнце. Это было красиво до безумия и очень, очень страшно. – Но надо попробовать еще раз. Твое тело должно запомнить.

Он отпустил князя, позволяя ему отползти на пару шагов.

– Я не хочу… – прошептал Ксиль, сворачиваясь клубком на полу. – Не хочу…

– Надо, – улыбнулся Акери. Глаза его вспыхнули невыносимо ярко, и «арену» залил белый свет.

Максимилиан закричал. На этот раз – уже без слов. Просто в голос и мысленно.

Я прижалась к Дариэлю, пряча лицо у него на плече. Он осторожно обнял меня, поглаживая по спине.

В голове звенело от криков.

А потом… словно струна оборвалась. И нас с Дэйром на долю мгновения прошило чужой болью. Длись она больше секунды – и мы бы сошли с ума. А сейчас – просто дернулись, как ошпаренные, отпрянули друг от друга, растеряно хлопая глазами.

Светящийся туман схлынул, концентрируясь в одной точке, и эта точка стала Акери. Его свитер и джинсы вновь были совершенно чистыми, без единого пятнышка крови.