Власть и наука - Валерий Сойфер

На августовской сессии ВАСХНИЛ Дмитриев выступал с речью (60), в которой под аплодисменты вновь назначенных академиков клеймил всех подряд -- и генетиков, и эволюционистов, и почвоведов, и лесоводов, и картофелеводов, словом, всех, кто возражал против какой-либо из идей Лысенко. Он призывал к тому, чтобы Академия сельскохозяйственных наук обратилась к "Академии наук СССР с просьбой посмотреть на свои институты, освежить явно затхлую и реакционную атмосферу, которая образовалась в некоторых институтах Академии наук" (61), что и было претворено в жизнь и закончилось массовым террором в биологии. В годы, когда СССР терзали последствия страшного голода военных лет и послевоенных неурожаев, Дмитриев, знавший лучше других положение дел, говорил с трибуны сессии ВАСХНИЛ:

"Несмотря на огромные трудности, связанные с большими потерями сельского хозяйства во время войны и сильной засухой 1946 г., сельское хозяйство добилось больших успехов; достигнуты огромные успехи в послевоенном восстановлении сельского хозяйства. Это убедительно говорит о том, что социалистический строй нашего современного земледелия, созданный Лениным и Сталиным -- это самый передовой и прогрессивный строй из всех, которые когда-нибудь знала история мирового земледелия... Перед нами, как указывал товарищ Сталин, в перспективе ближайших пятилеток стоит задача создания изобилия предметов потребления в нашей стране, необходимого для перехода от социализма к коммунизму. Эта величественная задача налагает на деятелей сельскохозяйственной науки особую ответственность" (62).

Через год после сессии Дмитриев был принят (по совместительству) в докторантуру лысенковского Института генетики АН СССР7 . Осенью 1950 года для него сотрудниками Горок Ленинских был заложен опыт по доказательству реальности перерождения видов. Весь опытный участок занимал 700 квадратных метров, и для того, чтобы поставить растения в неудобные для роста условия (Лысенко считал, что в этом случае один вид будет принужден превращаться в другой), участок разместили в "нижней части склона, прилегающего к перелеску, где грунтовые воды выступают на поверхность почвы" (64). Через два года Дмитриеву уже заканчивали его докторскую диссертацию, готовили таблицы, печатали текст. В 1952-1953 годах за его фамилией были опубликованы статьи о порождении рожью растений другого ботанического вида -- костра ржаного, как говорилось в одной из статей, -- "злостного засорителя посевов ржи, наносящего большой ущерб сельскохозяйственному производству, особенно в северо-западных районах СССР" (65). Сказано было и о якобы имевшем место в его опытах порождении овсюга овсом, а, возможно, и пшеницей, полбой и рожью, а также плоскосеменной вики -- чечевицей (66). Дмитриев пытался подвести базу под будто бы непровоцированное лысенкоистами засорение посевов сельскохозяйственных культур (67). Столь невероятный и действительно ответственный вывод подкрепляли никудышные данные. Согласно описаниям, делянки засевали "чистосортными семенами, перебранными по одному зерну, затем весь урожай просматривался" (68). Автор отмечал:

"... при посеве около 15 кг перебранных по одному семян местной великолукской ржи, в урожае наряду с растениями ржи получено 12 растений костра ржаного. Все эти растения появились на делянках, где было создано избыточное увлажнение" (69).

Этими нехитрыми фразами все доказательства появления растений иного рода из растений ржи были исчерпаны. Возможность заноса ветром, птицами или мелкими животными двенадцати щуплых семечек костра даже не упоминалась. В трех предложениях, как будто это само собой разумеется, автор писал, что в клетках ржи иногда находили "как бы в виде вкраплений, крахмальные зерна, характерные для костра ржаного", что у части семян заметили "пленчатый тип прорастания", а в корешках 150 растений ржи обнаружили два раза клетки с 28 вместо 14 хромосом, присущих ржи (70). Необходимого анализа ботанических, физиологических, биохимических и прочих свойств не проводили, поэтому никаких методик экспериментов не сообщали, статистически данные не обрабатывали. И этот опус опубликовал журнал Академии наук СССР!

Конечно, не один Дмитриев был готов подписаться под статьями, якобы досказывающими правоту Лысенко в этом вопросе. Приведенный выше список тех, кто "прославился" таким способом, был дополнен в 1954 году "Ботаническим журналом" (71). Среди них был Д.А.Долгушин, который "открыл" образование ржи овсом, В.М.Смирнов, "подтвердивший" порождение овсюга овсом и овса -- овсюгом, Н.В.Мягков (порождение пшеницей ржи), А.К.Фейцаренко (ячменем пшеницы), Е.И.Чиркова (пшеницей ржи), М.М.Кислик, который еще раз уверенно заявил, что овес "порождает" овсюг. П.К.Кузьмин "открыл", что щетинник порождается просом посевным, так же как куриное просо возникает обязательно в посевах проса посевного и засоряет эти посевы. С.А.Котт обнаружил такие порождения: овсом ржи, горохом вики, викой плоскосеменной -- вики мелкосеменной и так далее и тому подобное. "Замечательный" закон находил подтверждение в работах все новых и новых "замечательных" ученых!

"Закон перехода неживого в живое"

Несмотря на уверенный тон Лысенко, провозглашавшего -- как твердо установленный -- факт превращения одного вида в другой, он не мог не понимать, что доказательств в его руках нет, что многочисленные находки Туманяна, Карапетянов, Дмитриева и других все-таки не снимают главного вопроса: как же все это происходит? Когда, где и за счет каких процессов клетки одного вида превращаются вдруг в клетки других видов?

Помощь пришла со стороны. Под наивные объяснения была подведена мощная база. С такой базой можно было объяснить и доказать всё на свете. Новая идея исходила от семидесятилетней Ольги Борисовны Лепешинской.

Высшего образования Лепешинская не имела. Она была замужем за большевиком (приятелем Ленина), с которым с 1903 года жила несколько лет в эмиграции в Женеве. После революции смогла каким-то образом внедриться в ряды научных работников. В 1931 году она заявила, что ею открыты отличные от описанных учеными оболочки животных клеток (72), а в 1934 году сообщила о более сенсационном результате: превращении неживого в живое.

"Это было в 1933 году. Я изучала оболочки животных клеток. Желая изучить возрастные изменения оболочек, я решила проследить этот процесс на различных стадиях развития лягушки и начала с головастика. И что же я увидела? Я увидела желточные шары самой разнообразной формы... Внимательно изучив несколько таких препаратов, я пришла к мысли, что передо мной картина развития какой-то клетки из желточного шара.

Развитие клетки -- это совсем ново! Вирхов8 , а вслед за ним и большинство современных биологов считают, что всякая клетка происходит только от клетки.

Но вспоминаю, что Энгельс говорит совершенно другое: Бесклеточные начинают свое развитие с простого белкового комочка, вытягивающего в той или иной форме псевдоподии, -- с монеры"" (73).

Первая публикация Лепешинской на эту тему (74) была раскритикована Н.К.Кольцовым (75). Специалисты отвергли гипотезу о наличии внешних оболочек животных клеток (76).

Но Лепешинская не отказалась от своих взглядов (правда, публиковать ее опусы никто больше не брался, после отрицательных рецензий специалистов статьи возвращали автору), не прекратила своих "опытов". Она растирала в ступке гидры, кашицу пропускала сквозь марлю и разные сита... и в её руках якобы всегда из этого "бесклеточного материала", материала неживого, возникали новые живые делящиеся клетки. Это противоречило всему, что было известно о клетках. Ученые утверждали, что в её "бесклеточном материале", в вязкой и мутной кашице обязательно сохранялись неповрежденными несколько клеток, которые и давали начало новым клеткам. Строгости и чистоты в поставленных ею "опытах" не хватало. Тем не менее, Лепешинская нашла, как преуспеть в научной карьере. Пользуясь связями, она сумела "протолкнуть" свою рукопись к Сталину:

"В самый разгар войны, целиком поглощенный решением важнейших государственных вопросов, Иосиф Виссарионович нашел время познакомиться с моими работами еще в рукописи и поговорить со мной о них" (77).

Один разговор с Великим Кормчим отменил все возражения ученых, которых теперь Лепешинская начала публично третировать:

"Внимание товарища Сталина к моей научной работе влило в меня неиссякаемую энергию и бесстрашие в борьбе с идеалистами всех мастей, со всеми трудностями и препятствиями, которые они ставили на пути моей научной работы" (80)9 .

Поддержанная вождем она сумела в 1945 году опубликовать в Издательстве Академии наук СССР книгу "Происхождение клеток из живого вещества" (79), в которой были описаны все те же опыты, изобилующие погрешностями. Предисловие к книге взялся подписать Т.Д.Лысенко (текст его подготовили сама О.Б.Лепешинская и И.Е.Глущенко). В предисловии было сказано: