Академия Космического Флота: Дежурные (СИ) - Селена Сирена

— Отойди, рогатая мразь! — заверещал толстяк тоненьким фальцетом. — Изыди, демон! Не трогай меня!

Стандартная реакция на цваргов для коренных жителей Захрана, которые сидят в своей скорлупе и наотрез отказываются вылетать дальше, чем за орбиту планеты… Что ж, не привыкать.

— Я уйду сразу, как только ты скажешь, каким образом гражданка Кристина Соколова получила билет на косморобус на ШС-735. Я узнал, что билет проспонсировал финансовый отдел вашей организации и он предназначался для одного из постоянных посетителей Музея Горных Ископаемых. Вот только девушка за целый год была здесь всего два раза! Как вы это объясните?

Мужчина облизал толстые, как слизняки, губы и мелко-мелко затрясся.

— Да шлюшка она, эта Кристина! Понятия не имею, во что эта предприимчивая бабёнка влезла. Пришла ко мне и говорит: «Отсосу, сделаю всё что пожелаешь, только подари этот билет». А у нас и так три года подряд победители за призом не являлись, приходилось переразыгрывать. Да кому какая разница, как деньги на благотворительность тратить? А так хоть с пользой! Клянусь, всё так и было! Если она что-то украла в этих проклятых шахтах, то я не виноват!

— Не украла, а оставила, — пробормотал лейтенант под нос, кивнул своим мыслям и, не прощаясь, вышел наконец из кабинета, где отвратительными эманациями был пропитан буквально каждый дюйм.

Голова младшего лейтенанта Ир’сана болела от нахождения рядом с захухрями, от их безотчётной ненависти и глупого страха, которые они пытались спрятать под лживыми масками не менее лживых чувств.

Выходя из здания, Ивес размышлял о том, что пазл полностью сложился: Кристина Соколова сделала кислоту, ингредиенты которой можно достать на Захране (лейтенант отдельно проверил этот момент), заполучила билет на косморобус на ШС-735, а там, в серебряных шахтах, устроила обвал и специально вызвала бригаду дежурных Космофлота. Вспомнились и попытки протеста рыжеволосой бесстыжей лгуньи против возвращения на Захран. То есть девушка всё продумала заранее. Скорее всего, сломанное ребро и сотрясение мозга в этот план не входили, но так получилось даже естественнее. Вон Хэл в силу ларкской природы теперь изведется, но выполнит любую её просьбу, чувствуя себя виноватым. Хотя?.. Почему он, Ивес, так уверен, что травмы не входили в исходный план? Женщины коварны, если уж эта такое провернула, то и ранения могли быть результатом тщательно обдуманного решения.

Пока Ивес Ир’сан крутил в мыслях всю эту историю, его взгляд бесцельно блуждал по улице и сам собой зацепился за кудрявого мальчика лет двенадцати, переходящего дорогу и придерживающего одной рукой потрёпанную шахматную доску, а другой — костыль. Не успел цварг понять, что именно привлекло его в мальчишке, как длинный корявый стержень зацепился за неровный асфальт, мальчишка покачнулся, но устоял, а вот вытянутая клетчатая коробка выскочила из его подмышки и упала на дорогу. Крохотные фигурки ворохом рассыпались вокруг.

Уже со своего места лейтенант видел, что доска треснула надвое и теперь проще купить новую настольную игру. Но хромой мальчик, вместо того чтобы убраться с дороги побыстрее, неуклюже отставил костыль в сторону и кое-как опустился на колено здоровой ноги. Он принялся со всей скоростью, какой только мог, подбирать многочисленные шахматные фигуры и запихивать себе в карманы брюк и тоненькой болотно-зелёной курточки. Вдали показались огни приближающегося флаера. На Захране, как уже убедился Ивес, люди редко соблюдали правила дорожного движения и скоростного режима. По идее, в этой части города флаеры должны были занимать лишь воздушные коридоры, но данная машина неслась по наземному покрытию.

— Беги! — крикнул Ивес, невольно ускоряя шаг.

Мальчик, однако, то ли не слышал, то ли не хотел слышать чужих советов. Он на миг вскинул голову, близоруко прищурился, рассматривая несущуюся на него машину, и лишь ещё более неловко принялся собирать фигуры.

— Беги, кому говорят! — не то зарычал, не то заорал Ивес и бросился к мелкому кудрявому пацанёнку.

Швархи его раздери! Нестабильная сингулярность! Ну как так можно?! Неужели какая-то дурацкая настолка дороже, чем собственная жизнь?! Как?!!

Флаер, громко тарахтя, приближался и вообще не собирался останавливаться.

Ивес рванул со всей мочи, в несколько гигантских прыжков оказался рядом с непутёвым мальчишкой, схватил его, сопротивляющегося, за шкирку — О, Вселенная! Он ещё и упирался! — секунду потратил, чтобы хвостом подцепить костыль, и рванул на тротуар. Часть фигурок осталась лежать на земле рядом со сломанной доской.

Машина пронеслась мимо ровно через три удара сердца Ивеса.

— Отпусти, урод, отпусти! — заорал мальчик, тщетно пытаясь выкрутиться из жёсткого захвата офицера. — Нет, там шахматы! Не-е-ет!

Ивес доволок мальчика до ближайшей скамейки, опустил его туда вместе с костылём и отошёл на шаг в сторону. Только сейчас он заметил, как слёзы ручьём текут по его маленькому веснушчатому личику.

Цварг изумлённо обернулся, оглядывая щепки на асфальте позади, а затем вновь на мальчика, у которого началась форменная истерика.

— Ты, проклятый фио… фиолетовый ур-род! Там! Шах-маты!

Он рыдал, худенькое тельце сотрясалось, и по эмоциональному фону Ивеса шарахнуло так, что стало понятно: мальчик ничуточки не играет. Это былинастоящиечувства. Они хлестали по резонаторам лейтенанта как электрическая плеть.

Каждый судорожный вздох, каждый всхлип.

— Ненавижу! Ты! Вы все… вы! Ур-роды! И моя сестра… бросила… чтобы быть среди таких же… Как же теперь… кредиты заработать…

Надо было уходить.

С самого начала в ситуацию правильнее было бы не вмешиваться, так как, во-первых, Ивес не заступил на дежурство, а во-вторых, предполагаемая жертва видела и осознавала степень опасности, но не хотела убраться с той проклятой дороги с заскорузлым асфальтом. То естьосознанносделала такой выбор, но Ир’сан не мог не спасти мальчика. И сейчас, попав под лавину болезненно-жгучих бета-колебаний, Ивес вновь не мог уйти и оставить всё как есть.

Воздействовать на гуманоидов нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

Можно было бы списать на острую медицинскую необходимость, но у Ивеса даже такого разрешения не имелось. И медицинской необходимости, по сути, тоже не было. Если кто-то узнает, что он делает, да ещё и без согласия предполагаемой жертвы… Это не только нарушение статьи Межгалактического Гражданского Кодекса, но ещё и более серьёзное — закона Цварга. Если всё вскроется, то его лишат мундира и, с учётом потери рассудка Ир’сана-старшего, отправят на астероид. Юный возраст лишь отяготит наказание: у большинства цваргов резонаторы к тридцати только-только «просыпаются». С точки зрения любого непредвзятого представителя его расы, Ивес с большей вероятностью нанесёт вред, чем пользу.

Тело мальчишки сотрясалось от рыданий, а резонаторы подсказывали, что он ничуть не притворяется, для захухри случившееся — горе.

Девятикурсник Академии обречённо вздохнул, присел на корточки, чтобы быть одного роста с мальцом, и незаметно положил кончик хвоста на замусоленный кроссовок. Цварги постарше и поопытнее могли вмешиваться в чужие бета-колебания и на расстоянии, а Ивесу для этого требовался какой-никакой контакт. Ив сосредоточился. Успокаивать надо мягко, а со стороны пускай кажется, что он не касается мальчишки, хвост — это же ведь всего лишь хвост…

Минута за минутой, душераздирающие рыдания превратились в сдавленные всхлипы, а нечёткие бормотания и вовсе сошли на нет. Бета-колебания захухри перестали хлестать молодого цварга наотмашь.

— Как тебя зовут? — тихо спросил Ив, чтобы со стороны его действия не казались совсем уж подозрительными.

— Лёва. — Мальчик хлюпнул носом и добавил: — Лёва Кузнецов.

— А сколько тебе лет?

— Двенадцать.

«Как я и думал».

— Почему ты плакал? Ты разве не понимаешь, что шахматы ничуть не ценнее тебя, Лёва? Никакая вещь не стоит жизни.

Видимо, Ивес задал не тот вопрос, потому что бета-фон вновь заставил резонаторы загудеть. Цваргу пришлось уже откровенно воздействовать на подопечного, чтобы тот вновь не сорвался в рыдания.