У Беды глаза чёрные - Anastasia Avi Samaeli
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это Спарта! – и сбила тележкой неприятного типа. Потом стукнула его ногой в лысую башку и добавила: – Никто не смеет обижать моего парня!
Байкер сел на пол и испуганно взглянул на Шона. Тот хохотал и вытирал слёзы рукавом.
– Молли, это Джонни, мой старый приятель. Проще говоря, он мой информатор. Джон, прости, она не нарочно.
Стало стыдно. Закатив тележку в комнату, я села на кровать и положила локти на колени, обхватив ладонями подбородок.
Шон вошёл, запер дверь и скатился по стене на пол.
– Почему Спарта?
– Фильм нравится. Всегда мечтала сказать эту фразу, но не было удобного случая.
Шон упал на пол и заржал:
– Джонни запомнит этот день навсегда. Молли, покоя мне больше не видать, верно?
Я пожала плечами.
Шон поднялся на ноги, подошел ко мне и нежно провел по щеке тыльной стороной ладони.
– За это я тебя и люблю. Ты невероятная и моя. Даже не верится.
Глава 17
Молли
Горячая вода приятно согревала кожу. Водя пушистой мочалкой по телу, я стонала от удовольствия. Шон разговаривал по телефону с Хизер и судя по его тону, они ругались. Я злорадно хихикнула и тихонько толкнула ногой дверь душевой кабинки. Проводя пальцами по груди, запустила вторую руку между бёдер, лаская пальцами клитор. Из приоткрытого рта вырвался тихий стон. Шон стоял, сжимая в руках телефон, и смотрел на меня, прищурив глаза.
Я уронила на пол мочалку и медленно наклонилась за ней, открывая потрясающий вид на розовые складки. Шон нажал на отбой, даже не попрощавшись с девушкой, и бросил смартфон на кровать.
– Маленькая стерва, – прошептал любимый мужчина и стянул свитер через голову.
Следом за ним на пол упали джинсы и боксеры. Пейтон вошел в тесную кабинку, упираясь возбужденным членом мне в спину. Он резко развернул меня к себе лицом и, приподняв, придавил спиной к стене. Я обвила ногами его талию, поддаваясь вперед. Шон медленно вошел в меня, скользя и растягивая. Его член был просто огромным. Каждый раз, входя в моё тело, он причинял мне боль, но я хотела её. Эта боль была самой сладкой на свете.
Мы двигались и даже дышали в унисон. Стоны, тела, капли воды, стекающие на пол – всё это превращалось в сладкую симфонию. Глаза парня закатились, он сжал мои ягодицы и вонзился в до упора. Я выкрикивала его имя, похотливо извиваясь и постанывая. Близость с ним стала для меня чем-то необходимым. Казалось, что я умру, если он остановится.
Ноги дрожали. Шон поднял меня на руки и уложил в тёплую постель.
– Я говорил тебе, что ты самая потрясающая девушка?
– Нет. Скажи еще раз.
– Ты самая потрясающая, нежная, чувственная и страстная. Я люблю тебя.
Нырнув под одеяло, он прижал меня к себе.
– Устал нереально. Еще целый день в дороге. Спи, Молли. Завтра вечером увидишь дом, где я провёл свое детство и юность.
Через минуту я услышала его ровное дыхание. Пейтон спал и улыбался во сне. Интересно, что снится ночами этому парню. Открыв окно, я села на подоконник, завернувшись в занавеску. Закурила и, откинув голову назад, закрыла глаза. Всё было прекрасно, но то, что Шон до сих пор не бортанул Хизер, очень напрягало. Начинало казаться, что он вообще не собирается с ней прощаться. Просто проводит со мной время перед тем, как отправиться под венец с мулаткой.
Очень хотелось рассказать ему об украденных деньгах, но тогда придётся рассказать, откуда они у меня. И то, что он услышит, ему не понравится. Наши отношения были полны тайн, загадок и паскудной лжи. Обманывая его, я чувствовала себя конченной мразью. Но рассказать правду боялась. Что, если он выставит меня из дома? Куда я пойду? В приют для бомжей? К отцу? Голова гудела от неприятных мыслей. А еще было страшно. Я боялась осуждения его матери. Интересно, какая она?
Я почему-то представила женщину лет шестидесяти с аккуратной причёской и седыми волосами. Скорее всего, она властная и злобная. Такая же, каким был Шон тогда, когда я пришла в его дом. Выбросив окурок, я потянулась к оконной раме и выпала из окна. Здание было одноэтажным, но это меня мало волновало. Окно захлопнулось, и я оказалась на улице абсолютно голой. Твою мать!
Я стучала в окно и звала Шона, но он меня не слышал. Сзади послышались шаги и грубой мужской голос.
– Да ты настоящая спартанка! Привыкла обходиться минимумом? Причём буквально! Какого хрена ты стоишь голая? Пейтон выгнал? Могу согреть. Я очень горячий парень.
Я попятилась и заорала. Окно распахнулось, и из него выглянул сонный Шон.
– Что происходит? Молли, ты совсем охренела? Какого чёрта ты вышла на улицу голой?! И почему ты стоишь рядом с Джонни?
Было стыдно до слёз. Пытаясь прикрыть руками грудь, я стояла у окна и горько плакала. Шон протянул руки и затащил меня в номер.
– Молли. Как ты оказалась на улице?
Он стащил с кровати одеяло и, завернув меня в него, стал укачивать, словно ребёнка.
Я продолжала реветь, думая, что он злится.
– Я курила, хотела закрыть окно и выпала. Окно захлопнулось, а потом появился этот лысый гоблин. Я стучала, но ты не слышал.
Шон обнял меня и вздохнул:
– Теперь я понимаю, почему тебя Бедой называют. Только ты могла умудриться вывалиться из окна на холодную улицу без трусов.
Его взгляд остановился на моей ноге. Рядом с коленом был огромный порез, из которого торчал осколок битой бутылки. Осторожно вытащив стекло, Шон вымыл мою ногу и сам одел меня.
– Иди ко мне. И перестань реветь.
В тёплых объятьях Пейтона я начинала успокаиваться. Он рассказывал мне истории о своей работе, и я заснула, слушая приятный голос любимого человека. Рано утром Шон разбудил меня.
– На улице совсем холодно. Одевайся потеплее и поедим. Маме не терпится познакомиться с тобой.
Молли. На счет вчерашнего. Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Ты так плакала, мне самому стало больно. Я обычный человек, милая. Меня не нужно бояться. Я знаю, ты хочешь поскорее избавиться от
