Приговорённый обвиняет - Андре Банзимра

Изабелла Линдфорд вошла через калитку в железной ограде в небольшой и запущенный сад. Дом был старым, открытые ставни обветшали, их нужно было хотя бы заново покрасить. В окне первого этажа мелькнула тень, и в дверях показалась Мэри О’Коннор.

Это была женщина лет тридцати пяти, маленького роста, некрасивая, с короткими ногами и слишком полными у плеч руками. На ней было какое-то бесформенное домашнее платье. Огромные очки в массивной оправе с очень сильными стеклами свидетельствовали о слабом зрении.

Увидев Изабеллу Линдборд, метр Мэри О’Коннор тряхнула своей курчавой косматой гривой.

— Польщена вашим визитом, коллега! — громогласно объявила она низким голосом и посторонилась, пропуская гостью.

В доме было темно. Мэри О’Коннор повернулась к Изабелле.

— Это визит вежливости или деловой? — спросила она.

— Деловой, — ответила мисс Линдфорд.

— Тогда прошу в кабинет…

В этой пропахшей табачным дымом комнате было так же темно, как и в прихожей. На низеньком столике у окна стояла допотопная пишущая машинка, перед ней табурет на гнутых ножках. Три стены до самого потолка были уставлены стеллажами. Повсюду в невообразимом беспорядке лежали разные книги, юридические справочники, какие-то бумаги. Все было покрыто пылью.

— Я вас слушаю, — сказала Мэри О’Коннор. — Хотя подождите. Сначала попробую вас усадить.

Она вышла из комнаты и тотчас вернулась, неся стул с мягким сиденьем, который предложила посетительнице. Сама же взгромоздилась на табурет.

— Итак, я вас слушаю, — повторила она.

— Дорогой коллега, — начала Изабелла Линдфорд, — должна вас предупредить, что я собираюсь вмешиваться в то, что меня абсолютно не касается, и, если это вас шокирует, лучше уж сразу выбросьте меня за дверь.

Мэри О’Коннор улыбнулась.

— Нет, зачем же. Я готова все претерпеть.

— Прекрасно. Тогда, если позволите, я задам несколько весьма странных вопросов, которые заставят вас задуматься над тем, чего я добиваюсь.

— Ну что же, задумаюсь и все-таки постараюсь вам ответить.

Изабелла Линдфорд, в свою очередь, улыбнулась. Может быть, Мэри О’Коннор это показалось, но во взгляде ее собеседницы промелькнуло беспокойство.

— Метр О’Коннор, если бы понадобилось раздобыть яд, скажем цианистый калий, сумели бы вы его достать?

Мэри О’Коннор не выказала удивления.

— Думаю, да, — ответила она. — Мой брат фармацевт.

— Тогда я позволю себе еще большую нескромность. Вообразим, что вас заподозрили в убийстве тюремного надзирателя. Разумеется, речь идет о предположении, лишенном всякого основания, вы не из тех людей, кто дает повод для подобных подозрений. Но я ставлю себя на место автора детективного романа, который в конце повествования вдруг замечает, что у него до сих пор нет ни убийцы, ни мотива преступления. И он решил остановить свой выбор на вас, потому что никому никогда и в голову не придет, что такой персонаж может быть виновен. Пойдем дальше. Сколько наш автор ни ломал голову, мотива преступления придумать не смог. И тогда он решил обратиться к своему персонажу, то есть к вам, за подсказкой.

Мэри О’Коннор слегка наклонила голову и взглянула на Изабеллу Линдфорд.

— Послушайте, — ответила она серьезным тоном, — ваш автор уже наградил меня неблагодарной ролью, и было бы несправедливо с его стороны использовать меня и дальше. Чтобы узнать мотив, который мною двигал, ему следовало бы обратиться к другим персонажам. К полицейским инспекторам, например.

— У полиции есть кое-какие свидетельства против вас.

Улыбка, мелькавшая в глазах Мэри О’Коннор, тронула ее губы.

— Но, вероятно, эти свидетельства недостаточны, поскольку меня еще не подвергли допросу. Мне кажется, ваш писатель давным-давно должен был заготовить развязку вместо того, чтобы полагаться на случай и рассчитывать на решение, которое принимается в последнюю минуту.

— Как бы там ни было, — сказала Изабелла Линдфорд, — вы попали в ловушку, из которой вам не уйти.

— А зачем мне уходить, если против меня нет доказательств? И полицейские и автор напрасно тратят свою энергию.

Изабелла Линдфорд встала.

— Не очень полагайтесь на это, метр. Автор собирается вывести на сцену еще одно лицо. Речь идет о молодой женщине, только что приехавшей из Европы, миссис Милли Берил. Вы с ней знакомы?

— Ваш писатель забыл нас представить друг другу.

— Итак, как я уже сказала, эта молодая особа скоро появится на сцене, и она-то и будет главным свидетелем, чьи показания явятся тягчайшим обвинением против вас. Теперь это уже только вопрос времени.

Мэри О’Коннор скрестила руки на груди.

— Держу пари, метр Линдфорд, что с миссис Берил случится несчастье. Если уже не случилось…

Сжав губы, Изабелла Линдфорд долго смотрела на свою собеседницу, потом, не сказав ни слова, повернулась и вышла из комнаты.

Днем, в пятницу, 19 августа, инспектор Дэвид вошел в камеру к Адамсу.

— Ну, инспектор, — спросил заключенный, — что происходит с Мэри О’Коннор?

Дэвид поморщился.

— В настоящий момент она у себя дома сражается с тремя моими подчиненными. Но не могу же я ее арестовать, основываясь на постскриптуме из четырех строк.

— А миссис Берил? Вы ее еще не нашли?

После некоторого колебания инспектор произнес:

— Я как раз хотел вам рассказать…

— С ней произошел… несчастный случай?

— Можно сказать и так. Миссис Берил была найдена вчера в овраге недалеко от Комптона под обломками машины.

— Мертвая?

— К счастью, нет, но она все еще без сознания.

Эдвард Адамс закрыл глаза.

— Как это случилось?

— Ее «форд» догнала машина марки «крайслер» и столкнула в овраг. Похоже, что водитель «крайслера» именно этого и добивался. Номер машины узнать не удалось, но я вспомнил, что миссис Берил говорила мне о каком-то человеке, который, как ей казалось, следовал за ней по пятам. Начинаю думать, что виноват в том, что не отнесся серьезно к ее опасениям.

Адамс нахмурил брови.

— Машина марки «крайслер»? Вы рассказываете о несчастном случае, словно при этом кто-то присутствовал.

— Так оно и было. Но свидетель видел все с большого расстояния. Он ехал на старом «шевроле», который не мог состязаться в скорости с «крайслером». Свидетель не смог даже рассмотреть, кто сидел за рулем, мужчина или женщина.

— Но кто же этот свидетель? — перебил его Адамс нетерпеливо.

— Бруно Берил.

— Как вы сказали, инспектор?

— Я повторяю, что свидетелем несчастного случая был муж миссис Берил.

— Позвольте, позвольте… как же так?.. — бормотал Адамс.

Казалось, он находится в состоянии крайнего возбуждения.

— Что вас удивляет? — спросил инспектор. — То, что Бруно Берил оказался в Америке?

— Да, я этого не знал. Когда он приехал?

— В понедельник утром.

— А когда он поехал в Комптон?

Инспектор наморщил лоб.

— Подождите-ка… Если не ошибаюсь… Нет, точно. Он выехал туда в тот же вечер…

— Послушайте, инспектор, вы спросили у него, откуда он узнал, что его жена в Комптоне? — Адамс схватил Дэвида за плечи.

— Бог мой, нет! — воскликнул Дэвид. — Но какое это имеет значение?

— Черт возьми! — Адамс подкрепил свое восклицание ударом кулака о стенку.

— Да объясните же вы мне… — начал Дэвид, стараясь заглянуть в глаза заключенному.

Но Адамс, казалось, весь ушел в свои мысли. «Что с ним происходит?..» — подумал инспектор. Внезапно Адамс вскочил на ноги.

— Нет, Ральф, — пробормотал он, — я не имею права так думать. Это было бы чудовищно!

Инспектор едва успел заметить, что Эдвард впервые назвал его по имени, как тот уже повернулся к нему спиной.

— И все-таки! — крикнул Адамс голосом, заставившим инспектора вздрогнуть. — Будь проклято все на свете!

Инспектор схватил Адамса за кисти рук и остолбенел, отметив про себя, что лицо несчастного залито потом, а руки холодны, как у мертвеца.

— У меня больше ничего не осталось, — пробормотал заключенный подавленно, — ни привязанностей, ни сердечного тепла.

Помолчав немного, он сказал как бы про себя:

— Как это могло прийти мне в голову?

— О чем вы? — спросил Дэвид, отпуская руки Адамса.

— О чем? — переспросил тот с горькой иронией. — О том, инспектор, что я открыл, кто убийца Вильяма Ли.

Он произнес эти слова так, что можно было подумать, будто он не открыл этого убийцу, а создал его собственными руками…

Адамс говорил быстро и с каждой минутой ускорял темп речи, торопясь все рассказать инспектору до прихода Изабеллы Линдфорд и Грегори Пенсона.

— Истина открылась мне, — говорил Эдвард Адамс, и слово «истина» прозвучало нарочито иронически, — когда вы сказали, что Бруно Берил прилетел в Нью-Вераль в понедельник и в тот же вечер уже был в Комптоне. Это незначительная деталь, но именно она помогла мне воссоздать всю картину… Милли Берил в воскресенье днем приходила ко мне. Она согласилась принять участие в одной мистификации, о которой я вам расскажу позднее. Но в воскресенье вечером миссис Берил уехала из Нью-Вераля. Я полагаю, это можно считать установленным, так как в отеле, где она остановилась, ее отсутствие было замечено, начиная с этого момента. Так вот, я готов держать пари, что в воскресенье днем у Милли еще не было намерения ехать в Комптон. К тому же, насколько мне известно, она не предупредила об этом ни Пенсона, ни Изабеллу Линдфорд. Заметьте, ведь она встретилась с мисс Линдфорд, чтобы передать ей письмо для меня, и словом не обмолвилась, что уезжает. Из всего этого я делаю следующий вывод: Милли Берил решила уехать из Нью-Вераля в воскресенье, по всей вероятности, после шести вечера, но никак не раньше.