Марсель Карне - Ариадна Сокольская

Нельзя, однако, не заметить, что в последних кадрах лишь наиболее отчетливо и концентрированно выражено то, что составляет сущность основного эстетического принципа картины: вещный мир включен в систему поэтических ассоциаций, бытовой «реализм» служит подножием метафизической концепции.

Символика рождается из непрерывного общения героя с вещной средой. В картине нет предметов, обособленных от хода драмы, внутренне неподвижных. Каждая вещь имеет свой сюжет, свою судьбу, соотнесенную с судьбой формовщика.

В начале фильма Франсуа, заперев комнату на ключ, подходит к зеркалу. Он смотрит на себя невидящим, потрясенным взглядом. Берет со стула полосатый галстук; повертев его в руках, вешает в шкаф... Это движения бесцельные, вернее, подсознательные. Франсуа инстинктивно тянется к вещам: их мирная обыденность должна помочь ему прийти в себя, сосредоточиться, решить, что делать дальше.

Комната в этих кадрах еще сохраняет видимость уюта. Все на своих местах; только в музыке звучат глухие, мерные удары барабана и тарелок — тема судьбы.

Пройдет совсем немного времени, и зеркало пробьют первые пули, сидящий на комоде мишка сковырнется на пол. Габен, который собирал окурки, испуганно поднимет голову, замрет, и мы увидим его побелевшие, огромные глаза.

Когда стрельба смолкает, он осторожно пробирается к разбитому окну. Карне дает лишь два коротких плана площади. Снятая сверху (точка зрения героя), она похожа на муравейник. Маленькие фигурки суетятся. Цепь полицейских оттесняет возбужденную толпу: скоро начнется новая атака. Но она не показана. Вместо нее возникает на экране (во весь экран) усталое лицо Габена. Это лицо с отсутствующим, погруженным в себя взглядом долго держится в кадре, постепенно расплываясь, пока не уводит нас в прошлое — на ту же площадь, только пустую и в другое время суток.

Начинается первый день трагедии. Франсуа спускается по лестнице, берет велосипед и по пустынным, еще сонным улицам едет на завод, где в это утро встретит девушку с цветами.

В конце картины станет ясно, что увядшие в цеху цветы — не только социальная деталь, характеризующая условия работы, но и метафорическое предсказание судьбы. Образ цветка сопровождает героиню фильма во многих эпизодах. На грязной улице, где стоит домик Франсуазы, — дерево в цвету. Одно из ее объяснений с Франсуа происходит в оранжерее. Герои медленно идут среди каких-то экзотических деревьев, потом она ложится на соломенный матрас, и возникает странная ассоциация: кажется, что она лежит в гробу с открытой крышкой, окруженная цветами.

Символика цветов, как и символика других аксессуаров, обнаруживается не сразу. По замечанию Базена, «совершенство «День начинается» в том, что символическое никогда не предшествует тут реализму, но завершает его, как бы добавляя что-то сверх реального значения».

Так, постепенно в ходе драмы проступает символическое сходство зеркал, которые висят у Франсуа и Франсуазы. Сходство усилено тем, что в обеих комнатах под зеркалом одни и те же сувениры: плюшевый одноухий медвежонок, дешевенькая брошь из бирюзы.

Вещи напоминают Франсуа историю его любви; тот вечер в доме Франсуазы, когда он увидел свои фотографии у зеркала (целая ленточка, пять штук — разные повороты головы), и пошутил: «Приятно встретиться с собой, когда приходишь в гости...» Тон этой сцены, целомудренный и нежный, счастливое лицо Габена, его размягченные глаза придают внутреннюю значительность самым банальным фразам. Он берет в руки медвежонка, и Франсуаза говорит: «Знаете, вы похожи. У него один глаз веселый, другой грустный, как у вас». Франсуа подходит к зеркалу, смотрит, прикрыв ухо рукой: «Правда, похожи. Один глаз веселый, другой грустный. Как это ты заметила?» — «А я смотрела», — отвечает Франсуаза.

В ночь убийства герой, шагая взад-вперед по своей комнате, нечаянно наступает на игрушку, которую когда-то выпросил у Франсуазы. Раздается легкий писк. Франсуа поднимает простреленного пулей мишку и на секунду останавливается у зеркала, приложив к уху ладонь.

Тема разрушенной идиллии возникает еще раз, когда герой, двигая шкаф, внезапно видит на одной из его створок ленточку фотографий Франсуазы, точно такую же — пять разных поворотов головы, как его неразрезанные фотографии в доме цветочницы.

Хаос, постепенно нарастающий в комнате Франсуа,— осколки стекол и куски отбитой штукатурки на полу, гора окурков в пепельнице, передвинутая мебель, — как бы распространяется посредством этих «сдвоенных» деталей и на жилище Франсуазы. В конце герой, измученный воспоминаниями, в бессильной ярости высаживает стулом зеркало (кажется, что два зеркала — две жизни сразу) и стреляет в себя у черной, без единого осколочка, доски.

Жесткий отбор деталей (каждая играет) здесь обусловлен мелодраматическим развитием интриги. Если герой «Семейной хроники» (1962) в минуту катастрофы вспоминает лишь обрывки тусклой, небогатой внешними событиями жизни (которая, однако, потрясает именно своей нетеатральной правдой), то у Карне к чувству исчерпанности, безысходности существования подводит мелодрама.

Выстроенность сюжета, его фабульная занимательность — постоянная черта картин Карне. В них всегда происходит что-то исключительное, ставящее человека в необычные и неожиданные обстоятельства. Завязкой чаще всего служит встреча с женщиной, мгновенно вспыхнувшее и всепоглощающее чувство, перед которым отступает повседневность. Затем с такой же обязательностью появляются препятствия. Иногда это демонический соперник, иногда просто несвобода героини или роковое недоразумение, навсегда разлучающее влюбленных.

Сюжет «День начинается» не нарушает правил этой схемы. Любовь, судьба и преступление здесь сплетены по неизменному закону мелодрамы. В самую высокую, безоблачную минуту, когда герой уже готов признать себя счастливым, все рушится. За идиллической, почти сентиментальной сценой с медвежонком следует внезапный перелом.

Прикалывая к платью брошку (деталь, которая в дальнейшем станет символом измены), Франсуаза уколола палец. Франсуа с нежностью подносит ее руку к губам, отсасывает кровь из тоненького пальца и обнимает девушку: «Давай поженимся...» Но Франсуаза мягко уклоняется — она еще не знает, что ответить; кроме того, ей нужно уходить.

Глаза Габена сразу гаснут: что-то оборвалось; исчезло опьяняющее чувство безмятежности. В это мгновение он впервые понимает, что у несмелой, трогательно беззащитной Франсуазы есть неизвестная ему вторая жизнь.

Реальность подтверждает мрачные предчувствия героя. В маленьком захолустном кабаре, куда он попадает, незаметно следуя за Франсуазой, вступают в действие два новых персонажа: дрессировщик собачек Валантен (Жюль Берри) — пожилой покровитель Франсуазы, и его ассистентка Клара (Арлетти), с которой Франсуа завязывает кратковременный роман.

Появление Валантена и Клары обставлено не менее эффектно, чем в будущих «Вечерних посетителях» приход на землю Сатаны, которого сыграет тот же Жюль Берри. Правда, в «День начинается» нет ни грозы, ни блеска молний. «Музыку сфер» здесь заменяет сладковатая, обманчиво наивная мелодия вальса. Она звучит за сценой, при закрытом занавесе, на котором намалеван идиллический пейзаж: цветы, решетка, белые колонны замка. Потом занавес раздвигается (видна его изнанка — грубый холст), и на эстраду выбегает жирненький невысокий господин с мясистым носом и величественной осанкой. Широким жестом он распахивает черный плащ, подбитый белым шелком. Тотчас из другой кулисы вылетает стройная ассистентка в черной пачке, с прекрасным, улыбающимся лицом. Она раскланивается и исчезает. А по дощатому помосту уже движутся белые пудели, перебирая стрижеными лапками шары, вальсируя и кувыркаясь...

Тихая музыка — вальс дрессированных собачек не раз потом будет звучать в ушах героя. Сентиментальная и сладковатая мелодия пройдет через весь фильм, сопровождая образ Валантена.

Лирическая музыка эстрады всегда была одним из лейтмотивов картин Карне. Но в его прежних фильмах она сопутствовала персонажам как музыка родного города, любви, веселых праздников. В «Набережной туманов» музыкальная изысканность Забеля была недоброй краской: зло чуралось наивности простонародных развлечений. В «День начинается» этот мотив переосмыслен. С мишурным блеском мюзик-холла здесь связаны искушение и фальшь. Мир, обольстивший простодушную и слабенькую Франсуазу, губит Франсуа.

Клара и Валантен играют роковую роль в судьбе героя. Им суждено внести запутанность и сложность в его жизнь, разрушить ясность чувства к Франсуазе. Оба они — посланцы злого рока, орудия судьбы и в то же время ее жертвы. При этом важно, что их побуждения резко расходятся, натуры антагонистичны.

Валантен с самого начала — с первой встречи — ненавидит Франсуа. Тонкая, умная, прямая Клара его любит; но — безответно. После недолгой связи Франсуа её бросает. Душевная усталость, одиночество становятся её уделом, как и уделом Франсуа.