Лучший фэнтезийный детектив - Андрей Мухлынин

Использовать морок было бы наиболее эффективно. Но сейчас у меня не было ни времени, ни желания изобретать велосипед. Нужно было как можно скорее попасть внутрь. Для этого хватило бы обычного отвода глаз. Просто заставить сотню людей смотреть мимо.

Что может быть проще?

Я мысленно очертил себя кругом. Маги вообще обожают круги. В них вписывается треугольник, когда предстоит работать со временем, пентаграмма, когда нужна связь со стихиями, фигуры, символы – всё пишется в круге. Круг – это основа всего. Однако сейчас я использовал его с иной целью.

Нет смысла отводить глаза целенаправленно – это потребует слишком большой концентрации. Куда практичнее установить радиус действия заклинания – метра три, не более, чтобы вас переставали замечать лишь те, кто оказался поблизости. Встав в воображаемый центр, я закрыл глаза и постепенно отгородился от всех чувств. Магия была где-то внутри меня, но чтобы ею воспользоваться, нужно сначала её найти. Будь у меня пара лишних часов, я успел бы сварить простенькое зелье, тем более, что для него не требуется никаких экзотических компонентов. Отогнав прочь пустые мысли, я сосредоточился на том, что имел в распоряжении сейчас. Мурашки пробежали по спине. Я поймал это ощущение и попытался направить его в нужное русло, представляя себя окружённым зеркальной сферой. Мурашки пробежали снова, на этот раз достигнув рук. Волоски встали дыбом. Я добавил к сфере ещё один слой. За ним следующий, и делал так до тех пор, пока покалывание не перестало нарастать. Девять слоёв – неплохо, особенно если учитывать, что последний раз я проделывал такую штуку года три назад.

Я открыл глаза. Вещий стоял напротив и смотрел на меня с явным недоверием.

– Когда вы наконец закончите придуриваться, мы…

Взгляд Олега стал пустым. Он растерянно посмотрел по сторонам, потёр лоб, потряс головой, но, оказавшись внутри сферы моего заклинания, ничего не мог поделать.

– Хорош пялиться, – приказал я, отойдя на шаг назад. Наваждение спало с Олега, он шумно втянул в себя воздух и потёр кулаками глаза.

– Что это было? Гипноз?

– Гипноз, гипноз, – согласился я. – Вы всё ещё уверены, что я не смогу пройти в клуб?

Он выругался. Ответив ему многозначительным молчанием, я направился к входу в «Пек-low». Сферы, хоть их и не было видно, уже начинали распадаться одна за другой. У меня было всего лишь несколько минут чтобы пройти охрану. Оставалось надеяться, что никто не обратит на меня слишком много внимания, тогда отвод глаз продержится чуть дольше.

Дальше всё шло точно по сценарию: Вещий, активно работая своими локтями и удостоверением, прокладывал мне дорогу. Он вошёл первым, следом за ним, пристроившись к какой-то компании, – я. Отвод глаз действовал превосходно. Девушка, принимающая верхнюю одежду в помещении, подразумевающем гардероб, изобразила лёгкую степень слабоумия, едва её коснулись сферы. Она даже не подумала спросить у меня плащ и посох. Воспользовавшись создавшейся из-за этого заминкой, я проскользнул в зал, оторвавшись от Олега.

Там я ждал всего, что угодно. Пляшущих наркоманов, безумной оргии… я не удивился бы даже официально изгнанным вампирам, допивающим кровь последней жертвы. Но увидел обычный клуб. Зал в синих тонах тонул в сиреневом сигаретном дыме, казавшемся ещё более густым под светом ультрафиолетовых ламп. Вечер только начинался, и круглые чёрные столы, разбросанные вдоль стен, всё ещё пустовали, ожидая посетителей, которые будут, вальяжно развалившись, плотоядно созерцать толпу. Грохочущая музыка неприятно отдавалась в желудке. Несколько человек танцевали перед пустой сценой, большинство скучали в баре, четверо гоняли шары за бильярдным столом в углу.

На втором – верхнем – уровне, как и полагается, располагался офис со стеклянной стеной. Кто-то ходил там из угла в угол.

Человек тридцать влилось в зал следом за мной. Среди них промелькнуло лицо Олега, вертящего головой по сторонам. Оставив его выбираться на волю самостоятельно, я пересёк танцпол и прошёл между двух охранников, стороживших лестницу на второй этаж. Они, как и многие другие до них, услужливо отвернулись, так что наверх я поднялся окрылённый своей незаметностью.

На втором этаже меня встретил пустой серый коридор с четырьмя дверьми, расположенными по одну сторону. Три первых были наглухо заперты. Из-за последней слышался разговор, пока невнятный, но очень уж эмоциональный. Я прижался к стене и затаил дыхание, вслушиваясь.

– …твой план! – орал кому-то Маларья. – Ничего уже не идёт по плану! Что?! Ты не понимаешь, эта тварь не просто помеха… Я должен был? Я должен был предусмотреть?! Да с какого…

Я слегка приоткрыл дверь и краем глаза глянул в просторный светлый кабинет, освещаемый яркими белыми лампами. Посреди кабинета, обставленного мебелью в безликом офисном стиле, подобно айсбергу в открытом океане, высился широкий стол, заваленный бумагами. На краю стола стояла начатая бутылка виски. На полу, в лужице тёмно-жёлтой жидкости, сверкали осколки бокала. Огромное стекло, заменявшее одну из стен выходило на танцпол, но все звуки снизу были здесь приглушены. Из акустики, расставленной по углам, звучала совсем другая музыка. «Я просто хочу использовать тебя,» – пел Дэйв Гаан.

Маларья метался по кабинету как лев в клетке, прижимая к уху мобильник. Я стоял слишком далеко, и заклинание не могло до него достать, однако он был так занят разговором, что попросту не заметил меня.

– Я не преувеличиваю, – уже спокойнее сказал Маларья. Он подошёл к стеклу и посмотрел вниз. – Кое-что я понимаю лучше, тебе стоит иногда прислушиваться к моим советам. Для него месть – это блюдо, которое подают вовремя. И остановить его можно только убив, – Маларья немного помолчал, слушая собеседника. – Нет, оставь, я сам. Сейчас важнее найти записи Караева.

Услышав фамилию Тимура, я напрягся. Маларья говорил с колдуном. Если бы мне только удалось добраться до его телефона и посмотреть последний набранный номер.

– Об этом… «экстрасенсе» можешь забыть, – продолжал демон. – Подождём, пока его защиты ослабнут, и спокойно войдём. Книжка у него, ключ к решению в ней. Да, я уверен, что он мёртв, ни один смертный не выжил бы, я-то знаю… Маларья вдруг выпрямился и голос его стал жёстче, приобретя характерный для демонического языка сипящий металлический оттенок. – А это не относится к нашим делам, моя личная… Я уже сказал… Нет, я не сгублю…

Он выругался на своём родном языке. Я разобрал лишь половину: о низком человеческом происхождении собеседника, его родителей, родителей его родителей, заодно всех родственников до седьмого колена (включительно), беспорядочных связях, и ещё таких вещах, о каких ни один уважающий себя кинари не скажет даже в грязнейшем в мире кабаке. Не знаю, понял ли это тот, второй, – в демоническом большинство звуков произносятся на вдохе, так что требуется практика, чтобы начать хотя бы разбирать слова. Кроме того, существуют две разновидности этого языка, разговорный – «накшенси», и редко используемый классический, «ашкетси», также называемый «академическим». Маларья говорил на втором. Но, думаю, суть сказанного была ясна и без перевода. Демон оборвал речь на полуслове, с тяжёлым булькающим хрипом скорчился, выронил телефон и упал на пол, продолжая биться в конвульсиях. Он несколько раз задел стол, бутылка опрокинулась, виски залило бумаги. Маларья пытался что-то сделать, но был будто скован невидимыми цепями, которые теперь перекручивались, заставляя его тело противоестественно выгибаться. Будь он человеком, это его убило бы.

Это было неожиданно. Маларья не был союзником колдуну, он служил ему и даже получал за попытки перечить хозяину жестокое наказание. А это свидетельствовало о том, что его хозяин очень силён.

Тяжёлая рука легла мне на плечо, заставив оторваться от увлекательного зрелища и обернуться.

– Эй, парень, – пробасил охранник. – Ты что тут забыл?

А забыл я то, что отвод глаз не бесконечен. Нужно было срочно придумывать отговорку.

– Я это… автограф у… у Дона хотел взять.

Охранник убрал руку с моего плеча и отступил, глядя мне за спину. Я медленно развернулся.

В дверях стоял тяжело дышащий Маларья. Его ещё недавно идеальный костюм помялся, красную рубашку покрывали тёмные пятна пролившегося со стола алкоголя. Раскрасневшееся лицо демона было перекошено гримасой не до конца отступившей боли, а из ушей и левой ноздри стекали тонкие струйки крови. Маларью трясло мелкой дрожью, лоб покрылся испариной, зубы выбивали барабанную дробь. Он едва держался на ногах.

И ещё он был удивлён. Очень удивлён. Пару минут назад он сам говорил, что об «экстрасенсе можно забыть».

– Ты?!

Я поставил перед собой посох и гордо задрал подбородок.

– Я.

Левая половина лица Маларьи задёргалась. Я с удовольствием подумал было, что ненароком довёл его до нервного тика, но он… расхохотался.