Сделка с вечностью - Алекс Хай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Для них… Все кончено, — пошевелил губами еретик. — Сердце… Разбилось.
— Какое сердце? Я не понимаю! — ревел Фастред, перекрикивая ветер. — Брат Аристид! Вы меня слышите?
Монах не ответил. Фастред понял, что его патрон перестал дышать.
* * *
— Большая волна! — Альдор шарахнулся в сторону, когда кормчий пробежал по палубе. — Снять парус! Развернуться против волны!
Кто-то из команды зажег факел и принялся размахивать им, предупреждая шедшие позади суда. Остальные кинулись надежнее прилаживать грузы.
— Чем помочь? — спросил Альдор у кормчего.
— Лезьте в трюм, если успеете! Выкачивайте воду, там насос.
Граувер запаниковал. Небо почернело окончательно, сверкали молнии — но грохот пришел немного позже. Начался дождь — первые крупные капли шлепнулись на палубу. Ветер неистовствовал, вздыбив море до пены. Но рундов пугал не шторм.
А затем он увидел то, что их ужаснуло.
Вертикальная стена воды — самая большая волна, больше, чем Альдор мог себе представить — надвигалась прямо на их когги.
— Выше, чем колокольня Святилища, — охнул Остер. — Держитесь, господин!
Альдор не успел ухватиться крепче за канат — его окатило поднятой с дна ледяной водой. Остер схватил его — хватка у парня оказалась медвежьей — и подтащил к себе.
— Не успеем добраться… До трюма.
Это бы все равно не помогло. Их терзал ветер с одной стороны, а с другой на них шла неумолимая водная стена. Альдор вспомнил, что читал о таком явлении в эннийских трактатах — в местах, где бывали землетрясения, случались такие волны. Но эти края не знали ничего подобного с тех пор, как велись летописи.
— Что-то случилось, — только и мог сказать он. — Что-то на севере.
— Плевать! — Остер дернул господина к себе и подполз к мачте, где темными змеями свились остатки канатов. — Я не знаю, что делать!
— Я тоже. Молись, если веришь.
Отчего-то это осознание неминуемой смерти вселило в него спокойствие. Ясность, которую он искал так давно и которую так и не мог обрести, наконец-то явилась именно сейчас. Был ли то гнев господний или очередное роковое безумство природы — какая разница? Имело значение лишь то, что вскоре все закончится. И конец этот — мучительный и невероятно страшный — все же был ясен. В глубине души Альдор желал, чтобы все это закончилось. Чтобы не было этого похода, чтобы тогда, несколькими годами ранее, Грегор не послушал его и не загорелся идеей заполучить имперский трон. И если эта война закончится так, пусть. Пусть многие погибли напрасно, но если все окончится сейчас, будет спасено еще больше людей. Не самый скверный повод для смерти.
Когг затрещал, взлетев вверх.
— Держу, господин, — кричал Остер, словно еще на что-то надеялся. — Я буду защищать вас до…
Он не договорил. Они погрузились в воду, и крик помощника захлебнулся в буквальном смысле.
Продолжая держаться, они вынырнули наверх — Альдор уже ничего не видел и не слышал, ориентируясь лишь по возможности дышать. Вода была всюду. Ветер бил и хлестал. Мачта сломалась — он не заметил, в какой момент. Остер продолжал его удерживать. Славный малый, зря Альдор с ним так — подумал он.
А затем их что-то ударило. Корабль содрогнулся, застонал и затрещал. Их снова захлестнуло волной, Альдор уже почти не пытался отплевываться. От удара Остер обмяк — видимо, приложился головой о дерево.
Альдор разжал руки и отдал себя стихии.
2.2 Миссолен
Симуз промокнул вспотевший лоб платком, аккуратно свернул его вчетверо и убрал за пазуху. Волосы отросли до той самой ненавистной длины, когда уже лезли в глаза, но убрать их хвост еще было нельзя. Челка прилипла к вискам, пришлось разворошить ее пальцами. Почему-то в Миссолене жара переносилась хуже, чем в Эннии. Влажный горячий воздух застаивался и обжигал лёгкие.
— Хорошо бы полило. — Одна из фрейлин императрицы Виктории томно обмахивалась веером и стреляла глазками, не то дразня, не то что-то обещая Симузу. Кажется, ее звали Матильдой, и происходила она из небогатого, но старого и уважаемого бельтерианского рода. Матильду прислали ко двору, чтобы подыскать нового мужа взамен скоропостижно скончавшемуся.
Бывший эмиссар любезно улыбнулся, но беседу не поддержал. Флирт с придворными дамами в его контракт не входил.
— Как вы спасались от жары в Эннии? — не унималась фрейлина.
— Примерно так же, как и здесь: днём прятались по каменным домам и выходили на улицу после заката.
Дама театрально охнула.
— Как же это мучительно! Хоть бы ветерок подул!
Симуз пожал плечами. Духота, несмотря на все неудобства, оставалась меньшей из его забот.
Он барабанил пальцами по мраморной скамье, ожидая приглашения. Император нечасто баловал его личными встречами, и потому, когда люди Демоса принесли ему весточку, собрался по дворец незамедлительно. Каждая аудиенция давала шанс увидеться с Десари. По понятным причинам дочь жила при дворце, а Симуз, вернувшись к грязной работенке, старался держаться подальше от любопытных глаз.
Наконец из дверей, что вели в императорское крало, вышел Ихраз и поманил Медяка к себе:
— Вас ждут.
Симуз поднялся, расправил подол прилипшей к заднице туники и на прощание улыбнулся фрейлине. Та с щелчком захлопнула веер и одарила его столь многообещающей улыбкой, что впору было забеспокоиться.
— Найдите меня вечером в императорском саду, — шепнула дама на прощание.
Симуз поклонился и исчез за дверью.
— Матильда доставляет вам неудобства? — спросил Ихраз, от взора которого не укрылась настойчивость фрейлины.
— Милейшая женщина. Наверняка просто заскучала.
— Если станет навязчивой, дайте мне знать: ее величество примет меры.
— Думаю, я и сам смогу разобраться. Но спасибо.
Ихраз ему нравился. Работал быстро, эффективно. Говорил четко и по делу. Обещания выполнял любой ценой. По-имперски говорил лучше, чем Симуз по-эннийски. И все же Медяк чувствовал тьму в его душе. Задавать вопросы было бестактно, а дворцовым слухам Медяк не доверял. Он выяснил лишь то, что несколько лет назад Ихраз потерял сестру, с которой был очень близок.
Телохранитель проводил его в кабинет и, оставив наедине с Демосом, закрыл двери снаружи.
Император полулежал на кушетке, закутавшись в шерстяной плед.
— Вы хорошо себя чувствуете, ваше величество?
— Давно не чувствовал себя таким живым и бесполезным, — проворчал Демос. — Боль, знаете ли, кое-что меняет в сознании.
— Мигрени?
— Они, родные. Налейте себе чего-нибудь и усаживайтесь поудобнее, мастер Симуз. У меня есть для вас поручение.
Медяк послушался, плеснул воды в изящный гацонский бокал и
