Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение - Бен Кейв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующей неделе я снова навестил Грэма. Но его уже не было в палате. Медсестры сказали мне, что его перевели в недавно открытое отделение средней безопасности, где мне позже предстоит работать. Спустя день после нашей с ним встречи он угрожал медсестре, которая усомнилась в его убеждениях. Он сказал также, что студент-медик согласился с тем, что у него сифилис и от него нужно лечиться.
Для вас это заблуждение и бред.
То, во что мы верим, не всегда верно, и это, вероятно, все, что нужно знать среднестатистическому студенту-медику.
Галлюцинации: не верьте всему, что слышите
Помимо бреда, другой «важный феномен», с которым студентам-медикам нужно разобраться, – это галлюцинации. В основном речь идет о случаях, когда человек слышит голоса, но это не всегда так. Я наблюдал психотерапевта, у которого были музыкальные галлюцинации: он слышал «Марсельезу».
Позвольте мне ввести вас в курс дела. До появления в конце XIX века психиатра Эмиля Крепелина классификация психических расстройств была несколько запутанной. Его гениальность заключалась в том, что он упростил все это дело. Он сказал, что существует всего два типа психоза. Первый – маниакально-депрессивная болезнь (которая включает в себя и то, что мы сейчас считаем депрессией), а второй – нечто, называемое dementia praecox или «раннее слабоумие», то, что мы сейчас называем шизофренией. Итак, по сути, он провел важнейшее различие между шизофренией и аффективными расстройствами (другими словами, расстройствами настроения), и именно такой классификацией мы и пользуемся до сих пор.
На самом деле больше ничего и не надо. Говоря о психозе, я подразумеваю бред, галлюцинации и расстройство мышления, а в совокупности эти симптомы могут вызвать действительно странное поведение, вплоть до членовредительства в прямом смысле слова – вот как Грэм ударил сам себя долотом по пенису.
Если вы знаете про эту классификацию состояний, еще будучи студентом, то вы молодец. А если еще и слышали о статье Дэвида Розенхана в журнале Science 1973 года, то вы молодец в квадрате. Я упоминаю об этой статье просто потому, что ее очень любят и по-прежнему публикуют противники психиатрии. Признаюсь, я тоже поначалу был склонен считать, что «каждый сходит с ума по-своему» и «все мы немного того», и очень мне нравился эксперимент Розенхана, но, встретившись с Грэмом, я начал сомневаться в правоте этой теории.
Розенхан исследовал, как психиатрические службы реагировали на нормальное поведение людей в отделениях, где все ожидали увидеть ненормальное поведение. Эксперимент Розенхана заключался в том, что он заставил нормальных людей ходить на прием в места, подобные больнице Святого Иуды, на том основании, что они слышали голоса. Он хотел знать, как на них отреагируют психиатры и что будут делать с ними. Люди выдумывали симптомы, симулировали – ничего особенного, они просто говорили, что слышали такие слова, как «пусто» или «полая», когда вокруг никого не было, фактически заставляя врача, проводившего опрос, сделать вывод, что у них галлюцинации.
В настоящее время врачи в приемном покое выслушают опасения пациента и отправят его обратно к его терапевту или в общественную группу психического здоровья. Но тогда, в Америке 1970-х годов, таких пациентов сразу госпитализировали. Однажды госпитализированные люди больше никогда не жаловались на то, что слышат голоса. Они вели себя нормально, были дружелюбны и готовы к сотрудничеству.
Впрочем, недавно серьезно усомнились в достоверности этого исследования. Угадайте почему. На выписку мнимых «пациентов» Розенхана уходило в среднем девятнадцать дней. Оскароносный фильм «Пролетая над гнездом кукушки» вышел на экраны в 1975 году, всего через два года после этого исследования. Можно было ожидать, что те самые добровольцы-экспериментаторы проведут в заключении много лет и в конечном счете подвергнутся лоботомии[22]. Но этого не произошло.
Также интересно отметить, что следующий фильм, получивший премию американской киноакадемии, также увековечил на экране негативный стереотип психиатрии. «Молчание ягнят» 1991 года представляет нам не только Ганнибала Лектера, психиатра и психопата-каннибала, серийного убийцу, но и доктора Фредерика Чилтона, развратного, ревнивого и мстительного психиатра, который следит за Лектером. При этом он – лицо институциональной психиатрии. Любопытно, что злобный и опасный пациент вызывает больше сочувствия, чем неадекватный врач, который его лечит.
Так что выписывать «больных» всего через девятнадцать дней, экспертно заявляя, что у них ремиссия, ведь галлюцинаций больше нет, – это не самый плохой вариант.
Критики статьи про эксперимент Розенхана отмечали тогда, что, если бы вы пошли в то время в отделение неотложной помощи и солгали хирургу, что вас только что вырвало пинтой крови, вас бы тут же госпитализировали. И в операционной вы оказались бы раньше, чем успели сосчитать до пяти. И врачи ломали бы потом головы, когда разрезали бы вас и не смогли бы найти никаких признаков кровоточащей язвы. И вы бы не стали критиковать их за это – они ведь просто повели себя как хорошие врачи.
НАС ВСЕХ УЧАТ ВЕРИТЬ ТОМУ, ЧТО ГОВОРЯТ ПАЦИЕНТЫ, И НИКОГДА НЕ ИСХОДИТЬ ИЗ ПОЗИЦИИ НЕДОВЕРИЯ.
Итак, если пациент говорит, что слышит голоса, к этому нужно отнестись серьезно. Психическое заболевание нельзя выявить с помощью анализа крови или рентгеновского снимка, и прооперировать пациента, чтобы решить проблему, мы не можем. Мы относимся к жалобам больных действительно очень серьезно, осматриваем пациента, ищем, нет ли каких-то других признаков психического заболевания, проверяем на предмет нездорового интереса к отбеливателю или зубилам и только потом выписываем из больницы. И, по моему опыту, это как раз и занимает около девятнадцати дней.
В общем, закончим с исследованием Розенхана, вернемся к больнице Святого Иуды и обратимся к пациентке по имени Рэйчел. Она сказала, что слышит голоса. Для нее это было реально и ужасно неприятно – так же как если бы вам звонила налоговая и требовала оплатить налоги. Голоса звучали у нее в голове в течение многих лет, и к моменту, когда я впервые встретил ее, они буквально стали ее частью. Рэйчел заболела, когда ей было чуть за двадцать. Это типичный возраст для начала шизофрении. Впрочем, Рэйчел уверяет, что до постановки диагноза испытывала симптомы уже около двух лет. Это обычная история, так называемый продром – время до того момента, как симптомы станут более навязчивыми или ярче
