Врата Совершенного Знания - Джон Тренейл

— Нет, господин Ку.

— Извините, что настаиваю, но вы, может быть, просто не осмеливаетесь мне перечить, а на самом деле ваш друг кипит от злости, поджидая вас где-нибудь на улице.

— Господин Ку… — Линьчунь подтолкнула карандаш, он покатился по столу, но она поймала его на самом краю стола. Лицо ее просияло, и Ку подумал, что никогда не видел более обезоруживающей, более теплой улыбки. — Дело в том, что у меня не так уж много друзей. — Она смущенно отвела взгляд. — Если бы мой друг кипел от злости внизу, дожидаясь, то поверьте, вы знали бы об этом. — Линьчунь прикусила губу. — Простите, кажется, я чересчур откровенна.

Ку покачал головой, явно довольный ответом.

— Мне нравится ваша откровенность. На моей последней работе никто так не разговаривал. Обычно я звонил и говорил: «Сегодня мы даем ссуду на три и шестнадцать сотых процента выше, чем вчера», а потом смотрел по сторонам и ждал, пока хоть кто-нибудь поднимет руку и спросит: «А почему?» Но никто никогда этого не делал.

— А здесь?

— Здесь все иначе. Все задают вопросы. Спорят. И в то же время знают свое место. «Атмосфера человеческих чувств», кажется, так тайваньцы любят приговаривать?

— Да.

— Наши дела идут хорошо. У меня на столе лежат первые данные за квартал. Они значительно превзошли все мои ожидания.

— Я рада.

— А теперь насчет Мо. Больше всего меня поразила глубина ваших знаний о ней — судя по вашим деловым записям, очевидно, вы с госпожой Мо часто виделись?

— Да. Она немного… Извините, могу я в этих стенах позволить себе говорить откровенно о клиенте банка?

— Для меня нет ничего более ценного, чем ваша откровенность.

— Она несколько сумасбродна. Сегодня — одно дело, и она берется за него со всем энтузиазмом. Завтра — совершенно другое, и тот же энтузиазм. Правда, ей всего двадцать пять.

— Понимаю.

— Я и подумала, что, может быть, для организации ночного клуба это не слишком хорошие данные. Поэтому я постаралась узнать ее поближе. В конце концов я обнаружила, что у Мэйхуа сильный характер и острый ум. Но она нуждается в руководстве, а от своих покровителей его не получает.

— Ваши наблюдения, касающиеся ее покровителей, весьма ценны. Когда я читал их, меня в особенности поразило одно имя: Мэт Юнг.

— Он не совсем ее покровитель, если быть точной.

— Да. Но он присутствовал на одной из ваших встреч с госпожой Мо.

— Господин Юнг был там. — Линьчунь прикусила губу и больше ничего не добавила.

Ку смотрел на нее вопрошающе.

— У меня создалось впечатление, что он влюблен в нее. И, хотя в его замечаниях открывался глубокий финансовый ум — более острый, чем у Мэйхуа, — временами я чувствовала, что его влюбленность перевешивает коммерческую сметку. И господин Юнг допускает это.

— Понятно. Он появлялся когда-либо еще?

— Да, один раз. Если позволите, я напомню вам: наш инспектор потребовал, чтобы в клубе были произведены кое-какие работы. Через несколько недель я пошла посмотреть, как продвигается дело. Там были господин Юнг и госпожа Мо. — Линьчунь замолчала и опустила глаза. — Они пили шампанское.

— Надеюсь, вам предложили бокал. — Ку откинулся на спинку кресла Сяоин и оттолкнулся ногой от стола. — Не хочу вмешиваться в чужие дела, — промолвил он наконец, — но если я правильно понял, вы и госпожа Мо подружились?

— Пожалуй, так. Мне кажется, она нуждается в таком человеке, как я.

— Потому что вы работаете в банке?

— И это тоже, но… — Линьчунь неожиданно встала и начала ходить взад и вперед по комнате.

Ку с удовольствием разглядывал ее. У Линьчунь была деловая прическа в стиле «китайские куклы». Волосы окаймляли широкоскулое, несколько мужеподобное лицо. Косметики совсем не видно, но кожа буквально светится здоровьем, а глаза такие яркие, что вполне могут обойтись без туши. Линьчунь была одета в белую хлопчатобумажную блузку с неглубоким вырезом, алый шарф, повязанный на шее, и в темно-красную клешеную юбку до колен. Хорошо развитые бедра, ноги — довольно мускулистые и короткие, как у спортсменки. Сейчас она ходила, сунув руки в карманы юбки, и слегка сутулилась; шагала медленно, как канатоходец — верный признак вдумчивого человека, рассчитывающего каждый свой шаг. Человека, очень близкого по типу самому Ку.

Внезапно Линьчунь остановилась и, не вынимая рук из карманов, обернулась. Она как будто утверждала свое равенство с собеседником, и Ку это почему-то нравилось.

— Мне кажется, — задумчиво произнесла она, — госпоже Мо нужно, чтобы ее кто-то оттенял.

— Не понимаю.

— Вы знаете, что она снимается в кино, у нее все задатки будущей звезды. Кажется, так сказано в моем отчете?

— Да.

— А теперь она по совместительству еще и поет в клубе.

— Да. Но я пока не уловил вашу мысль.

— Все дело именно в этом. Я нравлюсь ей. Но госпоже Мо нравится также, чтобы рядом с ней за столом сидела дурнушка. Это очень древняя женская уловка, господин Ку. Моя задача в том, чтобы смотреть на нее, затаив дыхание. И я не представляю для нее никакой угрозы.

— Дурнушка? Значит, вы такой себя представляете?

Линьчунь быстро взглянула на него, словно пытаясь понять, не прячется ли в словах издевка.

— Я не красавица, — ответила Линьчунь, тем самым будто вынуждая Ку доказывать обратное.

Ку размышлял, опустив глаза.

— Вы поставили меня в труднейшее положение, госпожа Шань, — сказал он наконец. — Если я соглашусь с вами, значит, буду и невежей, и лжецом. А если возражу, вы решите, и вполне оправданно, что я флиртую с вами. Поэтому мы просто оставим эту тему.

Ку встал. Широкий, пухлогубый рот Линьчунь растянулся в печальной улыбке. Она и правда была не красавица. Нос казался слишком маленьким для широких щек, подбородок выдавался вперед розовым бугорком. И все-таки было в ней некое обаяние, и заключалось оно в доброте, доброжелательности и улыбчивости. Именно благодаря улыбке Линьчунь нельзя было назвать дурнушкой. Из-за улыбки и глаз, сияющих и больших, как у лани. А взгляд ее словно проникал в душу. В Линьчунь не было ничего претенциозного, она казалась очень простой в общении, и Ку решился:

— Вы сказали, что у вас нет планов на вечер. А что, если нам вместе сходить и посмотреть на госпожу Мо, так сказать, в действии. И может быть, вы меня представите ей.

— Вы имеете в виду… в клубе?

— Да, именно.

Линьчунь по-прежнему спокойно улыбалась, но слова Ку повергли ее в смущение. Ей предстояло проанализировать множество фактов, впечатлений, сложных ситуаций, предостережений, а потом — вынести решение. И все это за долю секунды. Линьчунь была младшим сотрудником, женщиной, которая борется за свое место в мире, где правят мужчины. Босс пригласил ее. По слухам, он никому больше в их офисе не предлагал этого. Пойдут разговоры. И одета она не для ночного клуба. Клубы эти она вообще не выносит, да и он такой невзрачный. Ну, не то чтобы невзрачный, а слишком маленького роста. Хотя улыбка у него хорошая. Где сейчас можно раздобыть приличное платье? Жаль, что у него такая фигура… а улыбка действительно милая. Она не может… Она должна… Ей хочется, вот тут никаких сомнений.

Вдруг перед мысленным взором Линьчунь проплыло лицо Цзай Цзияна, то улыбающееся, то задумчивое. Было время, правда, много лет назад, когда Линьчунь могла сказать, что это ее постоянный друг. Надежный Цзиян, мальчик, живущий по соседству… Что бы ей сейчас ответить?

Но Цзиян в армии: он солдат по призванию.

«Если уж ты не согласилась выйти за меня замуж, так, по крайней мере, наслаждайся жизнью», — вот что он сказал бы. И потом, Цзиян не был ее судьбой, Линьчунь знала это.

— Вы очень любезны, господин Ку…

За этим должно было последовать «но», они оба понимали это, но вместо «но» сам собой прозвучал вопрос:

— Когда?

— Ну, скажем, в девять? Боюсь, мой опыт в отношении ночных клубов весьма ограничен, но думаю, они не начинают раньше девяти. — Если бы перед ней сидел кто-нибудь другой, Линьчунь подумала бы: «Брось придуриваться», но в устах Ку это походило на правду. — Может быть, я заеду за вами в это время?

— Ну…

В ней вспыхнула искорка негодования. Отчасти потому, что Ку представил свое приглашение как некое деловое мероприятие: пошли, мол, проверим клиента. Представьте меня ей. Но в глубине души таилось еще что-то, имеющее отношение к самому Ку. Линьчунь вдруг поняла, что он обладает властью над ней и может заставить принять предложение. И такая власть проистекает вовсе не из его положения управляющего.

— Мне бы очень хотелось согласиться, но я несколько беспокоюсь….

— Беспокоитесь? Наверное, боитесь, что пойдут разговоры?

— Да. Пожалуйста, извините меня, но женщина должна быть осмотрительной, если хочет сделать карьеру.