Не стану взрослой - Андрей Кузечкин

— Позвонить, может, братику? — подсказал Максим.

— На что? У него мобильника сроду не было, ему и не надо.

— Он ни с кем не общается?

— Только по Интернету.

— И порнуху качает?

Карина мрачно кивнула:

— Только этим и занимается, ублюдище малолетнее. Качает и на болванки записывает. У него этих болванок уже полный шкаф. И нарочно подписано: “Матрица”, “Властелин колец”, “Звездные войны”. А включишь — такая мерзость!

— Мир катится к коллапсу, — изрек Максим. — Скоро все парни будут только качать порнуху и перестанут обращать внимание на живых девушек, а девушки поголовно станут лесбиянками. А зачатие будет происходить искусственным путем.

Тут Карина не выдержала и улыбнулась: Максим впервые сказал что-то, с чем она была полностью согласна.

— А вот и книжка, — зайдя в комнату Сани, Максим схватил со стола “Питера Пэна”, перелистал страницы. — Библиотечная. И часто твой брательник посещает библиотеку?

— Он, вообще-то, студент.

— А, да. “Вернуть не позднее…” Так, он ее взял только вчера. Интересно, интересно… С чего бы это вдруг его на сказки потянуло?

— Кто-то посоветовал? — предположила Карина.

— Скорее всего, причем именно что посоветовал взять в библиотеке, а не скачать текст с Интернета. С другой стороны, в сети сейчас фиг че скачаешь, все библиотеки стали платные… Кстати, давай-ка посмотрим, что у него в компе.

Максим включил компьютер:

— Раньше, чтобы узнать о человеке все тайны, залезали к нему в ящик стола. Сейчас для этого надо поковыряться в содержимом жесткого диска.

На экран вылезло окно выбора пользователя: “Санчо” и “Карик”.

Максим кликнул на “Санчо”. Появилось: “Введите пароль”.

— И какой пароль у этого Санчо-сранчо? Знаешь?

— Знаю, — нехотя отозвалась Карина.

— Ну, и какой?

— Тот самый, который ты только что сказал.

Хмыкнув, Максим набрал “Санчо-сранчо”.

“Загрузка личных параметров”. “Приветствие”.

Картинка на рабочем столе — какие-то узкоглазые дети с автоматами, не то вьетнамские партизаны, не то камбоджийские.

— Kids with guns, — машинально произнесла Карина. Максим так же машинально перевел:

— Дети с оружием.

— Нет, — строго сказала она. — В английском языке есть такие фразы, которые нельзя переводить дословно. Их лучше вообще не переводить. По-русски “дети с оружием” — это просто дети с оружием. А за рубежом это целое социальное явление… И не только в отсталых странах, но даже в Америке.

— Ну да. Школьники, которые одноклассников расстреливают…

— Да. Ребенок с оружием — это куда страшнее, чем взрослый. Он же не понимает, где игра, а где реальность. Он может убить человека просто для забавы — и даже не поймет, что натворил. Это робот, terminator, — последнее слово Карина проговорила по-английски. Произношение у нее было отменное.

— Лингвистикой увлекаешься? — Максим развернулся во вращающемся кресле лицом к Карине.

— Курсы american english. Изучаем не только и не столько язык, сколько образ жизни.

Карина в один миг стала серьезной и высокомерной, будто бизнес-леди. Максим не удержался от искушения немного осадить ее:

— Ну что же, мадам, позвольте проверить уровень вашей подготовки?

— Ну? — холодно спросила Карина.

— Но это касается не английского языка, а скорее общего уровня развития.

Усмешка:

— И что, ты сомневаешься в моем уровне развития?

— Что за книга стоит в шкафу позади тебя? На нижней полке, вторая справа?

— СЭС. Советский энциклопедический словарь, 1979 года. Он раньше у мамы стоял, но Сашка его выпросил. Ему надо для учебы.

— Как ты думаешь, в этом словаре есть слово, которое ты только что сказала?

— Какое?

— Терминатор.

Презрительный взгляд Карины прожег в Максиме сквозное отверстие с оплавленными краями:

— Ты дурак или тебе просто сказать нечего?

— Давай поспорим, что в этом словаре есть слово “терминатор”!

— Ты серьезно, Максим?

— Да, я вполне серьезен. Хочу поспорить с тобой на желание.

— Максим! Я повторяю, это не англо-русский словарь, а энциклопедия! И во-вторых, год — 1979! А фильм сняли… не знаю, когда, но явно позже. И вряд ли об этом бы написали в советском словаре!

— Так спорим или нет? На желание.

— О, Господи, ну спорим, спорим. На желание. И мое желание — чтобы ты больше не пичкал меня своей ерундой!

— Все. А теперь возьми словарь и поищи.

Карина уселась на диван, разместив толстый фолиант на коленях. Максим внимательно следил за выражением ее лица.

Девушка бормотала, скользя глазами по странице:

— Термин… терминал… терминальное состояние… терминальный… о, Господи! — вдруг вырвалось у нее.

— Хе! — воскликнул Максим.

Карина два-три раза изумленно моргнула и вчиталась:

“Терминатор (от лат. termino — разграничиваю), граница между освещенной и неосвещенной частями поверхностей планет и их спутников”.

— Это не считается! Это не тот терминатор! — Из-под маски бизнес-леди начала потихоньку вылезать обиженная девочка.

— Считается. Мы на что спорили, вспомни: речь шла о самом слове, а не о каком-то из его значений. Так? И не моя вина, что ты такая неэрудированная личность.

Максиму плевать было на условия спора, ему просто нравилось смотреть на растерянное лицо Карины. Но потребовать своего все-таки стоило, и нужно было бороться до конца.

— Ты доволен, да? — спросила она.

— Нет. Признайся, что проиграла.

— А тебе легче станет? Ну, пусть проиграла. И что?

— За мной желание!

— Размечтался!

— Ты обещала!

— Ничего я тебе не обещала.

— Да ты бесчестный человек, Карик! Уже сомневаюсь, что хочу тебе помогать.

— Ну что, что, что тебе нужно от меня?! — в отчаянии крикнула Карина.

— Пока ничего, но желание за мной.

— Хорошо.

Она насупилась и отвернулась лицом к стене, где висел постер с главным героем игры HL2. Максим внимательно смотрел девушке в спину.

Карина вздрогнула, передернув плечами, и издала звук, похожий на всхлип. Потом, судя по движению локтя, закрыла лицо ладонью.

Максим уже заволновался, но Карина обернулась к нему, и оказалось, что она смеется.

— Что?

— Да нет, это ерунда… — она задержала дыхание и опять расхохоталась. Улыбка была ей очень к лицу.

— Да что такое?

— Ну, это же смешно! В советском словаре есть слово “терминатор”! Я бы в жизни не поверила!

— Теперь поняла? Я просто пытался поднять тебе настроение!

— А сам откуда знал, что оно там есть?

— От мозгов. Проехали. У нас дело.

Осмотр содержимого компьютера начался с папки “Документы Санчо”.

Внутри нашлось еще несколько папок. Максим первым делом залез в ту, что называлась “Эротика”, и открыл документ под названием “Ядовитое солнце”:

“В то лето родители отправили нас с сестрой на дачу, сами приезжали к нам только на выходные. Целый месяц мы были предоставлены сами себе, брат и сестра с именами, достойными королей: Роман и Регина.

Мы с Региной весь день до вечера загорали в саду среди спелой клубники и крыжовника. Я любил валяться на покрывале, брошенном на землю, и листать книжки, время от времени срывая ягоду с ближайшего куста, а Регина в своем купальнике из одних веревочек дремала на соседнем покрывале. Однажды она шлепнула меня по затылку ладошкой и сказала:

— Ну хватит валяться, соня! Пойдем искупнемся.

Две доски в заборе отодвигались, за ним начинались заросли. Чтобы пробраться сквозь них, приходилось то подныривать под толстые негнущиеся ветки, то переступать через корни, то застревать между стволами, испытывая твердость коры собственной кожей. Я еле поспевал за юркой сестрой. Вскоре места стало побольше, Регина внезапно остановилась и приложила пальчик к моим губам:

— Тише, малыш!

До нас долетали характерные звуки. Мы на цыпочках прошли еще пару шагов и залегли на душистую траву, как шпионы…”

Далее в рассказе говорилось о том, что брат с сестрой подсмотрели, как соседи занимаются сексом на свежем воздухе, после чего сестра соблазнила брата.

“Регина надвинула мои спущенные плавки обратно, прикоснулась щекой к моему плечу и обняла меня.

— Давно ты этим занимаешься? — полюбопытствовал я. До чего же хорошо было лежать на траве, дышать горячим воздухом и ощущать горячую кожу Регины… Только в душе что-то щемило. Словно я отравился ядовитыми солнечными лучами и неизлечимо заболел.

— Тебя не касается, — ответила сестренка и ущипнула меня длинными ноготками”.

История кончилась грустно: сестра вскоре умерла от врожденного порока сердца — или, как выразился главный герой рассказа, “от ядовитого солнца”.

Дочитав до конца и поймав себя на том, что рассказ ему очень понравился, Максим обернулся к Карине. На ней просто не было лица.