Повседневная жизнь этрусков - Жак Эргон

Истинное положение рабов в Этрурии

Помимо происхождения рабов из надписей можно почерпнуть сжатые, но порой очень точные сведения об условиях, в которых они жили. Разумеется, нам ничего не известно о народных массах. На голос, имя, оссуарий мог рассчитывать лишь тот раб, кто поднялся до уровня lautni. Мы уже говорили, что он часто звался Lethe, но об этом мы знаем от других. Сам он молчит. Lautni более разговорчивы и, помимо прочего, могут поведать нам о своих браках.

Thana Laucinei или, если угодно, Тана Луциния (на латыни) была lautnitha двух братьев, Вела и Тита, то есть находилась в их общей собственности, пока ее не отпустил на волю один из братьев, причем оба остались ее хозяевами. Отсюда надпись на скромной терракотовой урне:

Laucinei Thana Velus Tites lautnitha{131}.

Но на могильной табличке, которую мог прочесть прохожий, было написано:

Thana Laucinei Lethesa = Thana Laucinei, жена Lethe{132}.

He стоит пытаться выяснить, сочетались ли они официальным браком. Но отметим, что жена получила здесь право на тот же титул супруги, что и свободнорожденные женщины — puia или conjunx: Caia puia Lachus, жена Lachu (вероятно, видоизмененное греческое имя Лакон){133}.

Впрочем, вольноотпущенники при случае находили себе жен вне своей «семьи», и тогда жена переходила в дом, где жил муж: мы уже видели, что Larthi Alfni после замужества переехала из Клузия в Сартеано.

Случались и мезальянсы — не только браки свободнорожденных мужчин с вольноотпущенницами, но иногда — нам известны два таких случая — и сожительство свободных женщин с lautni. Все в той же урне из Клузия, хранящейся в Лувре, смешан прах Hasti Ecnatei, чье имя и родовое имя указывают на почтенное происхождение (Эгнатии со II века заседали в римском сенате), и lautni, имя которого не менее красноречиво: Н. Ecnatei Atiuce lautnic{134}. Хотя частица с (на латыни — que) стоит после второго из двух согласованных слов, Смысл ясен: Hastia Egnatia Antiochusque libertus — Гастия Эгнатия и вольноотпущенник Антиох. Позорный союз, о котором мечтали мятежники из Вольсиний во время их недолгого пребывания у власти, в Этрурии более позднего периода не вызывал практически никакого возмущения, и о нем можно было даже написать в гробнице, — а ведь этого Антиоха, верно, совсем недавно привезли с какого-нибудь сирийского рынка на берегах Оронта!

Похоже, что отныне familiae Клузия и Перузии стали стартовой площадкой для более быстрого восхождения по социальной лестнице. Мы уже упоминали о Дифилии, который вместе с другим греком по имени Дамас стал членом дома Вельциев. Его прах покоится в Клузии, рядом с женой Поллией, наверняка тоже lautnitha: Tiphile, lautni Velches Pulias, или Diphilus, Velcii libertus et Pollia. У них родился сын, имя которого указано на соседней урне: Ath. Tiphile. Palpe. Pulias, или Arruns Diphilus Balbus, Pollia natus. Таким образом, за одно поколение Tiphile стало родовым именем, перед которым стоит классическое этрусское имя Arnth — Аррунс, — а за ним следует прозвище, взятое из латыни (Balbus, «Заика»). В соответствии с обычаями, принятыми в приличном обществе, матроним также упоминается, но нет никаких ссылок на отца, поскольку юридически этот Аррунс является nullo patre (безотцовщиной). Пройдет еще несколько лет, и вот уже мы видим эпитафию на латинском языке: Ar. Tibile, Р. l., Arruns Diphilus Publii libertus. У только вчера возникшего рода уже появились свои вольноотпущенники!{135}

Клиенты

Социальное восхождение не завершалось с достижением положения lautni и обретением свободы. Выше стояла категория etera, занимавшая почетное место в семейном склепе. Так, в гробнице Венециев бок о бок с урной Se. Venete La. Lethial clan стояла другая, принадлежавшая La. Venete La. Lethial etera{136}. Единственное отличие в надписи — наличие имени Larth вместо Sethre и замена clan (сын) словом etera. В гробнице Титиев Петрониев у дальней стенки рядом стояли урны с прахом старшего сына и etera «отца семейства». Etera составляли привилегированный, но зависимый класс, поскольку всегда были чьими-нибудь. В Тарквиниях их интересы представлял особый чиновник — zilatheterau{137}.

Все больше исследователей приходит к выводу, что эти etera — клиенты, причем отборные. Сам термин пытались объяснить разными способами. Мы склоняемся к той этимологической версии, согласно которой это слово восходит к греческому hétairos, hétaros — товарищ по оружию. Этрусские легенды, созданные по образу и подобию гомеровского эпоса, без устали прославляют воинское товарищество, соединявшее, как мы видели, Мастарну и Целия Вибенну. Кроме того, институт клиентуры был характерен для всех древних обществ на ранней стадии развития. У римской знати были свои клиенты, которых Дионисий Галикарнасский называет иногда hétairoi, у галльской аристократии — свои, называемые на кельтском языке ambact; любопытно, что историк Полибий, говоря о цизальпинских галлах, с которыми так долго враждовали этруски, переводит слово ambact как hétairoi{138}. Он мог бы сказать и об этрусках, что они не знали иного признака влияния и могущества, кроме большого числа слуг и hétairoi, которыми себя окружали. Весьма вероятно, что они дали своим клиентам имя etera, позаимствовав его у греков, как и многие другие термины.

Однако в этрусских надписях из Перузии и Клузия встречается еще и определение lautneteri — несомненно, состоящее из lautn и etera. Так, Salvi Precus lautn eteri означало Salvius, lautneteri Preco{139}. Логично предположить, что речь идет о lautni, достигшем в этрусской «семье» завидного положения etera. Тит Ливий ненароком сообщает нам латинский эквивалент этого термина, говоря о cliens libertinus народного трибуна Публия Рутилия{140}.

Глава четвертая

ЭТРУССКАЯ СЕМЬЯ И РОЛЬ ЖЕНЩИН

Семейная жизнь

Этрусская семья (теперь мы рассматриваем это слово в его привычном узком смысле), то есть группа людей, состоящая из отца, матери, детей и внуков, ничем не отличалась по составу от римской или греческой. В ней не было ни общности женщин, как у арабов, о чем пишет Страбон{141}, или у кельтов с Британских островов, о которых рассказывает Цезарь{142}, ни браков между братом и сестрой, как то было принято на Древнем Востоке и у Птолемеев в Египте, ни полигамии, признаваемой ассирийскими законами, ни передачи родства по материнской линии, практикуемой в матриархальном обществе, например в Ликии, где, по словам Геродота, дети носили имя матери, а не отца{143}.

Этруски на протяжении всей своей (известной нам) истории имели крепкие и дружные семьи. Они не оспаривали власть pater familias, которой наделяли их римляне; родство у них прежде всего передавалось по отцу. Один благочестивый житель Тарквиний в начале II века именовал себя Laris Pulenas, сыном Larce, племянником Larth, внуком Velthur, внучатым племянником Laris Pule Creice{144}. В то же время один из представителей рода Сципионов в Риме прозывался L(ucius) Cornelius, P(ublii) f(ilius), L(ucii) n(epos), P(ublii) pron(epos).

Благодаря этим записям нам известны основные термины родства у этрусков. Так, clan означает «сын», sec — «дочь», puia — «жена», a tusurthi(r) — «супруги». Можно догадаться, что «дедушка» на этрусском языке — papa (ср. с греческим pappos), «бабушка» — ati nacna, что дословно переводится как «дорогая мать»; «брат» — thuva, «племянник» — papacs, «правнук» — prumaths, «внук» — nefts, что сильно напоминает латинское nepos. Nefts и nepos, papa и pappos — такие соответствия или заимствования говорят о том, что между этрусской и греко-римской семьями существовало большое сходство.

О постоянстве семейной жизни, например Петрониев из Перузии, говорит эпитафия — банальная, как наши объявления в газете, — написанная на урне, крышку которой украшают лежащие скульптурные изображения мужа и жены: «Вел Тит Петроний, сын Вела и Аннеи Спуринны, покоится здесь со своей женой Вейлией Клантией, дочерью Аррунса». В соседней урне — прах их сына Ларса Тита Петрония и его жены Фасции Капении, дочери Вела и Койсидии, супруги Тарки{145}. Конечно, это относительно поздние надписи (II век), но именно о том же поведали бы большие саркофаги, поставленные на поток в VI веке, если бы рассказали нам о безымянных супругах из Цере, лежащих рядом на смертном ложе, величавая и одновременно интимная поза которых — ласковое покровительство мужа, нежная доверчивость жены — отражает семейное счастье в общечеловеческом понимании.