Последняя звезда - Рик Янси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ползу, как учили в лагере, – в «низком стиле»: мордой в землю, в одной руке винтовка, вторую выбрасываю вперед. Таким манером мне не добраться до пещер и к двадцать первому дню рождения. Но зато есть хоть какой-то шанс дожить до двадцати одного года. Через каждые несколько футов останавливаюсь, поднимаю голову и осматриваюсь. Деревья. Трава. Спутанные провода оборванных электролиний. Мусор. Теннисная туфля.
Ярдов через сто и сто деревьев спустя натыкаюсь вытянутыми пальцами на какой-то металлический предмет. Не поднимая головы, подтягиваю его ближе к носу.
Распятие.
Мурашки бегут по спине.
«У меня не было времени подумать, – объясняла мне Салливан. – Я засекла блеск металла и решила, что это пистолет. И я убила его. Выстрелила в грудь над распятием и убила».
Лучше бы она не рассказывала мне эту историю. В былые времена я бы счел, что такая находка – хороший знак. Возможно, даже повесил бы это распятие на шею. На удачу. Но сейчас у меня чувство, будто дорогу перебежала черная кошка. В общем, оставляю Иисуса лежать в грязи.
Отталкиваюсь ногой, подтягиваюсь на локте, отталкиваюсь другой, снова подтягиваюсь. Замираю на месте. Осматриваюсь. Отталкиваюсь, подтягиваюсь, отталкиваюсь, подтягиваюсь. Замираю. Осматриваюсь. Уже можно разглядеть дома. Магазин подарков, сервисный центр для туристов, разрушенный каменный колодец. За домами, петляя в темноте между деревьями, по направлению ко мне движется зеленое светящееся пятно размером с ноготь большого пальца.
Застываю. Я на виду, и спрятаться негде. Пятно увеличивается и движется уже вдоль фасада сервисного центра. Приподнимаюсь на локтях и смотрю на него через прицел М-16. Парень такой мелкий, что я сначала даже принимаю его за ребенка.
Черные брюки, черная рубашка, воротничок, который в свои лучшие деньки был белым.
Похоже, я нашел владельца распятия.
По уму, надо его убить, пока он меня не заметил.
«Глупо. Хуже не придумать. Застрели его, и весь лагерь начнет охотиться за твоей задницей. Стреляй только в ответ. Ты пришел не убивать, а спасать, забыл уже?»
Мужчина в черном, с зеленым пятном на месте головы, исчезает за углом. Отсчитываю секунды. Дохожу до ста двадцати, а он все не появляется. Тогда я уже на локтях подползаю к ближайшему дереву. Там стираю с лица грязь и жухлую траву, а после стараюсь отдышаться и собраться с мыслями. Да, именно в таком порядке. С дыханием получается лучше, чем с мыслями.
Теперь я понимаю, почему при назначении командира отделения Вош выбрал меня, а не Рингер. Определенно выбрать стоило Рингер, она умнее, лучше стреляет и реакция у нее быстрее, чем у меня. Но мою кандидатуру одобрили, потому что я обладал качеством, которого не было у Рингер: слепая преданность общему делу и непоколебимая вера в лидера. Ладно, два качества, но это не важно. Я хочу сказать, что вера всегда побеждает разум. Потроха побеждают мозг. Во всяком случае, это так, если хочешь получить армию безмозглых клоунов с суицидальными наклонностями. И врагу так проще.
Я не могу прятаться вечно. И Дамбо я оставил не для того, чтобы он умер, пока я тут прохлаждаюсь и жду, когда же мой кроманьонский мозг посетит гениальная мысль.
Если мне что-то и нужно, так это заложник.
Естественно, эта идея посещает меня через пять минут после того, как исчезает идеальный кандидат для ее воплощения.
Выглядываю из-за дерева и смотрю на сервисный центр. Ничего. Подползаю к ближайшему дереву, плюхаюсь на задницу, выглядываю. Пусто. Двумя деревьями дальше и на пятьдесят ярдов ближе я все равно его не вижу. Наверное, нашел какой-нибудь закуток, чтобы отлить. Или уже в пещерах, спустился в теплое безопасное место и рассказывает Рингер, что наверху все чисто. А она тем временем баюкает Чашку.
После ухода Рингер я часто представлял себе эти пещеры. Только без священника. Воображал, как она всю эту чертову бесконечную зиму согревает Чашку, кормит ее, меняет отсыревшую одежду. Я думал о том, что скажу, когда мы в конце концов встретимся. О том, что она скажет мне. И о том, как моя наконец идеально подобранная фраза заставит ее улыбнуться. Какая-то часть меня уверена, что эта нескончаемая война завершится, когда я заставлю ее улыбнуться.
Ладно, забудь о священнике. В этом сервисном центре должны быть люди. Можно заполучить не одного заложника, а дюжину. Но, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Мне надо как можно скорее пробраться в эти пещеры.
Сканирую местность, просчитываю маршрут, мысленно отрабатываю действия. У меня есть одна свето-шумовая граната плюс эффект неожиданности. Неожиданность – это хорошо. М-16 и пистолет Дамбо. Возможно, этого мало. Если меня превзойдут по арсеналу, мне конец. А это значит, что Дамбо умрет.
На мою сторону выходит только одно окно. Выбиваю стекло прикладом винтовки, забрасываю внутрь гранату и топаю к парадному входу. Шесть секунд – максимум. Они не сразу поймут, что произошло.
Вот что я буду рассказывать внукам: «Я все внимание сосредоточил на окне и даже не посмотрел под ноги».
Думаю, нет другого объяснения, почему я упал в эту проклятую яму шесть футов в ширину и раза два больше в глубину. Такую не прозеваешь и в темноте. И не только из-за ее размеров, а из-за того, что в ней было.
Тела.
Сотни тел.
Большие, маленькие, средние тела. В одежде, полуодетые, голые. Трупы свежие и трупы не очень свежие. Целые тела, части тел и те части, которые привыкли быть внутри тел, но больше там не находятся.
Я погрузился по пояс в осклизлую смердящую массу, а ноги все никак не могли нащупать дно – я просто… тонул. Мне было не за что ухватиться, кроме мертвых тел, а они соскальзывали вниз вместе со мной. Я вдруг оказался лицом к лицу со свежим трупом, с по-настоящему свежим телом женщины лет тридцати. Ее светлые волосы слиплись от грязи и крови, глаза были темные, одна щека распухла до размеров моего кулака, кожа еще оставалась розовой, и губы не спеклись. Она точно умерла всего пару часов назад.
Резко отшатываюсь. Уж лучше столкнуться с дюжиной разлагающихся трупов, чем вот с таким, который выглядит почти как живой.
Я увяз по плечи и все равно продолжаю тонуть. Мне светит задохнуться в человеческих останках. Я захлебнусь смертью. Это настолько дико и метафорично, что я едва не хохочу.
Тут-то ее пальцы и хватают меня за шею. А потом ничуть не холодные и вовсе не трупные губы шепчут мне в ухо:
– Ни звука, Бен. Притворись мертвым.
«Бен?»
Пытаюсь повернуть голову. Бесполезно. Хватка у нее железная.
– У нас всего один выстрел, – шепчет она. – Так что не двигайся. Оно знает, где мы, и направляется сюда.
27
На краю ямы появляется чья-то тень. Силуэт на фоне усыпанного яркими звездами неба. Невысокий. Склонил голову набок. Прислушивается. Не задумываясь, задерживаю дыхание, расслабляю мышцы до состояния тряпки и смотрю на него сквозь приоткрытые веки. Он держит в правой руке знакомый мне предмет. Боевой нож «Ка-Бар», стандартное оружие всех рекрутов.
Пальцы женщины отпускают мое горло. Она тоже притворяется мертвой. Кому верить? Ей или ему? Или вообще никому?
Проходит тридцать секунд, минута, две. Я не шевелюсь. Она тоже. И он не двигается. Я больше не могу сдерживать дыхание… или откладывать принятие решения. Надо либо сделать вдох, либо стрелять. В кого-то из них. Но мои руки запутались в руках мертвецов, да и в любом случае я выронил винтовку, когда летел в яму. Я даже не знаю, куда она в результате упала.
А вот он знает. Он – это священник, который поменял распятие на боевой нож.
– Я видел твою винтовку, сынок, – говорит. – Давай выбирайся. Бояться нечего. Они все мертвые, а я совершенно безобиден. – Он опускается на колени на краю ямы и протягивает мне руку. – Не волнуйся, вылезешь и возьмешь свою винтовку. Не люблю огнестрельное оружие. И никогда не любил.
Он улыбается, и тут женщина, которая вовсе не труп, хватает его за кисть. Он летит к нам в яму, возле его виска появляется пистолет Дамбо, и женский голос произносит:
– Значит, и это тебе не понравится.
И голова священника разлетается на куски.
Не уверен, но похоже, что у меня появился шанс выбраться из этой чертовой ямы.
28
Винтовку я потерял. А женщина, которая не труп, каким-то образом завладела пистолетом. Вроде как спасла мне жизнь, но вполне возможно, что она просто начала со священника и теперь на очереди я.
Протиснувшись между трупами, вылезаю на край ямы, и вряд ли в лагере ожидают подобного, держа под прицелом общую могилу. Ведь при нормальных обстоятельствах если ты оказываешься по горло в трупах, то и сам, скорее всего, тоже труп.
– Я не собираюсь тебя убивать, – говорит женщина и улыбается, что должно быть больно со сломанной-то скулой.
– Тогда бросай пистолет.
Ни секунды не раздумывая, бросает и поднимает руки.
– Откуда ты знаешь мое имя? – спрашиваю я. Скорее даже выкрикиваю.
– Марика сказала.