Двойная жизнь волшебницы - Дарья Калинина

– И что именно она знает, верней, знала?

– Анфиса мне толком ничего не говорила. Все намеками, все присказками. Мне иной раз казалось, что она и сама толком не в курсе. Виллина что-то ей там намекала, Анфиса мне эти намеки пересказывала. Ну а как конец Виллине пришел, сдается мне, что бабка Анфисе всю правду до конца и раскрыла. Да только меня при этом не было. И мне-то Анфиса уже эту правду не пересказала. Сразу же после похорон Виллины вещи свои собрала, даже со мной не попрощалась, да в Питер и подалась.

– Как же, не попрощавшись? Она ведь тебе записку оставила.

– Да, записку оставила. Прости, мол, Васенька. Себе не принадлежу, пока справедливость полностью не восстановлю. Тогда, дескать, и ребеночек наш здоровеньким и счастливеньким будет. А заодно и богатым.

– Выходит, эта родня, которая отца и мать Анфисы обманула, богатая?

– Так к бедным кто же по своей воле поедет, – простодушно пожал плечами Василий. – И потом, ясно, если в городе, то все богатые.

Это он зря так думал. И в большом городе полно бедняков. Правда, по деревенским меркам, они, наверное, действительно многим кажутся богачами. Еще бы, горячая вода прямо из кранов течет, унитаз теплый в доме, ванна вместо сырой бани, да и прочие удобства, не чета деревенскому быту.

– Значит, ты считаешь, что, умирая, Виллина велела своей внучке ехать в Питер, найти тут своих родственников и потребовать с них причитающуюся ей долю семейных ценностей?

– Точно! – кивнул Василий. – Это Анфису бабка ее надоумила. Это ей покоя та история не давала. Мамка мне рассказывала, что, когда мать Анфискина из Питера вернулась, Анфиска еще крошечная совсем была. Мать ее померла скоро. А Анфису ее бабушка – Виллина вырастила.

– А отец у Анфисы был?

– Отца никто и не видел никогда. Анфиска мне под большим секретом один раз поведала, что отца ее злой брат сгубил. И мать ее через это дело тоже сгинула.

– В смысле?

– В смысле померла. Не смогла она без отца Анфискиного жить, за полгода угасла. Как Виллина ее ни выхаживала, даже к врачам возила, ничего не помогло. Никакой физической болезни у женщины не нашли, просто она жить не захотела без своего мужа.

– А как же Анфиса?

– Анфису бабка одна вырастила. И она же ее мстить родне небось надоумила. Да и деньги, которые Анфиса с Виллиной своими считали, опять же лишними никогда не бывают. Анфиса мне после похорон Виллины так и сказала, хватит, мол, копейки собирать, пора назад свои кровные потребовать. Не годится, что кто-то за чужой счет жирует.

– И как же она собиралась свои деньги назад потребовать?

– Сила у Анфиски имелась, – слегка опасливо произнес Василий. – Она ее от Виллины унаследовала. Прежде-то Анфиса силу свою только на добрые дела пускала, скот и людей лечила. А тут мстить собралась. Ох, зря она это. Силу на доброе дело надо расходовать, никак не на злое. А Анфиса мстить принялась, вот ей обратно все и вернулось.

Василий покосился на палату реанимации, где лежала его ненаглядная Анфиса, и на глазах у парня появились слезы. Далеко отойти от дверей палаты после ночного происшествия он не решался. Так что разговор происходил тут же, в отделении, причем Василий занял такую позицию, чтобы ни на минуту не терять из виду всех, кто входил в палату к Анфисе.

– Да, следователь-то мне звонил, сказал, что в шприце том яд был! Тетку эту страхолюдную они повсюду ищут, да только разве найдешь, подлюку! И отпечатков-то ничьих, кроме моих и врача, на шприце не нашлось. Видать, опытная преступница, знала, на что идет и чем рискует!

О том, что ночью Анфису пытались вторично отправить на тот свет, подруги уже знали. И теперь горели желанием выяснить подробности.

– А что за яд преступница пыталась ввести?

– Мудреное какое-то название. Следователь мне сказал, да у меня из головы тут же выскочило. Если по-простому, то лекарство, от которого тромб в мозгу у больного образуется. Анфиса бы от такого лекарства точно умерла, а все бы сочли, что это травма виновата.

С черепно-мозговой травмой шутки плохи – это всем известная истина. Голова предмет темный, много непонятного в ней для науки еще имеется. Но Василий надежды на выздоровление своей Анфисы не терял.

– И ребенка нашего я им убить не дам! Анфиса поправится. Вы только помогите найти тех злодеев, которые ее на тот свет спровадить хотели. Она сразу и поправится!

Убежденность, прозвучавшая в словах Василия, подругам совсем не передалась. И они спросили у парня:

– Да где же их искать-то? Злодеев этих?

– Уверен, это кто-то из родни Анфискиной, – зашептал Василий. – Недаром бабка у нее силой обладала. Только Виллина доброй была, вреда никому не чинила. Но могли в родне и другие оказаться, злые.

– Ты думаешь, что в том, что произошло, виноват какой-то колдун – дальний родственник Анфисы?

– А вы сами что, так не думаете?

Нет, подруги так не думали. Во-первых, они не верили в колдовство в принципе. А во-вторых, они не верили, что с помощью колдовских сил можно выпихнуть человека из окна. К примеру, как того же Кешу, про которого подруги в разговоре с Василием старались не упоминать.

Да и черепно-мозговая травма у Анфисы образовалась вовсе не по заговору злого колдуна. Ее основательно приложил какой-то вполне конкретный человек. И как подозревали подруги, человек этот был тем самым представительного вида мужчиной с ключами от «Мерседеса», который подловил Анфису в овощной лавочке, где она выбирала фрукты для себя и своего малыша.

Но у Василия имелась своя твердая позиция.

– Анфиса поехала в Питер, чтобы родню свою разыскать. А она настойчивая, моя Анфиса. Если уж задалась целью, обязательно своего добьется. Вот и родню свою, я уверен, она отыскала. Только родня-то ей не больно обрадовалась. И ее саму, и Кешу этого на тот свет спровадить решили, гады! Кстати, кто он ей был-то? Я со слов следователя не очень хорошо это понял.

Однако подругам очень не хотелось говорить на эту щекотливую тему. И они постарались замять ее, переведя разговор в конкретное русло.

– Мы готовы поискать родню твоей Анфисы. И даже постараемся вычислить среди них преступника. Только уж ты нам дай какую-нибудь зацепочку.

– О! Да у меня есть письмо! – неожиданно оживился Василий. – Блин горелый, как же я мог о нем забыть!

И хлопнув себя по лбу, он принялся шарить по карманам.

– Все эти дни его с собой таскал. Как Анфиса из Тарасовки уехала, так я сразу же смекнул, в Питер она подалась. Хотел прямо сразу за ней рвануть. Да после уж скумекал, что не найти мне ее просто так в большом городе. Ну и решил, если Виллина внучку в город отправила, значит, адресок у старухи имелся.

– И ты вернулся в Тарасовку и обыскал дом Виллины?

– Страшно мне было, – признался Василий. – Как ни крути, а Виллину у нас все уважали. Непростой она была человек. И чтобы к ней в дом незваным сунуться, такое никому в голову не могло прийти после того, что она с Ванькой-Хромым сделала.

– А что она с ним сделала?

– А как раз Виллина его хромым и сделала.

– Ну вот, а говоришь, что бабка Анфисина свою силу только на добрые дела тратила.

– Так Ванька сам виноват! Вы знаете, кто такой наш Ванька-Хромой?

Разумеется, подруги этого не знали.

– Алкаш он наш местный, – принялся объяснять им Василий. – Работать отродясь не работал. Либо побирается, либо у матери-старухи пенсию отнимает, либо по чужим дворам шастает. Что найдет, то его. Ну вот и к Виллине, на свою беду, как-то раз заглянул. Небось пьян был, вот и не скумекал, к кому в дом сунулся.

– И что же промежду них произошло?

Невольно подруги захотели узнать, как обстояли дела в Тарасовке. Отчего о бабушке Анфисы по селу шла слава знахарки и ведуньи, обладающей не просто силой, а Силой – с самой что ни на есть большой буквы!

– Ну так взял-то Ванька у Виллины всего одну чашку. Правда, красивую, ничего не скажешь. Синюю да с золотом. Виллина ее с собой привезла, когда в наше село переехала. Поговаривали, что это память единственная то ли об отце Виллины, то ли о матери – прабабке Анфискиной. Но ценила Виллина эту чашку очень сильно. А Ванька ее у нее спер да на водку в шалмане и обменял. Да только ни ему, ни Зинке, подавальщице в шалмане, проку от этой сделки не вышло. Ванька в ту же ночь с обрыва сверзился, шейку бедра себе сломал да на всю жизнь хромым остался. А Зинка… ну, той больше повезло. Драка в ту ночь случилась, Зинке морду набили, три зуба выбили, а чашка словно растворилась. И никто ее больше с тех пор не видел.

История оказалась не такой интересной, как рассчитывали подруги. Но зато она увела Василия в сторону от его опасного интереса к личности Кеши. И подруги продолжали слушать.

– Так вот, страшно мне было просто так в избу к Виллине соваться. Хоть и умерла она, но ведь кто ее знает, вдруг у нее договор какой особый был с теми, кто наверху сидит?

В общем, Василий сначала попросил у Виллины разрешение войти в ее дом и осмотреть его.