Трагедия в трех актах - Агата Кристи

– А что думал о нем сэр Бартоломью Стрейндж? Он когда-нибудь упоминал его?

– Помню, сэр Бартоломью говорил, что считает молодого Мэндерса интересным объектом для изучения. По его словам, у него в лечебнице был очень похожий случай. Я заметила, что Оливер выглядит крепким и здоровым, а сэр Бартоломью пояснил: «Со здоровьем у него все в порядке, но он неосторожен и может сорваться». – Помолчав, она добавила: – Кажется, сэр Бартоломью хорошо разбирался в нервных заболеваниях?

– Коллеги ценили его очень высоко.

– Мне он нравился.

– Он когда-нибудь говорил с вами о смерти Бэббингтона?

– Нет.

– И ни разу не упоминал об этом?

– По-моему, нет.

– Конечно, вам нелегко на это ответить, так как вы недостаточно близко знали сэра Бартоломью, но вам не казалось, что его что-то беспокоит?

– Сэр Бартоломью выглядел очень веселым – как будто задумал какую-то шутку. За обедом в тот вечер он сказал, что приготовил сюрприз.

– Вот как?

По пути домой мистер Саттерсвейт размышлял об этом заявлении.

Что за сюрприз сэр Бартоломью приготовил гостям?

Был ли этот сюрприз таким уж забавным?

Или же веселье Стрейнджа служило маской, скрывающей какую-то тайную цель? Теперь это нелегко узнать…

Глава 3

Эркюль Пуаро снова выходит на сцену

– Скажите откровенно, – спросил сэр Чарлз, – продвинулись ли мы вперед?

Шел военный совет. Сэр Чарлз, мистер Саттерсвейт и Эгг Литтон-Гор сидели в комнате-«каюте». В камине потрескивал огонь, а снаружи бушевала буря.

Мистер Саттерсвейт и Эгг ответили на вопрос одновременно.

– Нет, – сказал мистер Саттерсвейт.

– Да, – сказала Эгг.

Сэр Чарлз перевел взгляд с одного на другую. Мистер Саттерсвейт вежливо указал, что леди должна говорить первой.

Несколько секунд Эгг собиралась с мыслями.

– Мы продвинулись, потому что ничего не обнаружили, – выпалила она наконец. – Звучит нелепо, но это так. У нас были смутные идеи, а теперь мы знаем, что некоторые из них отпадают полностью.

– Прогресс методом исключения? – усмехнулся сэр Чарлз.

– Вот именно.

Мистер Саттерсвейт прочистил горло. Он любил все конкретизировать.

– Версию корысти мы можем отвергнуть, – проговорил он. – Нет никого, кто, выражаясь на языке детективных романов, мог бы извлечь материальную выгоду из смерти Стивена Бэббингтона. Месть, похоже, также отпадает. Помимо природного дружелюбия Бэббингтона, я сомневаюсь, что он был настолько значителен, чтобы иметь врагов. Остается наш последний вариант – страх. Устранив Стивена Бэббингтона, кто-то приобрел безопасность.

– Сказано точно, – одобрила Эгг.

Мистер Саттерсвейт выглядел довольным собой, а сэр Чарлз – слегка раздосадованным. Ведь звездой был он, а не Саттерсвейт.

– Вопрос в том, что нам делать дальше, – продолжала Эгг. – Замаскироваться и следить за подозреваемыми?

– Дитя мое, – откликнулся сэр Чарлз, – я всегда отказывался играть стариков с бородами и не собираюсь делать это теперь.

– Тогда что… – начала Эгг.

Но ее прервали. Дверь открылась, и Темпл доложила:

– Мистер Эркюль Пуаро.

Сияющий Пуаро вошел в комнату и весело приветствовал троих присутствующих, изумленных его появлением.

– Будет ли мне позволено участвовать в этом совещании? – спросил он, подмигнув. – Я ведь не ошибся – это совещание?

– Мы рады вас видеть, друг мой. – Оправившись от удивления, сэр Чарлз горячо пожал гостю руку и подвел его к большому креслу. – Откуда вы появились так внезапно?

– Я пришел навестить моего доброго друга мистера Саттерсвейта в Лондоне, но мне сказали, что он уехал в Корнуолл. Eh bien, догадаться, куда именно он отправился, было нетрудно. Я сел на первый же поезд до Лумута – и вот я здесь.

– Да, но зачем вы приехали? – спросила Эгг. – Я имею в виду, – добавила она, слегка покраснев, так как поняла невежливость своего вопроса, – вы приехали с какой-то определенной целью?

– Я прибыл сюда, чтобы признать мою ошибку, – сообщил Эркюль Пуаро.

Он с улыбкой повернулся к сэру Чарлзу и развел руки чисто иностранным жестом.

– В этой самой комнате, мсье, вы заявили, что не удовлетворены. А я сказал себе: он великий актер, и ему любой ценой требуется драма. Мне казалось невероятным, что безобидный старый джентльмен мог умереть неестественной смертью. Даже сейчас я не понимаю ни мотива убийства, ни каким образом был введен яд. Это выглядит абсурдно – фантастично. Тем не менее произошла еще одна смерть при аналогичных обстоятельствах. Ее невозможно приписать совпадению. Между двумя трагедиями должна быть связь. И поэтому, сэр Чарлз, я приехал извиниться – сказать, что я, Эркюль Пуаро, был не прав, и попросить разрешения присутствовать на вашем совещании.

Сэр Чарлз нервно откашлялся. Он выглядел слегка смущенным.

– Вы очень великодушны, мсье Пуаро. Право, не знаю… это отнимет у вас много времени…

Картрайт умолк, беспомощно глядя на мистера Саттерсвейта.

– Это очень любезно с вашей стороны… – начал тот.

– Нет-нет, это не любезность, а любопытство и оскорбленная гордость. Я должен искупить мою вину. Мое время ничего не значит – в конце концов, стоит ли тратить его на путешествия? Люди говорят на разных языках, но человеческая натура везде одинакова. Но, конечно, если мое участие нежелательно и вы считаете меня навязчивым…

Двое мужчин одновременно запротестовали:

– Ни в коем случае!

– Разумеется, нет!

Пуаро посмотрел на девушку:

– А вы, мадемуазель?

Некоторое время Эгг молчала, и на всех троих это произвело одинаковое впечатление. Она не хотела помощи мсье Пуаро.

Мистер Саттерсвейт думал, что знает причину. Расследование являлось личным предприятием Чарлза Картрайта и Эгг Литтон-Гор. Мистер Саттерсвейт был допущен к нему с негласным условием, что он ограничится второстепенной ролью. Но Эркюль Пуаро – другое дело. Он может играть только главную роль. Возможно, даже сэру Чарлзу придется отступить на задний план, и тогда планы Эгг обратятся в ничто.

Саттерсвейт наблюдал за девушкой, сочувствуя ее опасениям. В отличие от Картрайта и Пуаро он, с его наполовину женской чуткостью, понимал проблему Эгг. Она сражалась за свое счастье…

Каким же будет ее ответ? И какими словами она может выразить свои мысли? «Убирайтесь! Ваш приход может все испортить! Вы мне не нужны!»

Эгг Литтон-Гор дала единственно возможный ответ.

– Конечно, – вежливо улыбнулась она. – Мы будем рады вашей помощи.

Глава 4

Наблюдатель

– Отлично, – кивнул Пуаро. – Значит, мы коллеги. Eh bien, пожалуйста, введите меня au courant[41] дела.

Он внимательно слушал, как мистер Саттерсвейт повествует о шагах, предпринятых ими после возвращения в Англию. Мистер Саттерсвейт был хорошим рассказчиком, обладавшим даром создавать атмосферу и рисовать словами картину. Его описание Эбби, прислуги и главного констебля заслуживало восхищения. Пуаро высоко оценил находку сэром Чарлзом черновиков писем под газовой горелкой.

Сэр Чарлз принимал похвалы с подобающей скромностью. За годы, проведенные на сцене, он овладел этим искусством в совершенстве.

Пуаро повернулся к мистеру Саттерсвейту:

– Ваше наблюдение относительно внезапной фамильярности сэра Бартоломью с дворецким также очень важно.

– Думаете, в этой истории с миссис де Рашбриджер что-то есть? – осведомился сэр Чарлз.

– Это одна из версий. Она предполагает… несколько возможностей, не так ли?

Остальные толком не знали, что это за возможности, но не хотели в этом признаваться и всего лишь выразили согласие невнятным бормотанием.

После этого сэр Чарлз описал совместный с Эгг визит к миссис Бэббингтон и его в целом негативный результат.

– Теперь вы в курсе дела, – закончил он. – Вы знаете то же, что и мы. Скажите, что вы об этом думаете? – Сэр Чарлз склонился вперед с чисто мальчишеским нетерпением.

Несколько минут Пуаро молчал. Трое остальных наблюдали за ним.

– Не могли бы вы вспомнить, мадемуазель, – заговорил он наконец, – какого типа были стаканы для портвейна на столе у сэра Бартоломью?

Эгг покачала головой, но тут вмешался сэр Чарлз:

– Я могу вам ответить.

Он встал, подошел к буфету и достал оттуда несколько массивных граненых стаканов для шерри.

– Конечно, они были несколько иной формы – более круглые, как раз для портвейна. Толли купил их на распродаже у старого Лэммерсфилда – целый набор настольного стекла. Мне они понравились, а так как их было больше, чем он нуждался, он уступил мне некоторые из них. Хороши, правда?

Пуаро взял стакан и повертел его в руке.

– Да, превосходны, – согласился он. – Я так и думал, что использовали что-то вроде них.

– Почему? – спросила Эгг.

Пуаро всего лишь улыбнулся.

– Смерть сэра Бартоломью Стрейнджа можно объяснить достаточно легко, – продолжал он, – но смерть Стивена Бэббингтона объяснить гораздо труднее. Ах, если бы все было наоборот!