Восток, Запад и секс. История опасных связей - Ричард Бернстайн

Отступление второе

“Всего лишь страница в книге твоей жизни”

Жила в Тайбэе одна девушка. Это было в те дни, когда США еще не установили дипломатических отношений с материковым Китаем и американским студентам приходилось ездить на Тайвань, если они хотели учить китайский. Звали женщину мисс Лу, а работала она в Министерстве образования, в отделе, который оформлял западным студентам студенческие карточки, необходимые для получения долгосрочных виз. И в нее влюбился студент, молодой американец. Он находил предлог за предлогом, чтобы ходить в Министерство образования и общаться с девушкой по поводу каких-нибудь административных вопросов, пока ему не выдали визу. Похоже, девушка всякий раз радовалась его приходу – хотя, может быть, ему просто хотелось так думать? Однажды, когда он узнал, что его документы вот-вот будут готовы, он явился к ней в кабинет с последним визитом. Он нарочно пришел под конец дня, прикинув, что скоро мисс Лу пора будет уходить с работы и он сможет пригласить ее куда-нибудь на чашку чая.

План сработал как по маслу, что на самом деле случается редко.

“Это наш последний официальный повод для встречи”, – сказала мисс Лу, когда они вышли из министерского здания и попали в водоворот тайбэйской уличной жизни. И у молодого человека заколотилось сердце.

Его заворожила картина будущего, которая открылась перед ним. Значит, за внешней официальной маской, за бесстрастным взглядом скрывались ответные чувства! Мисс Лу приняла его приглашение на чашку чая, хотя и сообщила ему, что еще никогда не ходила никуда с молодым человеком наедине. Ей было около двадцати трех лет – в те годы, в начале 1970-х, для многих американок этого возраста случайные связи были уже обычным делом. Мисс Лу и американский студент уселись друг напротив друга в чайной, и он, решив, что его одиночество закончилось, и, конечно же, мечтая о романтических и эротических вечерах наедине с этой женщиной, спросил, не пойдет ли она с ним завтра вечером в кино.

“Нет-нет!” – ответила мисс Лу. И призналась, что тоже постоянно думает о нем в последнее время. Она уже написала о нем множество страниц в своем дневнике, однако теперь, сознаваясь в этом ему самому, хранила мрачный вид, словно речь шла о каком-то плохом известии.

“Но это же замечательно!” – воскликнул он и принялся рассказывать о том, с каким трудом выдумывал все эти мелкие административные недоразумения, как пересекал на автобусе весь город, направляясь в Министерство образования, только чтобы увидеть ее снова и задать незначительные вопросы, ответы на которые и сам знал. Это был волнующий момент откровенности и в то же время разочарования. Почему же она не хочет с ним встречаться, если испытывает взаимную симпатию?

За несколько лет до того, будучи еще студентом колледжа, этот же молодой человек побывал в Японии по обмену и в студенческом общежитии познакомился с хорошенькой юной японкой по имени Исуми. Он начал ухаживать за ней, и она, похоже, охотно принимала его знаки внимания, но, когда он попытался ее поцеловать, оттолкнула его.

Незадолго до того молодой человек посетил паровую баню в токийском районе Синдзюку, куда его привел один знакомый японец. Там, в этом немыслимо экзотическом для юного американца месте, его обслуживала привлекательная девушка (хоть настоящей красавицей ее нельзя было назвать). “ Ты девственник?” – спросила она и, не дожидаясь ответа, умастила его вздыбившийся член теплым маслом, тем самым доставив юноше самое приятное ощущение, какое он испытывал за свою еще короткую и бедную событиями жизнь.

Так вот, урок, который он усвоил, глядя на негодующее выражение лица Исуми, сводился к тому, что здесь, как и в других гаремных культурах, есть девушки для удовольствий и просто приятные девушки, и Исуми холодно дала ему понять, что принадлежит ко второй категории. “Я японка, – сказала она на своем безупречном английском, – и ты находишься в Японии”.

И вот теперь, в тайбэйской чайной, молодой американский студент получал похожий урок. “ Ты здесь только временно, когда-нибудь ты уедешь, – сказала ему мисс Лу. – Я останусь всего лишь страницей в книге твоей жизни, но для меня ты станешь целой книгой”.

Пожалуй, можно подумать, что реплика позаимствована из сценария какой-нибудь мыльной оперы, но мисс Лу действительно произнесла эти слова, и ее искренность придала им поэтическую глубину и оригинальность. Мисс Лу сказала “нет” и имела в виду “нет”, однако ее решимости было недостаточно, чтобы справиться со слишком сложной задачей. Однажды молодой человек и мисс Лу случайно встретились на местном рынке, среди лотков с бананами, манго и музыкальными кассетами, и остановились поговорить. Он заметил, что у нее новая прическа и что одета она более модно и менее строго, чем одевалась на работу. Они пошли в какую-то кофейню, долго сидели там и разговаривали, а потом молодой человек пригласил мисс Лу к себе в комнату, которую снимал в одном из номерных переулков рядом с улицей Амой.

Это была тесная комнатка, где едва хватало места для двоих: там помещались только кровать, стол и стул. В воздухе стояла прохлада поздней осени. Мисс Лу слегка дрожала, сидя на кровати, а молодой человек будто прилип к стулу, мучительно раздумывая над вопросом: что делать дальше? Пересесть на кровать – и пережить ужасный миг стыда, если мисс Лу отвергнет его? Или принять как очевидный знак согласия ее добровольное присутствие в его комнате?

Каждый вечер в том квартале Тайбэя появлялся разносчик и, проходя прямо под окном студентовой комнаты, нараспев в миноре выкликивал свой товар – традиционную тайваньскую закуску. “Ву-сян-ча-йе-дань”, – доносился мелодичный клич уличного торговца, выводимый дрожащим тенором, начинавшийся с высокой ноты, а кончавшийся низкой, так что каждый слог растягивался, превращаясь в горестный вздох: “Ча-а-айные-яйца-с-пятью-пря-а-аностями-и-и”. Этот уличный напев молодой человек запомнил на всю жизнь, хотя никогда больше не слышал его после того года в Тайбэе. Вот в переулке появился разносчик, его песня долетела до комнаты, а наш студент и мисс Лу на узкой кровати слились на миг (или на час?). Потом она сказала, что больше не станет с ним встречаться.

“Но почему?” – вскричал молодой человек, уже не на шутку злясь на такое упрямство, которое, как ему казалось, отвергает саму красоту жизни.

“Потому что через год ты уедешь, а я останусь здесь, ты заведешь другую подругу, а я буду страдать всю жизнь”, – объяснила она со слезами на глазах.

Пожалуй, молодой человек мог бы поддаться соблазну и пообещать ей что угодно в тот вечер, когда его мучило желание и одиночество. Он мог бы пообещать, что возьмет ее с собой, когда придет пора уезжать, или, по примеру Лодовико Вартемы, попавшего в западню в Счастливой Аравии, что останется на Тайване навсегда. Бывали же случаи, когда западные мужчины женились на своих тайваньских подружках, а некоторые даже решались остаться на Тайване, где и живут по сей день. Но студент понимал, что он не из таких людей, – в этом девушка была права. Когда пройдет положенный срок – год или чуть больше, – он вернется домой, чтобы строить будущую жизнь в Америке, а не в Азии. Для него девушка действительно стала бы всего лишь страницей в книге. Он желал ее, ему очень хотелось продолжить общение с ней, бесконечно повторяя тот миг близости в тайбэйской комнатушке. Он даже по-своему любил ее, ему нравились ее гладкие черные волосы, восточная хрупкость, тихий ум, обаяние, едва сдерживаемая страстность и даже то, как она еле слышно отвергала его приставания. Все это было так непохоже на внешне более грубых, более пресыщенных девиц, с которыми он учился в колледже у себя на родине. Но он полюбил ее лишь на время: он не собирался увозить ее в Америку, когда настанет пора уезжать.

Одной из особенностей западного присутствия на Востоке было то, что зачастую временное пребывание требовало временного же утешения. Мы еще увидим, что в таких странах, как Япония и Индия, с XVII до XIX века бытовала разновидность временного брака между западным мужчиной и восточной женщиной. Такую форму брака ввели для того, чтобы временные резиденты могли законно обзавестись местной подругой для общения и секса. Именно такой союз был заключен, когда Пинкертон брал в жены Чио-Чио-сан в Нагасаки, хотя Чио-Чио-сан нарушила условия уговора, потребовав от временного мужа вечной любви. Но это было давно. А в ту пору, когда наш студент оказался на Тайване, уже не существовало никаких временных браков, хотя приезжие с прогрессивного Запада все еще продолжали пользоваться незаслуженным вниманием местных женщин, а потом сплошь и рядом нарушали данные обещания. В этом смысле мисс Лу оказалась дальновиднее, чем Чио-Чио-сан и царица Счастливой Аравии.

“Но зато мы получили бы удовольствие сейчас, – умолял юноша, пытаясь склонить ее к мысли о временной связи при помощи нравственно-утилитарных доводов, очень распространенных в ту пору на Западе. – Ведь нам было бы хорошо сейчас!” Ему так и не удалось переубедить ее.