Исцелить сердце дракона (СИ) - Марлин Юлия

Он ушел, а мне не осталось иного, как отойти к дальнему столу и присесть. Рассвело, но дождь по-прежнему колотился о поместье, будто умоляя впустить внутрь. Надо же, миры разные, а погода лютует одинаково.

Медленно жуя бутерброд с сыром, уставилась на текущие по стеклам капли и попыталась поверить, что «забота» Бриама обусловлена его чисто дружеским ко мне расположением. По крайней мере, спустя полчаса раздумий, так и не подыскав других объяснений, остановилась на этом.

Прожевав первый бутерброд, подцепила с тарелки следующий, по-прежнему изучая серебристые дождевые капли. Вторая комната, отданная мне в довесок, принадлежала знатной даме Гертруде ре Вин, в которой та жила вместе с подрастающим сыном. А поскольку просыпались они не раньше десяти — одиннадцати, я не считала нужным торопиться.

Мм, а сыр в этом мире вкусный. Ароматный, с вкраплениями пряных трав, каких на Земле не встречала; вот бы стырить рецепт…

— Разыскалась!

От неожиданности я чуть этим сыром не подавилась, переводя взгляд на подкравшуюся со спины Мириам.

— В покоях леди Гертруды хаос, — обрадовала с мертвенным лицом ведьма-управляющая. — Спросонья опрокинула бутылочки со снадобьями, а через два часа к ней с визитом нагрянут гости. Немедля ступай и все прибери.

С тяжелым вздохом отложила недоеденный бутерброд и, встав, поплелась к ожидавшей за дверью тележке. Давно пора привыкать.

… Истеричные женские крики, казалось, слышал весь замок. Сквозь неразборчивый визг: «что я им скажу?» и «где носит эту прислугу?» (последнее приняла на свой счет) проступали брань и странные непереводимые выражения.

Откровенно сказать, знакомством с Гертрудой я не гордилась. Сочетая в себе гремучую смесь эксцентричности, взбалмошности и вседозволенности, она любого могла довести до белого каления.

Как шепнула повариха, делившаяся секретами, когда мы оставались вдвоём, аристократка была старшей сестрой лорда Кассиана и женой мага-алхимика, состоящего на службе самого Императора (!). Большую часть года тот проводил вне поместья, пребывая либо в столичной Академии наук, либо разъезжая по поручениям повелителя. Его же ненаглядная супруга торчала в поместье брата безвылазно, изводя всех, до кого могла дотянуться.

Очутившись близ покоев, натолкнулась на бледного рина дворецкого. Держась от вопящей в гостиной фурии подальше, мужчина с некогда черными как смоль густыми волосами ныне являвший собой поседевшего, полу облысевшего старика с впалыми щеками и глазами навыкат, нервно оттягивал ворот строгого одеяния и всячески смягчал ярость «высокой дамы»:

— Сию секунду, миледи. Уборщица в пути.

— Долго! — От визгливого тона, гулявшего вплоть до дальних коридоров, я невольно поморщилась. — Вы ее из владений соседнего лорда вызвали?

— Потерпите. Она… — увидев меня поодаль, мужчина не сдержал облегченного вздоха, — подошла.

За время жизни в поместье с дворецким пересекалась от силы раза три; он заведовал исключительно слугами — мужчинами и потому его имя вспомнила не сразу.

— В чем дело, рин Луэро, — начала, подходя, но он пресек это жестким взмахом, мол, тихо, без слов. Махнул — проходи.

Собравшись с духом, шагнула. И сразу наткнулась на гневный взгляд госпожи, внешность которой была жутковатой. Атлетически мощно сложенная, с крупными чертами лица и выдающимися скулами, она поражала высоким ростом, режущим слух голосом и пробирающим до дрожи взглядом, на который было сложно не отвернуться.

— Вот! — Махнула женщина к столику, заставленному цветными склянками. — Полюбуйся!

На нем и под ним поблескивали маслянистые лужицы всех цветов радуги, а от резких химических запахов, витавших под потолком, каждый вдох причинял боль.

— Действуй! — Бросила Гертруда приказным тоном и вышла.

Для начала я затерла «лужицы», а после взялась за острые как бритвы осколки, устилавшие пол искристым ковром. Хорошо додумалась надеть тройную пару перчаток, а то бы изрезала все пальцы до крови.

Аккуратно собрала их в корзину, смела стеклянную пыль, а когда начала разгибаться, случайно задела туалетный столик и услышала мягкий музыкальный звон. Оказалось, на столике поблескивало дорогое ожерелье из черного жемчуга, оставленное абсолютно без присмотра. Поначалу это вызвало недоумение, как Гертруда могла его не заметить?

Поразмыслив, я пришла к выводу, что дело нечисто и она нарочно оставила украшение на видном месте. Так сказать, проверяет — стащу или нет.

Обиженно фыркнув:

— Не мечтай, оно мне даром не надо.

Поднялась на ноги. Собрала осколки последней склянки, некогда наполненной синей жидкостью и… нервно вздрогнула. Носа коснулся резкий, металлический аромат с нотками миндаля, крайне схожий с учуянным под ковром «нехорошей» комнаты запахом.

Интуиции доверяла с детства и сразу поднесла склянку к лицу. Определенно, то самое средство, каким растворили следы крови. Сердце недобро сжалось, и я закрыла глаза, выравнивая дыхание. Все же не показалось и у владельцев поместья рыльце в пушку. Вот только как докопаться до истины?

Распрямилась, завела руки за спину и встряхнула головой. Уперла глаза в потолок и не посчитав нужным менять позы, провела языком по немного горящей нижней губе. Ну, какое тебе дело, Ева? Ведь четко решила — отработаешь, получишь вознаграждение и домой. Зачем опять строишь из себя детектива?

Смела осколки веником и, отправив в мусорную корзину, сделала вид, что ничего не заметила. Вернулась к тележке, чтобы сложить щетки с бутылочками и быстрее убраться восвояси, когда заметила прячущегося за колонной ребенка.

В груди неприятно заныло.

Хуже леди Гертруды был только ее девятилетний сын Лукас — что как раз сейчас глядел на меня, как паук на жертву, залипшую в паутине, и гаденько ухмылялся.

В первую смену он запустил в меня яблоком. Почувствовав, как неприятная боль обожгла поясницу, оглянулась в поисках наглого хулигана, но заметила лишь мальчишку за косяком соседней двери. Не кидаться же на ребенка без веских аргументов и я отступила. Зато во второй раз они не понадобились. В то утро мне на голову опрокинулось ведро с какой-то вонючей, плохо пахнущей жижей. Лукас тогда веселился до потери сознания, выкрикивая, что в следующий раз придумает для прислуги забаву поинтересней.

Похоже, придумал. Не успела я встретить блеск алчных глазёнок, мальчишка сорвался к тележке, толкнулся и, схватив одну из щеток, кинулся в коридор.

— Догоняй, прислуга!

— Возвращайся в комнату, — шепнула тележке (знала, что та сама отыщет дорогу), и с недобрым предчувствием бросилась за сорванцом вдогонку.

Мы долго петляли по коридорам и анфиладам и опомнились, оказавшись на улице под проливным дождем. Лукас остановился близ амбара и, окатив злорадным взглядом, юркнул в темноту едва различимых ступеней. Тех самых, что минуя комнаты охраны, вели прямиком к камерам с пленными заключенными.

По спине скользнул холодок, и прикушенная незнакомцем губа отозвалась пульсирующей болью, заставляя стиснуть ее мокрыми от дождя пальцами. Я вздрогнула, припомнила события того вечера и резко затормозила.

Желание бросаться за несносным врединой в неизвестный полумрак моментально отпало. Арка будто предупреждала «не лезь». Темная, пугающая, источающая потоки ледяного холода. Когда же в голове странно зашелестел чуть разборчивый шепот, я вовсе вскрикнула.

«Разворачивайся и возвращайся в поместье. Быстро».

Заозиралась вокруг, ожидая увидеть собеседника, но посреди дождливой площади стояла одна.

«Уходи, — настойчиво повторил мужской голос. — Сюда следует начальник стражи Саваэль».

— Саваэль? — Дернулась я.

Еще раз оглядела пустынный пейзаж и, следуя странному совету, быстро попятилась к поместью. Свернула за угол, забрала к кухне и по ходу движения случайно зацепила кого-то плечом.

— Шанна?

Эльфийка медленно подняла голову.

— Где ты пропадала?

Она нахмурилась, будто припомнив нечто неприятное, осмотрелась и, выразив взглядом, что вокруг много лишних ушей, указала в просвет между стен.