Что-то вроде любви - Леонид Филиппов

Вогюэ о такая болезненная наблюдательность, докучливая, пока прилагается к мелочам, делается могучим оружием в применении к духовному миру, когда она становится психологией.

Ведущий Да. И мы добровольно проходим мимо этой "странной" психологии, отбрасывая "мишуру" и вообще незначительные детали: Может быть, мы слишком "ушли в своем развитии" от культуры притчи. А уж о том, что уважающая себя суфийская байка содержит минимум три смысловых слоя:

Вогюэ К несчастью, любознательность его не останавливается на этом, - он хочет узнать общие отношения жизненных явлений, он стремится подняться до законов, управляющих этими отношениями, возвыситься до недостижимых причин. Тогда неустрашимый исследователь теряет почву, погружается в бездну философских противоречий, и в самом себе, вокруг себя видит только мрак и пустоту.

Ведущий Опять эта вездесущая пустота: о это - так , к слову. А вовторых заметим, насколько точно перекликается характеристика, данная французским критиком сто тридцать лет назад графу Толстому и то, что сегодня мы должны поставить в упрек Виктору Пелевину: неспособность остановиться на бесстрастном, пушкинском наблюдении, попытка объяснить, за которой неизбежно! - следует и стремление учить. Вплоть до самого ужасного: "что делать". Толстой, правда, не останавливался и на этом, пройдя весь путь целиком , то есть - до абсурда: и "кто виноват" , и , даже - совсем уж школьное (яснополянское?..) - "что такое хорошо:"

Вогюэ Чтобы наполнить пустоту, осветить мрак, лица, которых он заставляет говорить, предлагают бедные метафизические объяснения:

Ведущий Впрочем, объяснить все эти "совпадения" (Пушкин, Толстой, Блок, Бродский:) немудрено: это, конечно, и общая история (не какая-то древняя, архетипическая, а простая наша, с "духовностью", и общая структура писательского становления: нигилизм, философские искания, мистицизм. (Конечно, не совсем тот мистицизм, который позволяет стоять пьяным в очереди за портвейном среди хрюсел - и думать, что ты принц.) Отсюда и стихи Петра Пустоты, столь явственно напоминающие по стилю поэзию Бродского. Как и его манера их читать:

"Pelevin" А вообще в русской литературе было очень много традиций, и куда ни плюнь, обязательно какую-нибудь продолжишь.

Лев Толстой Я прожил тридцать пять последних лет нигилистом в прямом значении этого слова, то есть не имея никакой веры.

Вогюэ Более чем даже природа, человек не терпит пустоты. Он не может долго поддерживать равновесие над "ничем": :вдруг из-под видимого холода проступает внезапное рыдание сердца, жадно ищущего вечности. аконец, утомленный сомнениями, измученный поисками, он убеждается, что все расчеты разума приводят только к постыдному банкротству, и очарованный мистицизмом, давно подстерегавшим беспокойную душу, нигилист внезапно падает к подножию Божества.

Толстой

(Князь Андрей смотрит в Аустерлицкое небо - цитата из "Войны и Мира")

Пелевин "Все вокруг было таких чистых и ярких цветов, что Шестипалый, чтобы не сойти с ума, стал смотреть вверх."

Ведущий Эта конфетка - еще из тех времен , когда Пелевин не опускался до пояснений (типа "какая глубина символа" или "я понял метафору") оставаясь в лагере, объединенном девизом "Умный не скажет:" Но - о мистицизме. То, что Вогюэ говорит о Толстом - об очарованности мистицизмом - как раз это-то к Пелевину нельзя отнести никаким образом. И если кто-то, не различающий писателя и его героя, или полагающий, будто все метафоры - из личного бытового опыта (то есть, проще говоря, - обыватель, искренне уверенный, что , скажем, Высоцкий был скалолаз и подводник) - если такой читатель полагает Пелевина мистиком, то разубеждать его вряд ли стоит. Тем не менее - для очистки совести: Интернетовская конференция. Вопрос: Не возникало ли у вас когда-нибудь ощущения, что вы тоже один из таких ящиков, которому лишь кажется, что он человек?.. И вообще я в последнее время не уверен, существую ли я вообще

"Pelevin" Если возникают сомнения в том, существуешь ли ты реально, можно провести несколько простых экспериментов. апример, сесть на гвоздь или на горячую конфорку плиты.

Толстой и одним философским направлением я не увлекался так, как скептицизмом, который одно время довел меня до состояния близкого к сумасшествию. Я воображал, что кроме меня никого и ничего не существует во всем мире, что предметы - не предметы, а образы: и коль скоро я перестаю думать о них, образы эти тотчас же исчезают. Были минуты, что я , под влиянием этой постоянной идеи, доходил то такой степени сумасбродства, что иногда быстро оглядывался, надеясь врасплох застать пустоту.

Ведущий Вот и Лев иколаевич - застать ее пытался: Собственно, как раз в реакции на действительность герои Пелевина солидарны с автором: их склонность к мистицизму в случае чего легко уступает место самой что ни на есть реалистической позиции. Лишь бы это было к месту. Как нынче говорят - в тему:

Пелевин Летим! - заорал Затворник, потеряв вдруг всю свою невозмутимость. - Живо! Вперед!

Ведущий Здесь отлично виден Пелевин - человек. Вот тот, который с простым таким детским удовольствием и совершенно спокойно смотрит по видику "Терминатор-2", еще даже не задумываясь, как классно можно обыграть этого жидкометаллического копа в эротической шутке. Или, не менее спокойно отвечает на вопрос о реальности существования - предлагая сесть на конфорку. о он же может быть куда как серьезным, кратким и точным. А главное - вовсе не холодным. Когда это - в тему: Правда, есть и грехи. Все же автор - человек и не может так соответствовать правилам, декларируемым его героями, как, возможно, хотел бы. аписав - несомненно искренне - "Если ты по-настоящему безразличен, никто из тех, кто может причинить тебе зло, про тебя просто не вспомнит и не подумает" - он тем не менее, тут же, буквально на соседних страницах, мечет этот пресловутый бисер. Чем отчасти и подставляется, напомнив о себе. Впрочем, сами поэты никогда и не следовали своим же сентенциям (":усталый раб, замыслил я побег:", "От ликующих, праздно болтающих:", ":Любуйся ими и молчи:", ":пораженья от победы ты сам не должен отличать...", ":как хорошо, что ты никем не связан:")

Роднянская Оспорить реальность неповрежденной - все еще природной, все еще органической - жизни, убедить Пелевина-художника в том, что и это не более чем покрывало Майи, Пелевин-буддист не в силах.

Ведущий Верно. о давайте попробуем подойти иначе: а вдруг оспаривать что-либо и не надо. Есть и то, и другое, есть и материальный мир, с его, между прочим, и красотой, и красками, и притягательностью - а как же! есть и другой, неощущаемый простыми чувствами, а следовательно - и не зовущий, не держащий. Пустой. Как втулка в ступице колеса, к которой ведут все "материальные" спицы и без которой колесо никуда не годится. Противоречие между этими мирами в человеке сложном, с душой, телом и талантом - тоже есть. Правда. ет только попыток что-то там такое оспорить, кого-то убедить, что-то решить. Конечно, ни "буддист" художника, ни художник "буддиста" никогда не переубедит - нет поля для общения, предмета и языка спора. В этом смысле Пелевин, разумеется, не настоящий "буддист" (пользуясь уж Вашим странным именованием) - ибо настоящий-то как раз никогда не стал бы ничего и никому нести. Проповедь - это не оттуда, это западное. Так же как стопроцентный художник, к какой бы школе он ни принадлежал - пусть хоть сто раз мистической - всё равно он весь с потрохами ЗДЕСЬ, никакой "буддист" из него не может получиться, слишком он все это любит, ненавидит, принимает, отрицает - или, порой, всё это сразу, но, главное - он ПРИВЯЗА. Так что - шизофрения. Возможно - здесь одно из объяснений нововкусия этого автора. Были и покруче стилисты. Мыслители, философы. И куда как поортодоксальнее были "буддисты" А вот чтоб и то, и другое, это - реже : Возможно также и то, что именно это самое внутренне противоречие в полном согласии с диалектическими законами, столь милыми нашему совковому сердцу, и есть ведущее и движущее в душе Затворника. Он же всетаки не совсем затворник, он вот рукописи продает: Что же до красоты (любви - в нашем понимании), то она-то и есть связывающая художника сила, тянущая его в круг. Однако о любви - чуть позже, там отдельный разговор:

Роднянская ельзя сказать, что я совсем не сочувствую леонтьевской ненависти Пелевина к цивилизации "упростительного смешения". о все-таки меня тревожит и отпугивает острота неприятия сегодняшней "жизненной прозы", другими словами - жизни, возвратившейся в натуральную, земную колею из обманного "платонизма" коммунистической идеологии.

Ведущий Ключевое слово здесь - "отпугивает". Это точно, честно и умно сказано. Если поискать - синонимы есть и в речах других критиков - куда менее глубоких и честных. Именно о том - "Тарзанка". Так что такая реакция - лучший комплимент писателю. Ибо пугает героя "Тарзанки" как раз то, что его пытаются разбудить. Как, может быть, Пелевин - нас.