И дай умереть другим - Фридрих Незнанский

– Практически. Во всяком случае, картофель, каши, хлеб, торты и тому подобное не употребляю, – не без удовольствия пояснил хозяин.

Наевшись, Турецкий отвалился от стола:

– Кофейку бы.

– Сейчас организую.

– А сам?

– Протеиновый коктейль.

– Значит, кофе тоже не пьешь?

– Нет, не пью.

– И чай?

– И его.

– И зачем ты себя так изнуряешь?

– Не! Это я себя балую.

Турецкий сообразил, что столкнулся либо с железными принципами, либо с ослиным упрямством, и перевел разговор:

– Ладно, давай о деле. Ты проверь телефон и займись Ангелиной, а я, как большой специалист по немцам, дипломатии и прочей лабуде, попробую определиться со Штайном.

ГРЯЗНОВ

По просьбе Комиссарова Грязнов срочно приехал в МУР. Договорились встретиться в его бывшем кабинете, который так еще никто и не занял. Впрочем, Грязнов и не собирался его никому уступать. Тут была военная хитрость. Он тайком вызвал слесаря и велел поменять замок на двери. При этом демонстративно и побольше стучать молотком. Чтобы было хорошо слышно. Обиженный слесарь возразил, что он профессионал, молотком почти не пользуется и работает тихо, как мышь. Но Грязнов, руководствуясь исключительно революционной целесообразностью, приказал об этом забыть и выполнять что сказано.

В результате в МУРе не осталось сотрудника, который не знал бы, что в кабинет начальника врезали новый замок, и никаких вопросов больше не возникало: значит, есть и новый хозяин. Только вот кто он, оставалось загадкой, поскольку сам Вячеслав Иванович теперь появлялся на Петровке крайне редко. Запасной ключ от кабинета он вручил Комиссарову, так что сейчас, например, Грязнова уже ждали.

Грязнов сразу заметил, что если Федор держался невозмутимо, то Дятел весело поблескивал глазами, и у него явно чесался язык, однако субординация прежде всего, и он помалкивал. Вот только хороший ли это был признак, Грязнов распознавать еще не научился.

– Слава, признаю, что насчет денег Патрушева ты оказался прав, – сказал Комиссаров.

– Ага, вот видишь! – Грязнов откровенно торжествовал. Наконец-то появилась хоть какая-то зацепка. – Рыбак ими воспользовался? Они-таки где-то проявились?

– Да. Они действительно проявились. Только боюсь, что наш список с этими номерами можно теперь выбросить.

– Почему это? Не говори загадками, – рассердился Грязнов. – Где засекли деньги? В гостинице? В ресторане? В бане?

– Все – мимо. Деньги засекли у вдовы Патрушева.

– Что?!

– Полчаса назад она позвонила в свое отделение милиции и попросила поблагодарить сотрудника, который взял на себя труд лично их доставить.

– То есть… – От такой наглости даже у бывалого Грязнова дух захватило.

– Да, – хихикнул до того молчавший Дятел. – Описание участливого сотрудника полностью идентично внешности Рыбака. – И высказал неожиданную лингвистическую догадку: – Вообще, по-моему, слово «участковый» идет не от участка, а от «участия»!

– Рыбак сам их ей привез, – подтвердил Комиссаров, – бабки эти.

Наступила тягостная пауза, которую ни Комиссаров, ни Дятел не смели прерывать.

– Все-таки не понимаю, – сокрушенно сознался Грязнов. – Он же в бегах, без ночлега, без документов, а тут деньги сами на голову свалились – и он их возвращает. Он что – больной, зачем он это сделал?! Ты бы вернул деньги на его месте, а, Федор?

Федор скромно промолчал. Правая рука у него почему-то была сжата в кулак, которым он легонько постукивал о ладонь левой.

– Может, хоть Алина это как-то объяснит? – У Грязнова окончательно испортилось настроение. – Ну ладно. Вернул деньги. И… что еще?

– А все. Попросил Патрушеву написать расписку, извинился за задержку и уехал.

– О господи, ну а расписку-то зачем?

– А я знаю? Может, пошлет в Международный трибунал, в Гаагу.

Грязнов стал медленно, но верно свирепеть:

– Ладно, тогда скажи, зачем меня из дома выдергивал?! Раз все равно делать нечего?! Что, эти приятные новости нельзя было по телефону рассказать?!

Комиссаров отрицательно покачал головой, протянул Грязнову руку и разжал ладонь. На ней лежала металлическая таблетка, нечто вроде кварцевой батарейки. Похоже, но не совсем.

– Это еще что за хренотень?

– «Жук», – с пафосом сказал Леша Дятел, а Комиссаров просто кивнул.

– Прослушка?! И где вы ее нашли?

– В твоем кабинете, Слава, – резюмировал Комиссаров. – Нашли, пока тебя ждали. Тебя прослушивают. Меня прослушивают. Нас прослушивают.

Грязнов поперхнулся. Потом сообразил:

– Но если ты нашел ее только здесь, в кабинете, а меня просил приехать до того, как нашел, то как же ты догадался об этом?!

– Случайность. У меня домашний телефон зафонил. Паршиво они там работают, правда не знаю, кто и где. Ну я позвонил кое-кому, проверили и сказали, что с большой долей вероятности – да.

– И мой – тоже, – вставил Дятел.

– Ладно, – хмуро сказал Грязнов. – Хреновину эту вставьте назад, где нашли. Пусть считают, что мы ослепли. Весь базар теперь фильтруем, в машинах – тоже. Кстати, проверьте-ка мою, раз уж вы такие ушлые. Надеюсь все-таки, что там чисто.

Вышли на улицу, прошли на парковку, залезли в «Ниву» и проверили. «Жучок» был. Его решили тоже не трогать.

Грязнову стало нехорошо. Не может же это быть Рыбак, в конце концов?! Все-таки он пятиборец, а не технический гений… И потом, как бы он залез в муровский кабинет Грязнова… Но если не Рыбак – то еще хуже.

– Значит, кто-то слышит все, что происходит у меня в машине?!

– А что у тебя такое незаконное происходит в машине? – пожал плечами Комиссаров. – Куришь себе и куришь. И Рыбака ловишь между затяжками.

– Это уж мое дело, что происходит, – отрезал Грязнов. – Скажите лучше, господа пинкертоны, какие есть соображения, давно ли нас пасут?

– Вы будете смеяться, Вячеслав Иваныч, но на этих «жучках» стоят пломбы, – весело проинформировал Дятел. – Вот бюрократы, а! Тот, что в вашей машине, поставлен сегодня ночью или утром.

У Грязнова отлегло.

– Федор, проверь телефон Алины, если есть такая возможность.

ТУРЕЦКИЙ

Турецкий сидел у себя за рабочим столом и тер кулаками виски. Не спиртной напиток, а такое место на голове.

Акт вскрытия Штайна подтвердил предварительные выводы экспертов о времени смерти. Причина – перелом шейных позвонков, но на лице и затылке трупа были обнаружены ушибы, нанесенные тупым предметом за несколько минут до смерти. И этот тупой предмет очертаниями очень напоминал рукоятку пистолета.

Искомый злодей с его нетривиальным «модус операнди» не переставал удивлять. Если взял с собой пистолет, то почему не использовал по назначению? Боялся поднять шум и привлечь внимание? Зачем же тогда тащился с пистолетом, взял бы нож. Можно допустить, что хотел только попугать жертву, а убивать не собирался, тогда зачем убил? Случайно? Единственное объяснение: Штайн его узнал или в крайнем случае рассмотрел слишком хорошо, чтобы впоследствии опознать…

Для разнообразия Турецкий побродил по кабинету.

Как– то все не складывается. Обычный грабитель-одиночка не станет убивать, ну не получилось, в другой раз получится, с другим клиентом. Даже если Штайн обратится в милицию, что маловероятно, учитывая пикантность ситуации, в которой происходило ограбление, и даже если лицо грабителя знакомо каждому патрульному в Москве, все равно Москва большая, Россия еще больше, можно забиться в уголок, отсидеться, а не лезть под расстрельную статью. Да и со Штайном не все ясно, какого черта он полез в драку? На добропорядочного бюргера в возрасте это тоже не слишком похоже. Отдал бы деньги, наверняка ведь не последние, или заорал бы во всю глотку, вор бы испугался, сделал ноги. Нет же, он устраивает потасовку, не задумываясь, как объяснит потом, почему он появился на дипломатическом приеме в синяках и ссадинах.

Нет, Штайн мог вести себя так, только если был уверен, что его пришли убивать, и отчаянно защищал собственную жизнь. То есть он знал убийцу. Но почему у него появилась возможность к сопротивлению? Неужели парень с пистолетом, как в плохих боевиках, решил зачитать приговор и обосновать его справедливость, а пока он трепался, упиваясь собственной значимостью, немец собрался с мыслями и кинулся махать кулаками?

Что бы еще поделать для разнообразия? Если бы у меня был камин, подумал Турецкий, я бы поворочал бы в нем дровишки. Но ведь нет же камина!

Единственное, что смогла определить экспертиза в отношении убийцы: он, возможно, был одет в кожаную куртку или плащ. Под ногтями у Штайна обнаружились частички свиной кожи. А может, на него напал дикий кабан?!

Кровь на двери убитому не принадлежит. С отпечатками пальцев эксперты все еще не закончили, и неизвестно, когда закончат: гостиница как бы и новая, и клиенты бывают вполне себе с претензиями, а порядки все те же совковые: пыль вытирают редко и нетщательно. Потому в номере обнаружились пальчики порядка пятидесяти человек, и разбираться, какие из них по делу, а какие просто рядом оказались, можно до скончания века.