13 историй из жизни Конькова. Рассказы - Татьяна Мельникова

Догадка молнией блеснула в моей голове:

— А может, они, чтоб вытурить Сережкиного отца, на сына напустили?! Эту самую малярию.

Я сразу вспомнил, как внимательно сверлили меня глаза незнакомца, который дал письмо. И марку покрасивее прилепил, для приманки. И я клюнул, клюнул, как дурачок.

Ведь они сами знают Сережкин адрес. А меня нарочно впутывают. Дескать, мы ни при чем, а этот все время с больным был, с него и спрашивайте.

Но я тут же отогнал последнюю мысль. Это уж гаденько с моей стороны получается. Вроде о себе забочусь.

Нет, Сережку я не брошу. Наоборот, буду его охранять. Зачем, например, они заманивают Сережку на Парковую? Может, хотят вызвать нарочно в глухое место и сделать ему плохое?

«Вовку Пальцева возьму с нами, — решил я. — Если что, пока я Сережку буду защищать, Вовка расскажет людям».

…Когда мы доехали до нужной остановки, в трамвае оставалась кроме пас всего одна пассажирка.

— Где дом номер восемь? — спросил я ее.

— Прониных? — уточнила женщина.

Мне показалось, что Сережка при ее вопросе как-то насторожился.

— Прониных или не Прониных, не знаю. Восемь, и все, — сказал я нарочно громко, чтобы в случае чего еще один человек запомнил адрес.

— Ты чего, ты чего! — замахала женщина руками. — Я не глухая. Прямо идите. Потом направо.

…Парковая восемь оказалась крошечной дачкой за зеленым штакетником. Только мы остановились у калитки, из дому, словно давно ждал, выскочил старичок, розовый и чистенький, как Айболит.

— Вы ко мне, молодые люди?

— Мы, собственно… — начал Сережка вежливо. Я в это время торопливо обшаривал глазами двор дачкн. Это было нетрудно. Посреди двора росла всего-навсего одна яблоня. Но зато какая! Высоченная и раскидистая, она возвышалась над всем двориком, словно шатер. И яблоки — на одной ветке все до одного красные, на второй — желтые, на третьей — белые.

Я глядел так, будто никогда в жизни не видел яблок. Но потом спохватился.

Все равно, какая-никакая, но яблоня. И никаким железом, насколько я соображал, здесь не пахло.

Старик тем временем гостеприимно распахивал калитку:

— Вы по письму? Да? Значит, все правильно. Вам посылка.

— Ванюша, — крикнул он, повернувшись к дому, — Ва-а-нюша…

Дверь домика отворилась, и на крыльце появился… пес. Здоровенный, как теленок, желто-пегий, с крутой лобастой головой.

— Неси, — махнул ему старик рукой.

Пес послушно ушел назад и через минуту вынес в зубах корзинку, прикрытую белой салфеткой. Осторожно поставил ее перед стариком и уселся рядом с видом исполненного долга.

— Не мне, не мне, — показал старик на нас рукой.

Ванюша снова взял корзинку и, как мне показалось, улыбнувшись белыми зубами, поставил ее перед нами. Из-под салфетки выглядывали разноцветные бока яблок.

— Нам с Ванюшей велено нарвать и передать, что мы и сделали, — заявил Айболит. — Угощайтесь.

— А… а кем велено? — запинаясь, выдавил я.

Чистенькие брови старика удивленно поползли вверх.

— Вам, наверное, это не хуже нас известно.

«Как же это насчет железа-то спросить? — лихорадочно соображал я. — Надо или спрашивать, или уходить. Вот и Ванюша что-то начал подозрительно посматривать на нас. И вообще странный какой-то пес. Уж очень умный. Может, и не пес вовсе, а зашитый в псиную шкуру шпион!»

Пора идти, но мы все мялись, мялись у калитки, и старик наконец спросил:

— Что-то осталось невыясненным?

— Да, — решился я идти напролом. — А где же железо?

Старикашка обрадовался так, словно я не человек, а только что приземлившийся у него во дворе марсианин. Он сначала приблизил ко мне свои близорукие глаза, потом отошел в сторону и стал любоваться издали.

— А вы в каком классе, молодые люди? — полюбопытствовал он. — И природоведение уже, значит, изучали?

— Изучали, — буркнул Вовка. Он, конечно, в обычной жизни немного тугодум, но если видит, что своих надо выручать, никогда не будет прятаться за чужую спину.

— Тогда ножичек перочинный попрошу, — протянул старик руку, как будто видел сквозь Вовкин карман.

Вовка смутился и молча достал ножик, с которым он, действительно, никогда не расставался.

Ловким движением старик разрезал яблоко на половинки.

— Это что такое? — ткнул он в темный налет, который начал расплываться от краев яблока.

— Да он чистый у меня был, ножик, — смутился Вовка. — Я его каждый день шкуркой чищу.

— Может быть, еще будут мнения? — повернулся Айболит к Сережке.

Я увидел, как бледные Сережкины щеки заливает румянец.

— Я… я… забыл сначала, — смутившись, произнес он.

— То-то же, — обрадовался старик и церемонно раскланялся: — Теперь нам с Ванюшей пора идти отдыхать, извините.

Нагруженные яблоками, мы вышли за калитку. Я не знал, как отнестись ко всей этой истории. Яблоки, конечно, вещь неплохая, но не за ними же мы ехали сюда.

Вовка тоже удрученно пыхтел сзади.

И только Сережка прямо-таки развеселился.

— Вы что, так ничего и не поняли?

— А чего понимать. Чудной старик, — изрек Вовка.

— Подозрительный, — добавил я.

— Да ведь он нам железо и показал! — засмеялся Сережка. — Ну, когда яблоко разрезал. Это железо выступало, как я забыл. Его очень много в яблоках. Так не видно, а если яблоко разрежешь, реакция на воздухе происходит.

— Надо же! — удивился Вовка. — А я сроду ножом не резал, так кусал.

Я тоже обрадовался, что наше странное путешествие кончилось благополучно. Но на всякий случай первое яблоко все-таки надкусил сам. Может, туда кроме железа чего-нибудь еще напихано? И сейчас начнется еще одна реакция. Внутри меня.

Но ничего не мелькало перед моим взором, и земля крепко стояла под ногами.

Сережка с Вовкой, не дожидаясь моего разрешения, тоже вовсю хрустели яблоками. Вспоминали Ванюшу, хвалили его за ум и, кажется, полностью остались довольны нашей странной поездкой.

И когда через несколько дней Сережка опять нашел в почтовом ящике письмо от Чарва, он снова принял это как само собой разумеющееся. Твепарет советовал на этот раз прогуляться в парк культуры и отдыха и померить там на силомере силу своих мускулов. И хотя у Сережки я еще особых мускулов не замечал, он с готовностью засобирался. Этот Чарв прямо гипнотизировал его своими фантазиями, и у Сережки сразу улучшалось настроение.

Он потащил нас с Вовкой в парк на следующий же день.

…Силомер располагался в холодке, под кустиком. Такое блестящее колечко на цепочке, только не круглое, а сплющенное с боков. И его надо было еще сильней сплющить, хочешь — правой, хочешь — левой рукой. И видно будет на ободочке, сколько в тебе силы.

Мы с Вовкой по очереди нажали. Ничего себе вышло, прилично.

— Ну, а ты Серега?

А Сережка мнется. Но все-таки подходит к силомеру. Честный он парень. Хотя мы-то с Вовкой только теперь сообразили, что зря первыми полезли. Сережке не выжать столько, сколько нам, здоровым. Если бы он первый жал, то не так бы стеснялся.

И тут Вовка показал, что не такой уж он тугодум:

А если двумя руками жать? Даже интереснее, а? Попробуй, Сережка.

Все-таки неплохой он парень, Вовка. Пыхтит-пыхтит, а потом что-нибудь дельное придумает.

— А правда, Серега, — подхватил я. — Или даже лучше, если мы все втроем сразу даванем. Три билета возьмем и втроем даванем. Мы все вместе, значит, и сила у нас общая.

Но только мы побежали к кассе билетов докупить, вдруг какие-то двое парней появляются. Здоровенные, наверное, уже паспорт получили.

— Ваши, — говорят, — билеты, джентльмены. — И нагло так ухмыляются. Нахально лезут. В саду как раз народу нет почти: женщины, которые с малышами гуляют, ушли, а до вечера еще далеко.

— Нам самим нужны, — насупился Вовка и зажал покрепче билеты в кулаке.

А те: «И нам тоже нужны! Какой ты, паренек, непонятливый!» — и ласково так нас в угол оттесняют, к забору. Мы поняли, что нам придется туго, попались хулиганам.

И вдруг непонятное случилось. Все так быстро произошло, что я даже не успел сообразить, что же именно. Но один из парней внезапно оказался лежащим на земле. А другой, даже не подумав прийти к нему на помощь, кинулся в сторону. Хулиганы на деле всегда трусы.

— Здо-о-рово ты его! — восхищенно ахнул Вовка. — В Африке учился?

Сережка растерянно улыбался:

— Да нет, дома, у отца. Только… я не думал, что… у меня… получится.

— Самбо! — восхитился я. Сколько раз я давал себе слово заняться самбо! Но у меня все не хватало терпения.

— Долго учился? — спросил я Сережку.

— Долго, — вздохнул он. — Я даже, честно, сам еще не знал, что, оказывается, уже научился. Мы сначала с отцом просто зарядкой занимались, вокруг дома каждый день бегали. А приемы он мне только начал показывать, и тут я заболел. Но сейчас, кажется, уже почти выздоровел! Врач тоже, наверное, согласится, завтра я его жду.