И пришел многоликий... - Роман Злотников

В иных условиях брат Томил попытался бы побыстрее ограничить общение со столь громогласным собратом по целибату, но на этот раз альтернатива выглядела еще менее привлекательно. Слева от него устроился какой-то вельможа из свиты принца, с первой же минуты усиленно налегший на национальное блюдо, основными составляющими которого, судя по запаху, были лук, чеснок и… что-то типа экстракта ароматических желез земного скунса. Сейчас он, правда, переключился на бешбармак, но это только усугубило дело. Поскольку запах, исходящий теперь уже от самого господина, никуда не исчез, а к нему прибавились еще яркие картинки местных застольных нравов в виде потеков бараньего жира, стекающего вдоль руки, а также аккомпанемент в виде причмокивания и отрыжки. Так что приходилось довольствоваться жизнерадостно жующим фра Таком.

Когда подали сладости, фра Так уже настолько набил брюхо, что сил на разговоры у него практически не осталось. Брат Томил слегка воспрял духом и вновь навострил ушки, но все оказалось напрасно. Принц на мгновение отвлекся от занимавшей его беседы и хлопнул в ладоши. Тут же распахнулись двери, и в зал вбежали юные создания, лица которых были тщательно укутаны легкими, но непроницаемыми для постороннего взгляда шарфами, шаровары девушек, наоборот, абсолютно ничего не скрывали. В руках у трех из них были какие-то устройства, похожие на примитивные музыкальные инструменты. Так оно и оказалось. Эти три опустились на колени, и зал заполнила ритмичная тягучая музыка. Остальные закружились перед гостями в странно-волнующем танце.

Брата Томила танец увлек. До сих пор ему не приходилось видеть ничего подобного вот так, на расстоянии вытянутой руки, когда он как бы сам становился участником танца. Да и девочки были хороши. И то, что лиц не было видно, действовало скорее возбуждающе. Эту магию гибкого и жаркого женского тела чувствовал даже объевшийся фра Так, он приподнялся на подушке и восхищенно причмокнул.

Брат Томил не уловил момента, когда все началось. Зурна вдруг взвизгнула, взорвав мелодию, и в следующее мгновение зал превратился в ад. Один из иничари, стоящий за спиной брата Томила, внезапно захрипел и, вздернув руки к рукоятке метательного ножа, торчащего из шеи, рухнул прямо на монаха. Слева кто-то тонко и визгливо закричал. Гулко хлопнул выстрел, и тут же зашипели клапаны игольников. Брат Томил, который уже почти выбрался из-под трупа и успел обнажить узкий стилет, до того укрытый в полости вертикальной перекладины нагрудного креста, замер. Пневматические игольники — это серьезно. Это оружие профессионалов. В таком случае его единственный шанс остаться в живых — притвориться мертвым и молить Бога, чтобы у нападавших не было времени произвести по контрольному выстрелу во всех присутствующих. Ведь вряд ли причиной нападения была его скромная персона. Но в следующее мгновение перед его носом возникла изящная женская ножка, и он, повинуясь скорее инстинкту, бросающему мужчину в атаку даже при полном отсутствии шансов на победу, чем разуму, резко выбросил руку вперед. Ножка молниеносно отдернулась, и придавленный трупом монах осознал, что уже не успеет увернуться от контратаки… как вдруг все стихло.

Когда брат Томил наконец выбрался из-под трупа, двери зала уже были распахнуты и иничари толкались вокруг стола, грозно блестя обнаженными саблями и удивленно оглядываясь по сторонам. Бледный то ли от страха, то ли от ярости, то ли от того и другого, принц сидел у стены, а одна из тех прислужниц, что во время трапезы кормила его лакомыми кусочками, осторожно обрабатывала ему внушительную ссадину. Труп второй лежал на столе перед подушкой принца с полудюжиной метательных ножей в груди. Аббат, оказавшийся почему-то рядом с телами музыкантш, сосредоточенно разматывал шарф, закрывавший лицо одной из них. Монах огляделся. Зал был завален трупами. За несколько секунд схватки эти бестии успели уложить всю охрану и практически всех гостей. То, что он сам и фра Так остались в живых, следовало отнести на тот счет, что нападавшие не рассчитывали на их присутствие, и на первом плане у них были совершенно другие цели. Только странно, что сам принц каким-то чудом остался жив.

— Друг мой…

Брат Томил обернулся. Принц с трудом поднялся на ноги и двинулся к аббату.

— Друг мой, если бы не вы… — Голос принца дрогнул, но аббат прервал его. Он вскинул руку и резким движением сдернул с головы музыкантши укрывавшую ее материю. Все замерли. Убитая явно имела некоторое отношение к гуманоидной расе, но… она не была человеком.

Кто-то тихо ахнул. Принц побледнел еще больше и с натугой прошептал:

— Значит, это правда.

— Что это?

Вопрос аббата прозвучал резко, как выстрел. Принц вздрогнул и, с трудом оторвав взгляд от лежащего тела, пояснил:

— Мне сообщили, что на Эль-Хадре появились странные существа, очень сильные, с лицами, похожими на морды ящериц, но я… — Он осекся. Аббат несколькими точными движениями ощупал лицо и шею трупа, а затем повернулся к принцу и своим обычным кротким голосом, в котором, однако, на этот раз брат Томил уловил нотку нетерпения, произнес:

— Мне нужно срочно попасть на Эль-Хадр. Принц внимательно посмотрел на гостя, а затем повернулся к прислужнице:

— Зобейда.

Та молча скользнула к повелителю.

— Поедешь с ними, и… возьми вот это. — Он снял с шеи тонкую циркониевую цепочку, на которой болталась прямоугольная пластинка. Кто-то изумленно охнул. А принц пояснил: — Это тамга. С ней для вас будут открыты любые двери… Кроме тех, что закрыты по личному распоряжению султана.

Аббат с сомнением посмотрел на коленопреклоненную женщину. Принц понимающе кивнул:

— Не беспокойтесь. Зобейда верна мне. К тому же, если она попадет в руки моих… наших врагов, чтобы узнать что-то от нее, им придется сначала вырастить ей язык или хотя бы научить ее писать…

Спустя два часа их корабль вышел на разгонную глиссаду.

7

Все попытки раздобыть хоть какие-нибудь документы окончились полным провалом. Несколько знакомых Карима, которые раньше оказывали ему услуги такого плана — куда-то подавались. Другие, с кем свел его приятель, в каморке которого они провели первую ночь, заломили такую цену, что все оставшиеся деньги (в том числе и те, о которых бывший чахванжи старался не вспоминать) едва составляли половину требуемой суммы. В конце концов, окончательно отчаявшись, Карим решил прикупить «паленую» дешевку, поскольку все это время они со стариком ходили под дамокловым мечом внезапной проверки документов (здесь полиция блюла паспортный режим не в пример более ревностно, чем в трущобах), но и этого сделать не удалось.