Принцесса из одного места - Мария Александровна Ермакова

Онтарио что-то писал, сидя за столом у открытого окна, из которого доносился чарующий аромат роз. Когда отец вошел, он поднялся, однако от герцога не ускользнуло, как быстро молодой человек прикрыл написанное чистым листом бумаги.

– Что-то случилось? – спросил сын, и Его Светлость в очередной раз отметил, что Онтарио повзрослел на чужбине – он раздался в плечах, а в его лице появилось ранее не свойственное выражение решительности.

Ананакс прошелся по комнате и остановился у стола, заложив руки за спину.

– Я откладывал этот разговор, потому что ждал, что ты первым заведешь его, однако так и не дождался, – сказал он. – Хотел бы я знать, как ты собираешься жить дальше?

– Разве сейчас я плохо живу? – удивился Онтарио. – Милый дом, свежий воздух, прекрасная еда, долгие прогулки… Чего еще можно желать?

– Я помню, как ты делился со мной своими мечтами, словно это было вчера, – улыбнулся герцог. – Ты рассказывал о том, что у тебя будет собственное поместье с огромной библиотекой и красавица жена, которую ты станешь боготворить. Ты даже называл имя…

– Отец… – что-то такое прозвучало в голосе Онтарио, что герцог замолк и с удивлением посмотрел на сына. – Давай отложим этот разговор? С тех пор, как я уехал, многое изменилось.

– Аманда Кивис стала еще прекраснее! – парировал Его Светлость. – И она по-прежнему хочет выйти за тебя замуж. А уж как этого хочет ее отец, ты и представить себе не можешь!

Неожиданно Онтарио рассмеялся.

– Я-то как раз могу представить, – сказал он. – Но пока не готов потерять свободу. Аманда здесь ни при чем, она действительно хороша, дело во мне.

Ананакс молча смотрел в окно. Онтарио, его мальчик, стал слишком самостоятельным.

– Боюсь, тебе придется принять решение! – холодно сказал герцог, разворачиваясь к сыну. – И принять сегодня! Официально вы не были помолвлены с Амандой Кивис, однако все считали по-другому, потому что знали, как вы дороги друг другу. Ответь мне, сын, там, в Неверии, у тебя есть другая? Если это простая интрижка, плотская связь – она оборвется со временем, но если ты решил, что испытываешь какие-то чувства…

Пока он говорил, в Онтарио что-то неуловимо менялось. Да так, что Его Светлость попятился.

– К кому и какие чувства я испытываю, я решу сам, – на щеках Онтарио играли желваки, он цедил слова, будто пытался не сорваться, – все, чего я прошу у тебя – немного времени! И ты дашь мне его, потому что я так решил, ясно?

Он явно хотел сказать что-то совсем уж неподобающее, однако вместо этого быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью и оставив отца одного.

Ананакс задумчиво покачался с мыска на пятку. То, что Онтарио увлечен принцессой Альвиной не увидел бы и слепой, но сын королевского вассала, даже самого верного, наследной принцессе не пара – кому как ни герцогу этого не знать?

Покосившись на дверь – не слышны ли шаги в коридоре? – Его Светлость склонился над столом и вытащил конверт, из которого выпал лист бумаги. Это было письмо – Онтарио предлагал Ее Высочеству… свидание в роще, к которой примыкала самая отдаленная часть замкового сада. Встреча предполагалась после бала, в девять часов вечера.

Разумно подавив гнев, герцог взял перо и почти незаметным штришком исправил девятку на восьмерку. Подул на бумагу, заставляя чернила высохнуть. Положил письмо в конверт, накрыл его чистым листом и направился к выходу. На губах Его Светлости играла усмешка. Мальчик забылся, решив, что может заигрывать с лицом королевской крови, а раз так, ему не помешает образумиться, увидев чисто королевский флирт! Нужно только придумать, как заставить принца Стича прогуляться в роще в восемь вечера, чтобы случайно повстречать Ее Высочество Альвину.

* * *

В одной сорочке я валялась на кровати в своей комнате и наблюдала за тем, как смисса ловит бабочку, случайно залетевшую в открытую створку. Наверное, нужно было поспать перед балом, но сна у меня не было ни в одном глазу, зато улыбка Онтарио перед ними так и маячила. Сын Его Светлости превращался в проблему большую, чем я себе представляла – он начинал мне нравиться.

Встав и подойдя к окну, я залюбовалась тетушкиным садом, в котором росли розы всех цветов и размеров. Видимо, во всем виноват Самыйсокс – этот маленький городок, расположенный среди лесов, холмов и цветочных плантаций! А также розы, чей аромат кружит голову и подталкивает к безумствам, и еще свобода от протокола и мероприятий, на которых в столице я просто обязана была бы присутствовать.

Столица… Тесса! Вот и ответ, как спастись от обаяния жесткого взгляда голубых глаз и этих почти пухлых губ, умеющих целовать так, что забываешь обо всем на свете. Мне надо вернуться во дворец, и тогда Онтарио забудет меня, и Аманда, наконец, будет счастлива.

Поймавшая и слопавшая бабочку смисса запрыгнула на мою кровать и развалилась так, словно всю жизнь спала на постели.

– Везет тебе, Кошка, – вздохнула я, направляясь к письменному столу. – Съела бабочку и счастлива! Вот бы мне так!

– Фря-у! – фыркнула смисса, довольно зажмурившись.

Я невольно улыбнулась – Кошка определенно повышала мне настроение. Уже за один этот подарок я готова была простить принцу Стичу и неловкость, и потные ладони, и принцессобоязнь, то есть боязнь меня, любимой!

Решительно положив перед собой лист бумаги с королевскими вензелями, я взяла перо и вывела: «Любимый папенька, поздравляю тебя с наступающим Днем рождения и желаю тебе всего-всего-всего и еще чуть-чуть побольше! С приездом неверийского принца городок Самыйсокс, в котором я отбываю (зачеркнуто) отдыхаю, потерял для меня прелесть, поскольку его наводнили толпы зевак. Теперь по вечерам на улицах будет шумно, небо расцветят фейерверки, о которых позаботится Его Светлость Ананакс, укромные уголки займут стихийно образующиеся парочки из представителей местного населения и неверийских гостей. Я бы попросила тебя отпустить меня в один из отдаленных Кармодонских монастырей, где смогла бы предаться размышлениям о смысле бытия, о пользе невинности и о здоровом образе жизни, но что-то мне подсказывает, что ты не готов согласиться. Поэтому прошу тебя вернуть меня домой, в Тессу, и клянусь даже не подходить к свинарнику, а при виде борова Паксуса спасаться бегством в любом свободном для движения направлении! Также торжественно обещаю на церемониальных мероприятиях вести себя более-менее прилично, не корчить рожи гвардейцам и не показывать язык приглашенным вельможам, по крайней мере, не всем из них…».

Задумчиво прикусив кончик