Маркграф из Преисподней. Том 2 - Михаил Ежов

Она поспешно покинула гостиную, оставив нас с секретарём. Раскатов медленно сел на место и едва заметно пожал плечами.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил я, когда шаги вдовы стихли.

— Нет, — ответил тот, глядя в сторону. — Врагов у профессора не было, даже оппоненты уважали его. Да и кто станет убивать человека из-за научных разногласий?

— Убивают и из-за меньшего, — заметил я.

Если б дела обстояли иначе, ад не был бы так переполнен.

— Но не такие маститые учёные, как те, с кем общался профессор, — ответил Раскатов. — Им интереснее разделывать друг друга публично, а не втихаря. Побеждать силой интеллекта, а не… — он запнулся. — Знаете, Ваша Светлость, я вдруг понял, что понятия не имею, как убили профессора.

— Застрелили.

— С глушителем? Наверное, да, никто ведь не слышал выстрела.

— Может, кто-то и слышал.

— Но… — секретарь выглядел растерянным, — не мог же он быть настолько тихим, что мы не заметили даже хлопка! Хотя я читал, что на самом деле глушитель не убирает звук выстрела полностью. Это заблуждение. В фильмах показывают, что слышен только тихий хлопок, но взрыв газов и удар затвора никак не скроешь. А как убийца попал в дом? — спросил секретарь через несколько секунд.

— Через дверь. Нам придётся осмотреть входную дверь на предмет взлома.

Раскатов задумался. Пальцы беспокойно забегали по подлокотникам.

— В чём дело? — спросил я.

Секретарь бросил на меня полный сомнения взгляд.

— Дело в том, что сегодня к профессору приходил Жмыхин, — сказал он. — Примерно за час до вашего человека. Кажется, это главный инженер, специалист по каким-то там машинам, которые профессор собирался брать в экспедицию.

Вот так новость! Похоже, здесь побывала куча народу. И как выбрать из этой толпы убийцу⁈

— Кто его впустил?

— Наверное, Анна Николаевна.

— Вы его видели?

— Нет, я был в библиотеке. Писал для профессора речь, — секретарь вздохнул. — Теперь она уже не пригодится.

— Кто вам сказал, что приходил Жмыхин?

— Анна Николаевна.

— Он и профессор были в кабинете?

Раскатов покачал головой.

— Об этом вам лучше спросить Анну Николаевну, Ваше Сиятельство.

— Так и сделаю. А этот Жмыхин и профессор давно знакомы?

— Не больше месяца. Он заходил пару раз в неделю. Иногда они с профессором договаривались о встрече заранее, но не всегда. В этот раз визит был спонтанным. Во всяком случае, я о нём в известность поставлен не был. Если бы они договорились заранее, я бы знал, так как планировал время профессора. Но они могли где-то встретиться и условиться о встрече.

В коридоре послышались шаги: дробные Анны Николаевны и тяжёлая поступь повара.

Глава 21

Когда они вошли в гостиную, я увидел грузного человека азиатской внешности с волосами, стриженными в кружок. Бионические глаза были светло-оранжевого цвета. Одет повар был в свободную футболку и мешковатые голубые джинсы с кучей оттопыривавшихся карманов. Он дважды моргнул, заметив меня, и тут же повернул голову к жене убитого профессора. Та кивнула.

— Это Его Сиятельство, — проговорила она. — Костя хотел с ним встретиться… но не успел.

Повар медленно перевёл взгляд с хозяйки на меня. Его глаза сменили фокус, как затвор фотоаппарата. Он слегка дёрнул руками, словно собираясь засунуть их в карман, но передумал.

— Значит, профессор убит, — проговорил он с лёгким акцентом.

Видимо, выходец из Паназиатской империи.

— Как вы думаете, кто мог это сделать? — спросил я.

— Не имею представления, Ваше Сиятельство, — ответил повар.

Толстые пальцы слегка погладили карманы джинсов.

— Очень жаль профессора, — проговорил повар. — Он был хорошим человеком. Настоящим учёным.

— Давно вы работаете у профессора? — спросил я.

— Семь лет. Поступил через рекрутерскую фирму сразу после техникума.

— И он вас взял без опыта?

Повар пожал покатыми плечами.

— Должен же он был взять кого-то. Профессор не претендовал на то, чтобы каждый день обедать, как в ресторане. Он мало уделял внимания пище. К сожалению.

— Андрей прекрасно готовит, — вмешалась Анна Николаевна. — Он просто скромничает.

— Андрей? — переспросил я. — Это ваше настоящее имя?

— Нет, — качнул круглой головой азиат. — Меня зовут Андзю. Профессор никак не мог запомнить — вот и называл по-русски.

— Понятно. Вы видели сегодня… Жмыхина?

Повар отрицательно покачал головой.

Я перевёл взгляд на Анну Николаевну.

— А вы?

— Да, он заходил к Косте. Я впустила его. А что, вы подозреваете… — брови у Анны Николаевны подлетели сантиметра на два, и лоб покрылся множеством морщин.

— У него было что-нибудь в руках, когда они приходил или уходил? — спросил я, игнорируя вопрос, который она начала задавать. — Свёртки, бумаги? Что угодно.

— Нет, — покачала головой женщина.

— Они с профессором сидели в кабинете?

— Конечно, где же ещё? — Анна Николаевна недоумённо развела руками.

— И после Жмыхина никто туда не входил?

Важно было установить последовательность событий, пока они были ещё свежи в памяти свидетелей.

— Не знаю, — ответила женщина. — Я была далеко от кабинета.

Я повернулся к Раскатову.

— Когда Жмыхин обычно приходил к профессору Зинбергу, он приносил с собой бумаги или чертежи?

— Да, как правило. Он носил их в пластиковой папке или в тубусе вроде тех, которые используют художники. В зависимости от количества и размеров бумаг. Постойте! — секретарь резко выпрямился в кресле. — Так получается, только Жмыхин мог убить Константина Анатольевича!

Анна Николаевна шумно вздохнула и, застонав, закрыла лицо руками.

Я встал и подошёл к повару.

— Что у вас там? — спросил я резко, указав на его карманы.

Тот вздрогнул, как от удара. Взгляд заметался по комнате.

— Ну! — прикрикнул я, чувствуя, как замерли Анна Николаевна и Раскатов.

— Не имеете права! — севшим голосом проговорил повар, отступая на шаг. — Ваше Сиятельство!

— А ну, живо выворачивай карманы! — тихо проговорил, подходя, обнаруживший тело профессора офицер.

Азиат прижал ладони к карманам, будто пытаясь защитить их содержимое.

— Господи, Андрей, что у тебя там такое⁈ — не выдержала Анна Николаевна. — Покажи Его Сиятельству, чего упираешься?

Повар был похож на затравленного зверя. Он издал приглушённый стон.

— Ладно! — решился он, наконец, и сунул обе руки в карманы.

Офицер тут же наставил на него пистолет. Однако азиат его даже не заметил.

Через секунду на журнальный столик упали четыре полиэтиленовых пакета, набитых ярко-жёлтой смесью.

— Золото дракона! — усмехнулся офицер.

— Что это? — заинтересовалась, подавшись вперёд, Анна Николаевна. — Специи?

— Нет, — ответил офицер. — Кое-что другое. Ты сегодня их купил? — спросил он повара.

— А то когда же⁈ — огрызнулся тот.

Вид у него был перепуганный и злой одновременно.

— Вряд ли это имеет отношение к нашему делу, Ваше Сиятельство, — проговорил офицер.

Я разочарованно кивнул. Пожалуй, пришло время поговорить с Девятаевым — тем самым, которому покойный так горячо нахваливал своего секретаря.

Глава 22

Через четверть часа мы выехали на заставленную машинами площадь и, обогнув её, устремились к Геолого-географическому институту. Справа мелькали тополя с опиленными ветками, похожие на поставленные вертикально веники, скамейки с сидевшими на них людьми и прохожие, прогуливающиеся по гравийной дорожке. Мой взгляд упал на женщину с ребёнком: девочка шла маленькими ножками по каменному бордюру фонтана, держась за мамину руку и повизгивая от удовольствия. Три другие руки описывали в воздухе сложные кульбиты, помогая малышке удерживать равновесие.

Наш кортеж вылетел на главную дорогу и свернул к парковке перед длинным шестиэтажным зданием, облицованным серым гранитом.

Оставив машину в трёх метрах от центрального входа, я с охраной вошёл в здание Геолого-географического института.

На большой мраморной табличке слева было написано, что учреждение было построено ещё в конце девятнадцатого века, во время войны часть его помещений использовали под склады с гуманитарной помощью. Подвалы служили бомбоубежищем. Затем, в конце двадцатого века их арендовали магазины. Сейчас остался только один — книжный, с большой вывеской, с одной стороны которой красовалась покрытая тонкими неоновыми трубками карта мира.

Оторвавшись от таблички, я огляделся.

Холл имел площадь почти сто квадратных метров, и его пол представлял собой мозаику, изображающую различные континенты, причём с одной стороны материки ещё не разошлись и были единой сушей, а с другой можно было разглядеть современную карту. Между частичками мозаики блестели отполированные подошвами латунные прожилки.

С потолка свисали массивные люстры на толстых цепях, внутри высоких белых плафонов цилиндрической формы виднелись спиралевидные энергосберегающие лампы.