Наследники - Гарольд Роббинс

Круговыми движениями я начал поглаживать ее по спине.

— Так?

— Чуть-чуть ниже.

Я сделал, как она просила.

— Так лучше. — Она на секунду замолчала, затем продолжила: — Ты видел, как он вытаскивал стодолларовый банкнот из декольте этой актрисы? Он так далеко засунул руку, что мне показалось, он и грудь ее вытащит наружу, хотя она и не старалась скрыть ее от кого-либо.

Я рассмеялся.

— Если его интересовала грудь, он попал не по адресу!

— Ты тоже туда смотрел, я видела выражение твоего лица. Да и все вы хороши! Вам всем хотелось бы потрахаться с ней, я же видела это.

— Ты просто ревнуешь.

— Еще бы мне не ревновать! Или ты думаешь, что мне должно нравиться, как эти маленькие сучки тычут тебе своими сиськами прямо в лицо, чтобы ты их трахнул? Я не сумасшедшая!

— Меня это не интересует, — сказал я. — К тому же она хотела соблазнить не меня, а Сэма.

Барбара внезапно захихикала.

— Как все это смешно! Он такой грубый, вульгарный. Был момент, когда он думал, что никто не видит, взял ее руку под столом и положил себе на член. По выражению его лица я думала, что он сейчас кончит.

Я засмеялся, продолжая массировать ей спину.

— Ну что ж, неплохо.

Она замолчала, и я хотел убрать свою руку.

— Не останавливайся. Меня это начинает заводить.

— А как, ты думаешь, я должен чувствовать себя? — поинтересовался я.

Она повернулась и положила свою руку мне между ног.

— Эй! — воскликнула она и целиком повернулась ко мне.

— Не шевелись, — попросил я, беря ее за бедра и поворачивая к себе спиной. Я даже не почувствовал, как вошел в нее.

Она застонала.

— Я дышать не могу. Ты мне прямо до горла достаешь.

Я засмеялся и обхватил ладонями ее грудь, затем склонился к ее плечу и языком провел по щеке. Ее напряженные ягодицы терлись о меня. На экране телевизора появилось новое изображение, и я невольно посмотрел туда.

В этот момент она повернула ко мне лицо.

— Черт возьми! Я так и знала, что когда-нибудь это случится, — сказала она. Но сказала это беззлобно, с удовлетворением в голосе, не прекращая попыток помочь мне войти еще глубже. — Я знала, что ты найдешь способ заниматься любовью и работой одновременно.

Я встал с постели и выключил телевизор. Когда я лег обратно, Барбара положила голову мне на плечо.

— Тебе было хорошо? — спросила она.

— Да.

— А то, что я сейчас стала больше?

— Ничего страшного.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— У меня там все, как раньше? Я имею в виду, я не стана шире или…

— Там все стало лучше, — сказал я. — Гораздо плотнее, гораздо горячее и гораздо влажнее.

— Я рада, — она снова опустила голову мне на плечо. — Прости, что я такая зануда, но в последние несколько недель меня все раздражает. Ты поздно возвращаешься с работы, я не могу ходить нормально, такая жара, такой шум в городе. Даже кондиционер не спасает. Если бы я только могла дышать свежим воздухом!

— Нет ничего легче, — перебил я.

— В городе-то? — спросила она. — И куда ты собираешься меня повести? В Центральный парк?

— А не лучше ли поехать в Кейп? — предложил я. — Тетушка Пру будет рада тебя видеть, и тебе будет не так скучно, там всегда что-нибудь происходит.

— А ты?

— Я буду приезжать туда на выходные.

Внезапно мне захотелось, чтобы она поехала туда. Все стало бы значительно проще.

— Я все равно работаю всю неделю и тебя практически не вижу. А так, по крайней мере, мы сможем хоть немного понежиться на солнце.

Но я ошибся. Первые выходные после ее отъезда я провел в Калифорнии. Второй уикенд просидел в офисе, готовя годовой отчет к собранию акционеров, которое должно было состояться в понедельник. А к третьим выходным было уже слишком поздно.

Глава семнадцатая

Я только что начал совещание с менеджерами из отдела продаж, когда Фогерти вошла в кабинет.

— Я знаю, что вы просили не соединять вас ни с кем, но это ваша тетя звонит из Рокпорта. Она говорит, что это очень важно.

Я взял телефонную трубку, но не успел сказать ни слова, как тетя Пру начала говорить:

— Барбара больна, Стивен. Я думаю, тебе лучше немедленно приехать.

Во мне все перевернулось.

— Что с ней случилось?

— Мы пока не знаем. Я, как всегда, принесла ей завтрак и нашла ее на полу в луже крови.

— Сейчас с ней все в порядке?

— Ее увезли в больницу, — ответила тетя. В голосе ее звучали слезы. — Приезжай как можно скорее!

В трубке раздались гудки отбоя. Я посмотрел на Фогерти. Я не сказал ни слова, но она все прочитала на моем лице и подняла телефонную трубку. Через два часа я был уже в самолете.

Тетя Пру сидела в приемном покое больницы, когда я вошел туда.

— Ну, как она? — спросил я.

— Барбара потеряла ребенка, — ответила тетя Пру глухим голосом.

— Да плевать я хотел на ребенка! — прямо-таки заорал я. — Как она себя чувствует?

— Я не знаю. Она все еще в операционной.

Я прошел по коридору к посту медсестры.

— Я Гонт, — сказал я. — Я хочу узнать, что с моей женой, ее привезли сюда несколько часов назад.

— Минуточку, мистер Гонт, сейчас я узнаю. — Медсестра подняла телефонную трубку и набрала номер. — Сообщите мне о новой больной, миссис Гонт. — Она послушала несколько секунд и кивнула, затем нажала на рычаг и снова набрала какой-то номер. Посмотрев на меня, она пояснила: — Я звоню в операционную.

Ей ответили.

— Я бы хотела узнать, что там с миссис Гонт? — сказала она в телефонную трубку. — Здесь ее муж. — Она послушала, потом положила трубку и подошла ко мне. — Ее сейчас отвезут в палату, — сказала она профессионально-успокаивающим голосом, который абсолютно на меня не подействовал. — Если вы вернетесь в приемный покой, мистер Гонт, доктор Райэн выйдет к вам.

— Спасибо, — я вернулся к тете Пру.

Через пятнадцать минут к нам вышел врач. Он был знаком с тетей Пру. Он был молод, но лицо было серое и уставшее, а глаза покраснели от напряжения. Он не стал терять времени зря.

— Если вы пройдете со мной, мистер Гонт, я вам все расскажу по пути. — Мы пошли по коридору к лифту. Он нажал на кнопку, и кабина стала медленно подниматься, как это бывает только в больницах. — Состояние вашей жены тревожное, — сказал он ровным голосом. — Когда мы ее обнаружили, она потеряла очень много крови. Очевидно, кровотечение началось ночью, но она проснулась, только когда начал выходить плод. Видимо, она попыталась встать с постели, чтобы позвать на помощь, но от слабости потеряла сознание. Думаю, она пролежала не меньше трех часов, пока ее обнаружили. Просто чудо, что она была еще жива.

Двери лифта открылись, и мы проследовали к палате.

— Какие у нее шансы? — спросил я каким-то чужим голосом.

— Мы делаем все, что можем. Мы перелили ей почти всю кровь. — Он посмотрел мне в глаза. — Я взял на себя смелость вызвать священника, думал, что она католичка.

— Нет, она принадлежит к англиканской церкви. — Я вошел в комнату.

Медсестра, стоявшая возле кровати, обернулась и, увидев нас, отошла в сторону. Я посмотрел на Барбару. Одна трубка от капельницы тянулась к вене на руке, другая к носу. Лицо Барбары было совершенно белым, таких бледных я никогда еще не видел. Подойдя к кровати, я взял Барбару за руку. Через какое-то время она почувствовала мое присутствие, ее веки дрогнули, глаза открылись, губы разжались, но я не услышал ни звука.

Я наклонился к ней.

— Не пытайся говорить, Барбара, — сказал я. — Все будет хорошо.

Ее глаза смотрели на меня, и снова меня поразила голубоватая белизна ее кожи.

— Стив, — еле слышно прошептала она, — мне так жалко ребенка.

— Ничего страшного, — утешил я, — у нас еще будут дети.

Она пытливо вглядывалась в меня.

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно! — я постарался улыбнуться. — Как только ты выйдешь отсюда.

На ее лице появилась слабая улыбка.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я люблю тебя, — сказал я. Она тихонько вздохнула, и губы ее приоткрылись. — Я всегда любил тебя, ты ведь это знаешь.

Но она уже не слышала меня. Я не понял, что она умерла, пока не подошел доктор и осторожно не вынул ее руку из моей.

После похорон я вернулся в квартиру и закрыл все двери. Я никого не хотел ни видеть, ни слышать.

Первые несколько дней мне пытались дозвониться по телефону, но я не отвечал на звонки. И никому не открывал дверь. На третий день уже никто не звонил, — даже из офиса, все поняли, что это бесполезно.

Я, как бесплотный дух, бродил по квартире. Она была еще здесь. Везде. Запах ее духов в постели, ее одежда в шкафу, ее косметика на полке в ванной.

Телевизор был все время включен, но я даже не смотрел на него. На третий день в нем перегорел предохранитель, но я не обратил на это внимания. Теперь вокруг была тишина. Мертвая тишина. Как в могиле. Как там, где сейчас была Барбара.