Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви - Николай Чадович

– Подвези командира, друг, – сказал Костя, запихивая сонного собутыльника в кабину. Сам он решил вернуться в лес и поискать фуражку. Очень уж дорожил ею начальник. Редкого размера была вещь – шестьдесят второго.

Машина тронулась, и Корыто сразу уснул, как ребенок, колыбель которого покачивает мама. Тщетно ожидая его указаний, водитель миновал один населенный пункт, второй, третий и, только отъехав километров за семьдесят, понял, что, кроме храпа, от своего пассажира ничего не дождется. В ближайшем районном центре он подрулил к отделу милиции и потребовал изъять из его машины бесчувственное тело.

Дежурный и его помощник сами справиться с этой задачей не смогли. Пришлось звать на помощь административно арестованных, уже завалившихся на нары. Вшестером они кое-как дотащили Корыто до ленкомнаты (не станешь же помещать подполковника милиции, пусть и пьяного, на ночевку в КПЗ). Там его и заперли, перевернув предварительно вниз лицом, дабы он не захлебнулся рвотными массами, если таковые вдруг попрут.

Проснулся Корыто среди ночи в абсолютном мраке и совершенно незнакомом месте. На ощупь обследовав помещение, он не нашел электровыключателя. Двери не открывались, а двойные окна он бить не решился. Идентифицировать принадлежность помещения Корыто не смог: для служебного кабинета здесь было слишком много стульев, а для кабака слишком мало столов. Все это не было бы так трагично (приходилось Корыту просыпаться в местах и похуже), если бы только его не мучил переполненный сверх всякой меры кишечник. Когда терпению наступил тот предел, после которого не существует ни стыда, ни благоразумия, Корыто отодвинул от стены что-то тяжелое, высокое и холодное, что он вначале принял за вычурной формы сейф и что на самом деле оказалось бюстом рыцаря революции Ф. Э. Дзержинского – кстати говоря, уроженца здешних мест, – долго и шумно делал свое дело, а облегчившись, задвинул бронзового истукана на место.

Остаток ночи прошел без происшествий. В восемь часов утра Корыто был опознан начальником местной милиции (как-никак по соседству служили и в управлении не раз встречались). Мягко пожурив коллегу и напоив его тепленькой водичкой из графина, он отпустил того на волю. А в девять в ленкомнате началось оперативное совещание, на которое, как обычно, собралось человек двадцать-тридцать.

Поначалу запахи перегара, лука, сапожного крема и мужского пота как-то перебивали зловоние, исходившее со стороны бюста, но в конце концов сидевший с краю инспектор ГАИ, в силу специфики своей службы привыкший к свежему воздуху, не выдержал и, прикрывая нос ладонью, поинтересовался:

– Сознавайтесь, ребята, кто из вас в штаны наложил?

– Да ты сам скорее всего, – был ему ответ. – С твоей стороны несет.

– Может, это Фелька обделался, – вполголоса пошутил кто-то, даже не предполагая, насколько эти слова близки к истине.

Вонь к тому времени стала уже нестерпимой. Открыли окна, но это не очистило атмосферу, а только привлекло мух. Стали заглядывать во все углы и вскоре обнаружили мину, оставленную неблагодарным постояльцем. Размером она, по словам очевидцев, не уступала двум сложенным вместе кирпичам.

Арестованным, накануне таскавшим тело Корыта, теперь пришлось таскать его экскременты. Высокое предназначение места преступления, а также выбор предмета, использованного для сокрытия содеянного, грозили перевести этот, в общем-то, анекдотический случай в плоскость идейно-политической диверсии. Оскорбленный в лучших чувствах начальник милиции названивал во все инстанции, требуя немедленной сатисфакции. («Ну чего ты кипятишься? – сказал ему в неофициальной беседе один высокопоставленный шутник – Можно подумать, он тебе в любимый сервиз наделал. Пошли своих ребят, пусть они их ленкомнату засерут. Квиты будете».)

И тем не менее дело это получило широкую огласку.

Глава 5

Два гусара

Костя наливал стакан водки, начальник с хлюпаньем выпивал, зажевывал лавровым листом, затем бил себя кулаком по лбу и мычал:

– Все из-за того жидюги приключилось! И чем он меня опоил, гад! Ведь выгонят теперь! Как собаку выгонят! Убью обрезанца!

– Не виноват он, – внезапно признался Костя. – Это все из-за меня.

Корыто мельком глянул на него, опять треснул себя по лбу – загудело как в пустом котле – и затянул прежнюю бодягу:

– Без пенсии уволят! Под зад ногой дадут! Все грехи теперь припомнят! Ох, беда! Наливай! Пойду сейчас придушу Соломошку. Уже все равно!

– Не виноват он, – повторил Костя и для смелости сам пригубил граммов сто пятьдесят. – Такой уж я человек. Если мне кто-то понравится, у того обязательно неприятности будут. И наоборот. Со мной дружить то же самое, что с заразным целоваться.

Путаясь и перепрыгивая с одного на другое, он поведал начальнику историю своей жизни, приведя много ошеломляющих примеров. Для чего это ему понадобилось: из чувства морального мазохизма, с тоски или просто по пьянке – Костя и сам не мог понять. Начальник пить не перестал, но больше не мычал и не бил себя по лбу.

– Врешь ты все, – сказал он, когда Костя закончил, а вернее, выдохся. – Мозги пропил, чушь несешь.

Костя только развел руками: хотите верьте, хотите нет.

– Значит, если я тебе сейчас сопатку сворочу, мне повезет? – спросил Корыто, глядя на Костю кровавыми бычьими глазами.

– Не сразу… Да и то только если я на вас действительно обижусь…

– Что ж мне такое тогда сделать, чтоб ты обиделся? Мудье оторвать?

– На вас мне трудно обидеться. Симпатичны вы мне.

– Симпатичен… – тупо повторил Корыто. – Значит, мне теперь одно дерьмо в сети поплывет? Фарт в жизни кончился, а?

– Поверьте, я не нарочно. Надо было вам с самого начала об меня ноги вытирать. А теперь поздно.

– Вот так я за доброту свою всю жизнь и страдаю. – Корыто сморщился, словно собираясь заплакать, а затем грохнул донышком стакана по столешнице и заорал так, что подслушивающая под дверью кассирша отскочила словно ошпаренная: – Пошел вон с глаз моих, гаденыш! А не то сейчас только уши твои до стенки долетят!

– И ты веришь всему этому? – удивился давний друг и покровитель Корыта, полковник внутренней службы Быкодеров, ныне возглавлявший отдел кадров областного Управления внутренних дел. – Я спрашиваю, веришь ты этому бреду?

– Неужели ты, Захар Захарович, думаешь, что я это все придумал? – Корыто хоть и у друга в кабинете сидел, но вел себя, как казанская сирота. Дружба между полковниками – это совсем другое дело, чем дружба между лейтенантами.

– Да, ты такое, конечно, не придумаешь. Ты только нагадить можешь под нос первому чекисту.

– Ну зачем ты так… – Корыто отрешенно махнул рукой.

– А затем, что тобой сейчас особая инспекция занимается. И помешать ей я не в состоянии, даже если очень захочу. Ты бы еще Ильичу в кепку помочился, обалдуй.

– Значит, все, мне крышка? Все труды, все заслуги коту под хвост?

– Ты про заслуги свои знаешь кому расскажи… Уборщице нашей, тете Клаве. И то вряд ли поверит. Все заслуги твои – пил и жрал всю жизнь на халяву. Разве не так?

– Ну уж если разговор об этом пошел, – лицо Корыта стало багроветь от челюстей к скулам, – то и тебе от этой халявы немало перепало.

– Кто же спорит. – Быкодеров усмехнулся. – Но только ты меня не пугай. Не такие меня пугали. А помочь тебе я помогу. В рамках возможного, естественно. Вот если бы ты до конца недели преступление какое-нибудь громкое раскрутил или бандгруппу выявил, совсем бы другой разговор получился.

– А больше ты мне ничего не присоветуешь? – Забыв о напускном подобострастии, Корыто посмотрел на Быкодерова почти с ненавистью. – Может, мне башкой эту стену пробить или до Москвы раком доползти?

– Ты язык-то попридержи. – Быкодеров скрылся от приятеля за синеватым облачком сигаретного дыма. – Не распускай его, как свою задницу… Я про этого мальчишку все думаю. Врет он или не врет?

– С чувством говорил и убедительно. Дар мне такой, дескать, свыше дан. Губить все любимое и лелеять все ненавистное. Я ведь сначала к нему по-хорошему отнесся. Работе учил. Не гонял зря. Стаканом никогда не обносил.

– Пьешь, значит, с подчиненными? – презрительно скривился Быкодеров.

– С кем же мне тогда пить, если начальники со мной не пьют? – вполне резонно возразил Корыто.

– Ладно, дальше рассказывай.

– С год он у нас примерно числится. И весь этот срок на меня одни только неудачи сыпались. Что задумаю, ничего не получается. Верные дела не выгорают. У тестя два кабана подохли. Мои, заметь, кабаны. Опять же кражи каждый день. То аккумулятор с машины снимут, то склад какой-нибудь тряхнут. Да и дочка моя тоже… Из дома сбежала с каким-то проходимцем… А, что говорить! – Корыто в сердцах плюнул на ковер.

– Занятно… – Быкодеров задумался. – На сказку похоже. Хотя в жизни всякие фокусы случаются. Слыхал я, у вояк секретные лаборатории имеются, где подобные феномены изучаются… В общем, придется тебе самому разобраться, вранье все это или нет.