Ненужная семья (СИ) - Фомина Татьяна

На самом деле, получить пропуск не так уж и сложно. Тем более, если её муж находится в лежачем состоянии. И почему эта женщина не может этого сделать, мне не понятно.

– Вот видишь, Руслан. Твой отец ничем не лучше, – обращается она к рядом стоящему подростку. – Я уверена, он сделал это специально, и ты ему совершенно не нужен, – доносится до меня, когда я прохожу мимо них.

Но мальчик никак не реагирует на её слова, уткнувшись в телефон. Он отходит в сторону, пока женщина пытается угрозами добиться «справедливости». Подросток что-то печатает на экране дорогого телефона известного бренда, ничего не видя перед собой и, как мне кажется, ничего не слыша.

Глава 26

Алан

Зря я отпустил Ясю одну. Чувство необъяснимого беспокойства царапает изнутри, словно зверь, попавший в неволю, хочет вырваться на свободу.

– Алан, а у тебя есть дети? – вопрос Кнопки отвлекает от не самых приятных мыслей.

– Есть. Сын Руслан.

– А сколько ему лет? – интересуется малышка.

Для меня Настя кажется такой маленькой, хрупкой, словно игрушечной, а сейчас ещё и беззащитной.

– Четырнадцать, – отвечаю рассеянно, строя предположения, зачем могла понадобиться Яся.

– Ого, какой старый, – тянет разочарованно Настя. Одной фразой сбивает меня с ног, словно я получаю подножку прямо перед финишем.

– Я? – вскидываю брови, и, кажется, не дышу.

Я, конечно, помню про истину, что глаголит устами младенца, но к старым пока не готов себя относить.

– Нет. Твой Руслан. – Настя немного успокаивает моё мужское эго и хмурится, задумавшись. – У нас в садике нет такого имени. Есть Эдик, Лёва, Артём, Герман, а Руслана нет. А почему Руслан?

– Не знаю, – теряюсь с ответом.

Мне было настолько всё равно, какое имя выберет Динара, что я даже не интересовался этим.

– Как так?! – возмущается Кнопка. – Ты что, не хотел придумать имя?! – упрекает не хуже Батурина, которому не нравятся мои предложения.

– Тогда не хотел, – признаюсь.

В палату заходит медсестра, и я замолкаю.

Настя морщится, когда ей подцепляют к внутривенному катетеру капельницу.

– Больно? – спрашивает её медсестра.

– Не-а.

– А чего жмуришься?

– Страшно! – выдаёт Настя, своей непосредственностью невольно вызывая улыбку.

В этот момент у меня вибрирует в кармане телефон, и я почти уверен, что звонит Яся. Но ошибаюсь. На экране высвечено имя Руслана, и почему-то сын решил позвонить по видеосвязи.

– Ответь же, – подталкивает меня Кнопка. – Вдруг там что-то важное, – произносит нравоучительно, что хочешь-не хочешь, а послушаешься.

Кажется, у этой девочки решительности больше, чем у старого (чертыхаюсь про себя) дядьки.

Принимаю вызов и с неприятным удивлением вижу незнакомую обстановку.

– Руслан, ты где? – спрашиваю, вглядываясь в мрачный интерьер, и автоматически нажимаю на запись. Неприятный холодок пробегает по спине, усиленный Кнопкиным «Вдруг там что-то важное».

«Не дай, бог!» – прошу мысленно, отгоняя ненужные мысли.

– Пап, – начинает Руслан и замолкает.

– Рус, что происходит? – требую ответа.

До меня доносятся чужие голоса, шум мешает и ужасно нервирует. Но ещё больше напрягает излишняя самостоятельность сына. Даже не самостоятельность, а самодеятельность.

– Пап, я приехал в больницу, а меня к тебе не пускают.

С губ едва не срывается крепкое ругательство, но я вовремя вспоминаю про Ясину дочку.

– Какую… – опускаю про себя «твою мать», – больницу?!

– К девочке, к которой ты поехал.

– Алан, это твой Руслан? – пищит рядом Кнопка.

– Да, – отвечаю ей.

– Покажешь? – просит.

Перевожу взгляд на Настю и протягиваю экран к ней.

– Привет, – машет свободной рукой, пока на другой ей настраивают капельницу.

Пока рядом с ней медсестра, выхожу в коридор.

– А теперь объясни мне, что происходит?

Сын отводит взгляд, словно смотрит на кого-то за камерой.

– Руслан, ты с кем? – рычу и уже почти готов сорваться вниз, но медсестра выходит из палаты Насти, и мне приходится вернуться к девочке.

– Да отстань ты, – отмахивается Рус и разворачивает экран.

– Убери! – Камеру тут же закрывает ладонь, но по голосу я узнаю Динару.

– Ты с матерью? – задаю вопрос, хотя ответ и так очевиден.

– Да. Она сказала, что ты поехал… не в больницу.

– А куда?

– Не знаю.

– Так не пойдёт. Договаривай.

– Пап, я не хотел. Честно, – оправдывается.

Молча обвожу камерой, показывая Настину палату.

– Убедился? Об остальном поговорим дома. Ты можешь дождаться меня, а можешь… делать, что скажет тебе мать, – отрезаю и отключаю связь.

Злость, ненависть, ярость – в груди кипит адский коктейль из чувств, что я испытываю к опостылевшей жене, и как никогда остро чувствую желание избавиться от тяжёлого груза. Если у Динары не хватит ума исчезнуть, и она попадётся мне на глаза, я стану вдовцом намного быстрее, чем разведённым, и заодно избавлю этот мир от порождения ада в облике женщины.

Меня нисколько не волнует, какой концерт могла устроить Динара. Последствия устроенного скандала пусть разгребает её папочка. А вот от предположения, что она могла увидеть Ясмину и снова наговорить ей кучу гадостей, прошибает холодный пот. Меня накрывает стойкое ощущение дежавю, и я никак не могу избавиться, что нахожусь на волосок от катастрофы.

Всё-таки Ян прав. Сначала мне нужно решить свои проблемы, а уже потом заглядывать в будущее. От одной мысли, что я не увижу Ясмину, мне становится трудно дышать.

Я не смогу от неё отказаться сейчас, когда судьба снова свела нас вместе. Не могу и не хочу этого делать. Но по-другому их никак не уберечь от Динары.

Словно чувствуя моё состояние, Кнопка лежит не шелохнувшись.

– Прости. Не хотел тебя напугать, – поворачиваюсь к малышке.

– Я не напугалась, – заявляет смело.

– Настя, я несколько дней не смогу к тебе приходить, как обещал.

– Ну, ладно.

– Но как только… – замолкаю, подбирая нужные слова. – Как только я… освобожусь, то обязательно приду. Хорошо?

– Хорошо, – легко соглашается, даже не представляя, какие муки я при этом испытываю.

Дожидаюсь Ясю. Впитываю в себя её взгляд, запах, ауру.

– Мне нужно уйти.

– Подожди, Алан, – просит задержаться Ясмина, выбивая из моих лёгких весь воздух.

Меня выкручивает от желания к ней прикоснуться и не отпускать. С каждой секундой меня ломает, а моё желание уйти слабеет. Что же ты делаешь со мной, Яся?

– Вот, возьми, – протягивает небольшой свёрток в обычной бумаге, перетянутый канцелярской резинкой.

– Что это?

– Деньги.

– Яся, – стону от безысходности.

– Ты мне обещал, – впихивает свёрток мне в руки, своим взглядом разрывая сердце.

– Откуда?

– Свёкор привёз Насте на операцию. Там не вся сумма, но я постараюсь как можно скорее вернуть остальное.

– Яся…

– Пожалуйста, Алан, не спорь.

– Ты же можешь их оставить на ребёнка. Ей понадобится реабилитация, – пытаюсь отговорить.

– Я знаю. Но это уже не так страшно. Я их взяла с единственным условием: вернуть тебе.

Её губ касается усталая улыбка. Хочу провести рукой по её щеке, но сдерживаю себя. Не могу позволить себе этого, иначе я просто не смогу уйти.

– Обещай, что, если тебе что-то будет нужно, то ты позвонишь мне, а не будешь бегать по различным «Кредитлайфкампани».

– Так ты же сам их закрыл, – напоминает, пытаясь отшутиться.

– Яся, – смотрю на неё предупреждающе.

– Хорошо. Если мне будет что-то нужно, я позвоню тебе, – всё-таки вворачивает оговорку, но спорить с ней у меня нет ни времени, ни сил.

– По любому вопросу, – настаиваю на поправке.

– Хорошо, – получаю ответ. Впиваюсь в желанную женщину долгим взглядом и разворачиваюсь на выход. Чем скорее я уйду, тем быстрее приближу нашу следующую встречу.

– Алан, – прилетает в спину едва различимый шёпот.