Счастье на тонких ножках - Юлия Климова

Глава 7

Меня немножко похищают и немножко шокируют…

Денег, полученных от бабушки, оказалось столько, что я вполне могла купить поросенка, но в нем я совершенно не нуждалась. Зато от самого обыкновенного почтового конверта я бы уж точно не отказалась. Лилька. Я думала о ней! Если отправить письмо, то на душе станет легче, а потом, конечно, придет ответ…

На следующий день, позавтракав в одиночестве, послонявшись по дому (особо никуда не заглядывая), я узнала у кухарки, что никто из семейства Ланье до обеда не появится, и решила отправиться на первую прогулку по Москве. Не слишком-то у меня было много мужества для этого, но тоска и любопытство сделали свое дело. Взяв мобильный телефон, пластиковую карточку и отвагу, я вышла на улицу.

С телефоном у меня пока отношения не складывались, но я не отчаивалась… Несколько номеров изначально присутствовали в папке «Контакты», свой номер я на всякий случай тоже выучила, но практические навыки сводились лишь к одному вызову (я случайно позвонила Коре и выслушала короткую малоприятную речь на тему «В следующий раз, дорогуша, шевели мозгами, когда собираешься что-то сделать») и нелепой фотографии собственных коленок. Кто ж знал, что телефоны умеют фотографировать…

Шум машин и всеобщая суета на несколько минут привели меня в состояние шока, но затем сердце забилось ровно, и я, наоборот, всем своим существом потянулась к этому забытому миру. Страх исчез. Бодро зашагав в сторону высотных домов, постоянно оглядываясь по сторонам, я старалась запомнить дорогу, чтобы потом не голосить: «Люди добрые, помогите найти свой дом! Он большой и светлый!» Легкий ветерок приятно обдувал лицо, настроение улучшалось с каждой минутой. Я точно вырвалась на свободу и знакомилась не с городом, а с собой! Казалось, все эти окна, крыши, деревья, клумбы, подъезды, автобусные остановки, плакаты – это я. Разноцветная, угловатая, новенькая или старенькая, дерзкая или робкая, особенная или обыкновенная… Все сразу или по очереди.

Добрые люди помогли мне найти почту, и на радостях я купила десять конвертов и три открытки. Пообещав себе освоить заодно и банкомат, я зашла в магазин одежды, постояла немного с открытым ртом, а затем направилась к чуду техники, мысленно названому мной «ящиком позора». Если бы я тогда знала, что иногда банкоматы заглатывают карточки и всасывают выданные деньги обратно, я бы струсила! Но моя наивность помогала, а не мешала.

– Спокойно, – прошептала я, – делают же это другие… и кнопок немного… Главное, правильно набрать пароль… или код… неважно…

Каково же было мое изумление, когда банкомат заговорил ровный женским голосом… От удивления я не разобрала слов, извинилась и попросила повторить сказанное, тут же чертыхнулась и, ища помощи, возвела глаза к серо-зеленому потолку. Когда «ящик позора» все же выплюнул долгожданные двести рублей, я сцапала их с невероятной скоростью, прижала к груди и искренне выдохнула: «Спасибо! Спасибо, мой дорогой!» Руки при этом дрожали, как у начинающего воришки, спешно покидающего место преступления. «Неужели я смогла… неужели…» – неслось в голове, и радость подпрыгивала в животе белоснежным плюшевым зайцем!

Посчитав, что приключений хватит надолго, я устремилась к дому, мечтая поскорее написать письмо Лильке.

– Она мне ответит… обязательно ответит, – бормотала я, втайне надеясь узнать не только о житье-бытье нашей деревни, но и получить хоть какую-нибудь весточку о Павле. Хоть какую-нибудь… незначительную. Например, они случайно виделись и просто сказали друг другу: «Привет». Или вдруг он приходил и искал меня…

Да, это были глупые, пустые мечты, но душа не желала ничего слушать, она предательски хранила память о каждом прикосновении, каждом взгляде, каждом жесте и поцелуе… Я не простила предательства, хотя частично оправдала… да… но я не могла вот так сразу расстаться со своим необыкновенным чувством…

Не простила.

Не забыла.

Но Лилька вряд ли стала бы что-то писать на эту тему, потому что мать Павла, конечно же, увезла его куда подальше от всяких деревенских девчонок, якобы не умеющих даже читать… Куда подальше. В Москву.

Я остановилась около скамейки, закрыла глаза, надеясь угадать: далеко Павел или близко, в какой именно части этого бескрайнего города?.. Но лишь ком подкатил к горлу, и больно кольнуло в сердце…

– Анастасия Ланье? – раздался резкий голос, и я мгновенно открыла глаза.

В двух метрах от меня возвышалась большущая черная машина с темными стеклами, а рядом стоял худощавый молодой мужчина лет тридцати и пристально смотрел на меня. Его взгляд был одновременно насмешлив и суров, поза расслабленная, но так обманчиво обычно выглядят хищники перед прыжком. Это, безусловно, испугало меня и намертво пригвоздило к асфальту.

– Я задал вопрос, – произнес незнакомец. Едкая улыбка коснулась его губ. – Ты – Анастасия Ланье?

«Все черное, – мысленно отметила я, закусив нижнюю губу. – И он знает мое имя…»

На мужчине были черные брюки, черные ботинки, черная футболка. И волосы его тоже были черные. Черты внешности от меня ускользали, и я никак не могла заставить себя разглядеть его лицо, точно наложен какой-то запрет, разрушить который мне не под силу.

– Да, – медленно кивнула я.

– Красивое имя.

– Мы… с вами… незнакомы…

– Так давай познакомимся, – усмехнулся мужчина и добавил резко: – Садись в машину.

Умирать в пятнадцать с половиной лет абсолютно не хотелось… Сначала воображение нарисовало унылый пустырь, облезлых бездомных собак и свалку, а затем послышался лязг цепей, картинка изменилась, и я представила одиночную камеру, решетку на маленьком окне, алюминиевую миску и… И падение в воду в мешке с высокой башни! Если бы я располагала временем, то, наверное, дошла бы в мечтах до эшафота, но…

Сделав маленький шаг назад, я замотала головой.

– Мне надо домой… Меня ждут… – стараясь наполнить голос уверенностью, ответила я (получилось неубедительно).

– И кто ждет? Старуха? Брось, многоуважаемой Эдите Павловне глубоко плевать на тебя. Не стоит обольщаться, крошка. Если кто-нибудь свернет тебе шею, она только обрадуется, ибо меньше хлопот и совесть чиста. – Незнакомец вновь усмехнулся, обошел машину и распахнул дверцу. – Давай садись и не бойся, я не воюю с детьми. А вот когда подрастешь… – Его глаза вспыхнули и погасли.

А вот когда подрасту, он меня четвертует и закатает в бочку. Да?

Наверное, нужно было бежать без оглядки (умудрялась же я сматываться от Славки и Дони!), но то ли страх сделал меня послушной, то ли я поверила словам этого человека, то ли неведомая сила заставила меня выполнить требование, то ли судьба плела свою паутину… Не знаю… Но я подошла к проезжей части и встала рядом с мужчиной. Он взял меня за плечи, бесцеремонно развернул к себе и заглянул в лицо.