Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы - Юлия Славачевская

— Здравствуйте, Кайл. Как вы здесь оказались?

Мужчина затравленно оглянулся по сторонам:

— Кто «мы»? Я тута один вроде.

— Так я о вас одном и спрашиваю, — развеселилась я.

— Как-то вы странно спрашиваете. Ко мне на «вы» сроду не обращались, на «ты» как-то привычнее, можа по-простецки, а? — жалобно глядя, попросил Кайл.

Да запросто. Для хорошего человека ничего не жалко. С широкой улыбкой я согласилась:

— Не вопрос, но в таком случае и ко мне на «ты». Лады?

Дядечка засмущался еще сильнее и кивнул. Я повторила интересующий меня вопрос:

— Как ты здесь оказался, Кайл?

И получила в ответ крайне любопытную историю, приоткрывавшую часть событий:

— Так это… кады меня споймали и выперли на скотный двор, я стойло чистил. А тут хозяин кому-то гуторил, что, мол, ни-ни про тебя. Особливо, чтоб, значит, их величество не проведал. Тут я смекнул: дело нечисто. И утек из замка! Тока в Лайе я долго шел, и в цитадель меня не пропустили. Так я у ворот дожидался. Как Властелин за ворота выехал, туточки я ему под копыта и кинулся и про тебя закричал. Он, значит, меня-то выслушал, лицом посмурнел, велел за собой следовать и назад вернулся за войском. Тама мне лошадь выдали, и я дорогу ближнюю показал. А как в замок попали, их величество лютовать стали, хозяина в железо заковали и кудай-то увезли. Опосля, уж как тебя нашли и Властелин с тобой ускакал, я сюды возвернулся. А куды мне ишшо? Пока на скотном дворе отираюсь, жду вот, кады поправишься. Можа, возьмешь меня в услужение? Ты не боись, я много чего умею. Так че, ждать мне дальше или восвояси отправляться?

По мере повествования Кайла глаза мои становились все больше, а в голове мыслей все меньше. Выходит, Кондрад не врал, он понятия не имел, где я. Другой вопрос, как я там оказалась? И что мне делать с Кайлом? Не могу же я ответить черной неблагодарностью на его самопожертвование и сказочно своевременную помощь. В период тягостных раздумий в соседней комнате раздался топот и шум, сопровождаемый плеском воды, и спустя пять минут к нам пожаловал Кондрад, с порога начавший командовать:

— Цесариус, готовь мазь! Мне требуется уехать, и я сдвинул время перевязки… — Он осекся, увидев меня в сознании, но продолжал, обращаясь уже ко мне:

— Как ты себя чувствуешь?

— Офигительно, — доверительно ответствовала я.

— Чудесно. — И повернулся к Кайлу: — Хорошо, что ты здесь. Какую награду ты хочешь за содействие?

Глядя на смущенного, красного и пыхтящего дядечку, я подумала о полном отсутствии вежливости и воспитания у отдельно взятых индивидуумов, и пришла Кайлу на подмогу:

— Во-первых, я думаю, он предполагает услышать «огромное спасибо», которое лично я ему уже сказала. — Я заговорщицки подмигнула Кайлу, прося меня не выдавать. — Во-вторых, из-за меня он остался без работы и просится ко мне на службу. В-третьих, по вполне понятным причинам я эту услугу оказать ему не в состоянии. А что по поводу тебя?

Выпалив информацию и сверля Кондрада неласковым взглядом, я ожидала решения, услышав которое сильно засомневалась в здоровом слухе.

Властелин подошел к Кайлу, протянул руку для рукопожатия и спокойно сказал:

— Огромное спасибо за помощь в спасении жизни этой несносной девчонки! Я удовлетворю твою просьбу. С сегодняшнего дня будешь ее телохранителем. Согласен?

Совершенно обалдевший от панибратского отношения, Кайл пожал протянутую руку дрожащими пальцами и с превеликим трудом выдавил:

— Я этта-а… согласен. Тока че делать-то?

— Задача предельно проста: не позволять сей девице вляпываться в подозрительные истории и причинять себе вред. Полномочия у тебя на этот счет самые широкие, вплоть до применения силы, — разъяснил Властелин.

— А! Эт я могу, эт запросто! — обрадовался польщенный высочайшим доверием дядечка.

Кондрад испытующе окинул взором мускулистую волосатую тушу Кайла, удовлетворенно кивнул и распорядился:

— Прекрасно. Найдешь за дверью Деррика и доложишь о моем решении. Пусть выдаст тебе вещи, оружие и поставит на довольствие. Закончишь дела, вернешься сюда и приступишь к новым обязанностям.

Кайл низко поклонился и со словами:

— Благодарствую, ваше величество, — потопал к выходу.

Закончив с благодарностями и наградами, Кондрад сконцентрировался на мне, обалдевшей от увиденного и услышанного. Сроду бы не подумала, что надменный аристократ настолько спокойно и непредвзято способен якшаться с простолюдином. Хм, видимо, и в «их величестве» наличествуют положительные качества. От мелькнувшей мысли об игре на публику я отказалась в связи отсутствием публики. Не рассматривать же всерьез меня и Цесариуса как аудиторию. С каких таких поводов ему на нас благоприятное впечатление производить?

— Что ты делаешь? — додумалась я осведомиться, прервав выкручивание мозгов в разные стороны.

— Намереваюсь тебя выкупать и перебинтовать, — невозмутимо откликнулся мужчина, не прерывая процесса разматывания тряпочек.

Ой, как-то мне не по себе. Особой стыдливостью я никогда не отличалась, но тут залилась краской стыда от пяток до макушки.

— А с женщинами у вас напряженка? — только и смогла выжать из себя.

Кондрад на минуту отвлекся:

— Отчего же напряженка? Просто рассуди, как женщина перенесет тебя в ванну и обратно, даже учитывая твой нынешний цыплячий вес. И что тебя смущает? В конце концов, ты начала первой.

Вот и не знаю, то ли обидеться на цыпленка, то ли возмутиться беспределом, то ли покраснеть еще больше. Нет, последнее отпадает, больше некуда, я и так уже во все стороны светила радующим глаз бордовым цветом. Упс, это о каком первенстве идет речь? А-а-а, об устроенном ему стриптизе? Дык, тут две громадные разницы — любоваться на мускулистого мачо или на «суповой набор», расписанный под хохлому. Намерение сопротивляться и буянить угасло, не претворившись в жизнь. На данный момент более-менее легко и без ущерба для психики и здоровья я могла лишь иногда говорить, все остальные действия были нереальны.

Выковыряв из повязок и подняв на руки, меня перетащили в соседнее помещение и погрузили в низкую бадью, наполненную горячей водой, пахнущей травами, оставив отмокать.

— Цесариус, думаю, можно перенести ее в другую спальню? — поинтересовался Властелин, присев на краешек стола, на котором лекарь смешивал мазь. Обдумав выдвинутое предложение, старичок согласился:

— Не вижу к этому никаких противопоказаний.

— Решено, сегодня комнату подготовят, а завтра я Илону перенесу, — подытожил Кондрад, срываясь с места и направляясь в мою сторону.

— Ребята, а ваще нормально? Может, меня кто-нибудь спросит? Или я право голоса потеряла? — высказала я претензии.

Прищурившись, мужчина положил конец затеянным мной дебатам:

— Зачем? Здесь довольно тесно и неудобно, а ты чувствуешь себя по твоим же словам «офигительно», стало быть, вполне можешь переместиться в помещение большего размера и более комфортное.

Стоило бы поспорить хотя бы из вредности, однако мне стало не до того. Расширенными от ужаса глазами я следила, как Кондрад засучивает рукава рубашки, намыливает тряпку и прямиком шагает ко мне. Он меня мыть собрался?! Экстренно захотелось утопиться. Приметив мое смятение, аристократический «банщик» попробовал успокоить, но лучше бы молчал в мыльную тряпочку.

— Не вижу поводов для паники, это не первый и не последний раз, когда я тебя мою. Чем особенным ты в состоянии меня удивить? И чего я еще не видел?

А… Э… У-у-у, так вот какой меня медперсонал обслуживал? Застрелиться и не жить! Какой кошмар! Ой, как стыдно! Мысли мелькали со скоростью света, но среди них не возникло ни одной, способной вернуть хоть капельку душевного равновесия. Не обращая внимания на мои душевные терзания, Властелин неторопливо и крайне осторожно смывал с изуродованной кожи остатки лекарства, в то время как я краснела и не знала, куда девать глаза от стыда. Завершив водные процедуры, он извлек меня из бадьи и перенес на стол, где за лечение взялся Цесариус. Настала возможность рассмотреть повреждения. Надо сказать, все оказалось не настолько страшно, как ожидалось. Синяки уже «цвели» желтым, ссадины и царапины подсохли и затянулись, опухоль и багровая краснота с рубцов спали, только раны от стрел казались еще воспаленными. Лекарь аккуратно наносил на поврежденные участки бесцветную жидкость с резким неприятным запахом, вызывающую жжение и зуд. Под конец процедуры мне уже было по барабану, в каком виде я валяюсь, лишь бы уняли мерзкие ощущения, сводящие с ума.

— Ой! Уть! Мм… — Больше всего на свете я желала поведать подробности генеалогического древа Цесариуса, доставлявшего «незабываемое удовольствие», и Кондрада, помогающего ворочать меня с живота на спину и обратно.

Извазюкав меня с ног до головы в сем дивном составе, старик накинул на меня простыню и, подпихнув под голову подушку, попросил: