Что скрывают лжецы (ЛП) - Ней Сара

— Мы с Табитой друзья. Меня к ней не просто физически влечет; я ее до чертиков уважаю. Ты хоть знаешь, какая она потрясающая? — Я делаю глоток пива. — В ту минуту, когда я увидел ее, я просто понял… какого хрена ты так на меня смотришь? Я начинаю звучать как чертов слизняк?

Кэл закатывает глаза.

— В ту минуту, когда ты увидел ее на вечеринке по случаю новоселья?

— Нет, чувак, в ту минуту, когда я увидел, как она прячется за стойкой со стульями в Таргет, доводит себя до исступления, надевая эту милую розовую кепку. Такая чертовски очаровательная. — Я хихикаю, когда Кэл оглядывается на меня, его брови сморщены в замешательстве.

— Моя сестра не очаровательна. Она слишком остро реагирует на все и является огромной занозой в... — Он резко замолкает, когда я приподнимаю бровь.

Он качает головой, собираясь с мыслями.

— Послушай, я не собираюсь затевать с тобой спор. Все, что хочу сказать, это то, что тебе лучше не играть с ней. Она встречалась с достаточным количеством придурков. Ей не нужно встречаться еще с одним.

— Ты когда-нибудь встречался со своей сестрой? Почти уверен, что она зажала бы мои яйца в тиски, если бы я ее облапошил. — Кэл кивает в знак согласия. Проглатываю то, что осталось в моей бутылке, прежде чем продолжить. — Так мило, что я едва могу это вынести. Прошлой ночью она удивила меня...

— Келлер, прекрати. — Парень моей сестры с отвращением скривил губы. — Ты, очевидно, никогда не видел, чтобы она закатывала истерику из-за того, что ей приходится колоть дрова по выходным в доме наших родителей.

Я усмехаюсь, не впечатленный.

— Умоляю. Думаешь, это плохо? Я отвечу на этот приступ, похожий на рубку дров и расскажу такое, что, очевидно, ты не знаешь: Грейсон запихивала в рот восемнадцать маршмеллоу за один раз. Попроси ее разок поиграть с тобой в Чабби Банни.

Голубые глаза Кэла расширяются.

— Серьезно? Восемнадцать маршмеллоу? Чувак, какого хрена.

— Да, серьезно. Это игра, в которую они играли в лагере. Потом она приходила домой и играла в нее со своими друзьями. Это чертовски тревожно. — Я морщусь, вспоминая, как моя изящная, светловолосая и энергичная младшая сестра — гордость и радость моих родителей — в подростковом возрасте запихивала в рот одну белую пастилу за другой.

Как настоящий босс.

Парень моей сестры хихикает.

— Ну, способность помещать большие предметы в рот — это навык, который пригодился нам обоим. Куда я могу отправить свое благодарственное письмо?

— Ха-ха, очень смешно, придурок.

Раскатистый смех Кэла отдается громким эхом, звуча непрактично и ржаво, когда девочки снова приближаются, Грейсон берет инициативу на себя, а Табита следует за ней по пятам.

Она скептически смотрит на нас.

— Над чем смеетесь? — спрашивает Грейсон, автоматически приближаясь к Кэлу, ее тело повторяет контуры его — как два кусочка головоломки, которые были сделаны так, чтобы подходить друг другу. Ее рука скользит вокруг его талии, прищурив светло-карие глаза на меня.

Моя сестра некрасиво поджимает губы.

— Что? Что я сделал? — Я спрашиваю. — Что это за неодобрение во взгляде?

Эти щелочки орешника становятся тоньше.

— Что ты ему сказал?

Я немедленно хватаю квадратную белую салфетку для коктейля с центра стола, скомкиваю ее и засовываю в рот.

— Чабби Банни (прим. «Пухлый кролик» — неформальная игра для отдыха и дедовщины, которая включает в себя размещение все большего количества зефира или подобных предметов, таких как ватные шарики, в собственный рот и произнесение фразы, которую трудно четко произнести с набитым ртом).

— О, боже! — Грейсон смеется и хлопает меня по руке. Больно. — Ты говнюк!

Я скомкал еще одну. Она присоединяется к первой.

— Чабби. Банни.

— Прекрати, Коллин, или задохнешься. Я не хочу звонить родителям из больницы, потому что ты запихал салфетки себе в рот.

— Эй, меня заставили это сделать — мы сравнивали истории о дерзких сестрах. — Мой голос приглушен из-за двух салфеток, засунутых мне в рот. Белый уголок торчит у меня между губ, когда я продолжаю. — Он не оставил мне выбора.

По нейтральному выражению лица Табиты я не могу сказать, забавляют ее мои детские выходки или ужасают.

Моя сестра хватает салфетку для коктейля, комкает ее в кулаке и со смехом бросает в меня.

— Если подумать, то вот. Засунь и это. Может, это заставит тебя замолчать. — Грейсон поворачивается к Табите и закатывает глаза. — Честно говоря, я не знаю, что ты в нем нашла, и теперь я должна усомниться в твоем вкусе в мужчинах. Для взрослого мужчины иногда он такой незрелый.

Табита хихикает.

Кэл переводит взгляд со своей сестры на меня и обратно.

— Подожди. На самом деле, вы встречаетесь? Я думал, что ты шутишь.

— Нет. С чего ты взял?

Он смотрит на свою сестру.

— Я имею в виду, я люблю тебя, Табби, так что без обид — я просто не привык видеть, что ты с кем-то встречаешься. Я уже учился в колледже, когда ты встречалась с этим придурком бейсболистом, и даже я знал, что он тебя не заслуживает.

Я придвигаюсь ближе к Табите, притягиваю ее к себе и расслабляю руку на ее бедре.

— Чертовски верно, он ее не заслуживал, — добавляю я, хотя понятия не имею, о каком бейсболисте он говорит. Делаю мысленную пометку спросить об этом позже. — Твоя сестра невероятна.

— Я знаю это, Коллин. Просто говорю, что она встречалась с настоящими придурками.

— Не нарочно, — указывает Табита, кладя голову мне на плечо. Я сжимаю ее в объятиях. — Помнишь Брайана Рикмана? Он не был таким уж ужасным.

Кэл смеется.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не встречалась с ним в девятом классе?

— К чему ты клонишь?

— Это не считается. Тебе было четырнадцать.

Она прищуривает свои ярко-голубые глаза.

— Как ты вообще все это помнишь?

Кэл краснеет, рана на его лице кажется еще более серьезной. Огорченный, он бормочет:

— Возможно, я читал твой дневник, а возможно, и нет. — Табита срывается с места и бьет его своей сумочкой. — Ай! Я сказал «возможно»! Боже! Нет никаких материальных доказательств того, что я действительно это сделал.

— Ладно, разойдитесь вы двое, — вмешивается Грейсон, вступая в игру. – Разойдитесь по углам.

Но Кэл в ударе и выводит разговор на полный круг.

— Хотя, на самом деле, мне просто любопытно — как вы в конечном итоге нормально познакомились? — Он морщится. — Я не имел в виду свидание. Я имел в виду разговор.

— Знакомство? — Табита прочищает горло. — Ну, так совпало, что однажды днем мы столкнулись друг с другом, выполняя работу вне офиса. Иногда я работаю в кафе, сижу со своим ноутбуком и пью кофе.

Я соглашаюсь.

— Да. Это случилось, когда столкнулись друг с другом перед новосельем...

— Он напугал меня до чертиков, — перебивает Табита.

— У нее была самая очаровательная паническая атака, и она пролила на себя кофе. По всей белой блузке. Я надеялся, что это превратится в конкурс мокрых блузок...

— Заткнись, ты заставляешь меня нервничать!

— Я заставляю тебя нервничать? Почти уверен, что все было наоборот.

— Боже мой, ты такой милый. — Она взволнованно чмокает меня в щеку, затем обращается к своему брату. — Итак, он просто стоит там и пялится, что меня очень удивило. Я заканчиваю тем, что сметаю все со стола, включая отредактированную версию моей книги —

— Она просто попадает под стол, — добавляю я с понимающей ухмылкой.

Табита вскидывает руки в воздух.

— И что он делает? Ничего! Не говорит об этом ни слова, придурок.

Мы развлекаем Грейсона и Кэла, обмениваясь колкостями.

— Что я должен был делать? Мне надо было как-то привлечь твое внимание. Прикарманить книгу, которую ты написала, было лучшим способом сделать это...

— Ну, тебе не нужно было красть ее и держать в заложниках, чтобы я пошла с тобой. — Она игриво шлепает меня по руке, сжимая при этом мой бицепс. Я сгибаюсь. — Это было так грубо. Он использовал это, чтобы шантажом заставить меня пойти на наше первое свидание.