Потерянный мир - Виталий Вавикин

– Не знаю. – Джессика подошла к машине, коряво попыталась объяснить Пилар, что рада ее возвращению, заглянула на заднее сиденье. – Ты что, хотела бросить нас? – спросила она Эллис.

Ответа не было. Эллис даже не повернула в ее сторону голову. Пилар снова начала что-то говорить на понапе.

– Помедленнее. Я не понимаю так быстро, – жестом попросила ее Джессика. Купер и Фишборн принесли Варинга, усадили на заднее сиденье рядом с Эллис.

– Кому-то придется держать его, – сказал Купер.

– И не только его, – Джессика показала на Эллис. – Думаю, эта тоже отключилась.

– Я в порядке, – тихо сказала Эллис.

– Ну надо же! – раздраженно всплеснула руками Джессика.

– Не забудь забрать наши вещи, – напомнила Эллис Фишборну.

– Кажется, теперь я понимаю, почему отец запал не тебя! Тебе, как и ему, плевать на всех и на все, кроме своей работы! – ехидно подметила Джессика, но Эллис снова не обратила внимания.

– Спроси лучше Пилар, что случилось с Джамилом? – попросил Купер.

Он отвернулся, стараясь не обращать внимания на слова незнакомого языка, от которых у него начинала болеть голова. Купер откинулся на жесткую спинку сиденья и закрыл глаза. Голоса стихли, снова зазвучали и снова стихли. Где-то далеко застучал дизельный двигатель. Джесс толкнула его в плечо и что-то сказала. Купер кивнул, попытался открыть глаза, но не смог. Мысли понеслись куда-то прочь. Или же это весь мир понесся куда-то прочь, а он остался на месте?

Дни замелькали перед глазами. Солнце садилось и вставало, садилось и вставало. Купер видел, как мимо проезжают машины. В основном это были туристы. Высоко в небе сверкали молнии, светило солнце, метались рваные грозовые облака, разливалась кристальная синева. Время не собиралось останавливаться. Оно продолжало бежать назад. Дни, недели, месяцы, года.

Купер видел, как Микронезия теряет свою независимость. Видел поднимающиеся в небо черные грибы после испытаний ядерного оружия. Видел, как в эти места возвращаются японцы, оживают культивируемые ими сахарные плантации, ведется активное переселение. Купер вскрикнул, осознав, что он уже не наблюдает это, а стал частью этих видений. Да это уже и не были видения. Это была жизнь. Он был одним из тех, кто подписывал договор о независимости. Он стоял на борту корабля и наблюдал в бинокль, как взрывается в водах Тихого океана ядерная бомба, выбрасывая на поверхность миллиарды брызг.

Он становился американским солдатом, изгонявшим с островов японцев, и становился японцем, который без устали возделывал сахарные плантации, до захода солнца. Был он и немцем, жившим на островах чуть раньше. И испанцем, много веков назад впервые вступившим на эти земли, покинув борт своего корабля. Он не видел их глазами. Нет. Он прожил полноценные жизни, владел их языком, знал их манеры, нравы, правила. У него была семья, дети, внуки. У него была своя вера, свои идолы, свои друзья и свои враги. Время перестало существовать для него. Мгновение растягивалось в годы, а годы сжимались до рамок мгновения. Мир шел назад, бежал назад, летел…

Купер стал местным туземцем. Он не знал, что такое государства. Он жил в общине. Он охотился, ловил рыбу и собирал ягоды. Но он был любопытен. Крался по густым зарослям к берегу острова, откуда доносился грохот и треск. Он увидел, как гигантские машины обрабатывают камни, поднимают их, складывают воедино. Сотни, тысячи людей трудились над сооружением новой постройки. Купер почувствовал, как что-то заполняет его разум, возвращает имеющиеся прежде знания и несет абсолютную мудрость, которая выжигает все мысли, сводит с ума.

Купер кричит, падает, ползет куда-то, надеясь укрыться, словно дождевой червь. И таких, как он, много. Напуганные, сбитые с толку. Сородичи отвергли их, потому что они стали слишком умны, а люди-строители отказались от них, потому что они все еще были слишком глупы. Они сбиваются в группы, спасаясь от кровожадных сородичей и складывая легенды о людях-строителях. Знания свели их с ума, но знания не выжгли их воображение. К тому же их дети и дети их детей – они уже не безумцы. Они хранят и передают легенды о людях-строителях, приукрашивая их. Они пробираются в сооруженные постройки, исследуют лабиринты, рассказывают о тайных проходах, ведущих в диковинные страны, превращают это место в центр мира, обожествляют его.

Купер видит себя одним из них. Он живет рядом с ними. Он умирает рядом с ними. Его дух возносится в небо, туда, где находятся миллиарды таких, как он. И безумие уходит. Он знает, кто он и откуда. Знает, что должен сделать. Поэтому он возвращается на землю. Приходит с криками рожающей матери и собственным плачем. Но мозг ребенка слишком слаб, чтобы сохранить знания. Поэтому Купер начинает все с чистого листа. Как это было раньше. Время снова несет его назад.

Он строитель. Он тот, о ком еще совсем недавно он ничего не знал. В его голове нет безумия. Он абсолютно нормален. Он должен построить новый город. Должен зародить начало цивилизации. Он помнит свой дом, он знает о своем бессмертии. Впереди его ждет вечность. Но тело смертно.

Купер чувствует, как приходит старость. Долгая жизнь подходит к концу. Он устремляется в небо, к субстанции в верхних слоях атмосферы. Но жизнь на земле остается внизу, остается вместе с почившим телом. Он не помнит ее. Ничего не помнит. Великие знания гибнут. Купер пытается вспомнить, кто он и откуда, но не может. Бессмертие становится проклятием. Но кто-то успокаивает его и снова отправляет вниз, чтобы он прожил еще одну жизнь. Снова и снова. Купер плачет.

Время вздрагивает, бросает в свои бездны. Туда, где нет времени и нет пространства, туда, где не действуют привычные законы физики. Это продолжается лишь мгновение, но Куперу кажется, что прошли тысячелетия. Он видит, как человечество движется вперед, понимает, что должен стать его частью. И все его знания остались при нем. Он не утратил их, прожив короткую земную жизнь. Он ждет, когда настанет его черед, когда мир созреет для его знаний. Молодой мир, буйный, своенравный. И он не один. Их десятки, сотни – сохранивших знания, чтобы передать, когда настанет время. Наука сделает еще один шаг. Последний шаг. Шаг, который позволит им спасти свой мир. Дивный мир, далекий, мир совершенно другой реальности. И день этот близок. Купер знает это, чувствует. Купер в теле Купера. Купер, вернувшийся в свой мир, к своей жизни.

– Эй, с тобой все в порядке? – спросила Джессика.

Купер открыл глаза. Машина стояла на парковке у отеля «Южный парк».

– Я что, заснул? – растерянно спросил он.

– И храпел, как буйвол! – Джессика улыбнулась и подмигнула ему. – Мы отнесли Варинга в его номер. Любовница моего отца дошла сама. Насчет тебя мы с Фишборном хотели поспорить, очнешься ты или отключился, как и Варинг.