Эпоха Дугаров - Екатерина Хаккет

Здесь я поняла: их было двое! Один прятался, другой атаковал! Я не услышала приближающихся шагов из-за шума!

От кожаных перчаток наёмника пахло едким табачным дымом. Убийца поплатился за подлость несколькими ударами в брюхо ножом в моём кулаке. Хватка ослабла, но он не сдавался. Его дыхание превращалось в хриплый озлобленный рык. Медведеобразный мужик усердно пытался утащить меня подальше в дождь.

Тем временем новый крик наёмника в шляпе оглушающим эхом облетел мрачный лес. Краем глаза я уловила, как Гёто всадил ему стрелу в грудную клетку, ловко избегая ударов по голове металлической махиной-арбалетом, которым наёмник в припадке слепой ярости размахивал как мухобойкой.

Секунда – и убийца в перчатках отпустил мои волосы. Его поразила оперенная стрела, теперь торчащая из правой глазницы. Мгновенная смерть. Эльф-полукровка выпустил её в прыжке, когда уклонялся от очередного удара противника.

Невероятная скорость, мастерство… Владение луком выше всяких похвал.

Я бросилась на помощь Гёто, лишь мельком взглянув на поверженного убийцу.

Казалось, время вокруг замедлило свой ход. Я видела сквозь дождь, как замахивался мужик в шляпе, видела, как темноволосому эльфу катастрофически не хватало скорости для уклонения, но ничего не могла поделать. Удар арбалетом пришёлся ему в голову и снес с ног, повалив в грязь. Я спешила к Гёто, сопротивляясь затягивающей трясине, выставив перед собой окровавленный нож, и влетела в наёмника, когда он собирался наступить на парня-эльфа своей огромной ногой.

Смешно. Моей массы тела не хватило даже для того, чтобы убийца просто покачнулся в сторону. Он остался стоять на месте, как пустившее корни дерево. В руках арбалет, в грудине стрела. Лицо наёмника скрывала маска. Он смотрел на меня сверху вниз, сощурив надменные синие глаза, выглядывавшие из-под соломенной шляпы. Он даже не заметил, что я пырнула его ножом. В этот момент мужик-великан показался мне ангелом смерти. Он был гораздо выше и шире меня. Ростом я не доставала ему даже до груди.

Мне стало по-настоящему страшно, но страх не помешал мне быстро выйти из столбняка и дёрнуть за оперённый наконечник стрелы, вырвав её из тела противника. Он хотел огреть меня арбалетом, как сделал это с Гёто: сделал шаг вперед, замахнулся, но потом… Наёмник просто истошно завопил, стоило стреле оказаться у меня в руке. Завопил и попятился назад, схватившись свободной ручищей за рваную дыру в груди. В этот миг в его плечо угодила новая стрела.

Крик огромной твари заложил уши и на мгновение заглушил дождь. Я оглянулась на Гёто: он сидел на земле позади меня с наставленным на наёмника луком. По его лицу вместе с дождевой водой стекала кровь. Удар арбалетом пришёлся парню точно в лоб. Он выглядел страшно недовольным. Недовольным, обозлённым, но живым.

Всё ещё сжимая в руке нож, я подскочила к наёмнику и ещё раз вогнала в него лезвие по самую рукоять. Одного взмаха руки хватило, чтобы я отлетела к ближайшему дереву. Удар тяжёлым арбалетом угодил в предплечье. Мужик не пожалел на это сил… Откинул меня в грязь, после чего сам бросился наутёк. Лёжа в сырой жиже, я только могла наблюдать, как его соломенная шляпа лавировала между зарослями тростника вдали за ветвями деревьев.

Вовремя появившейся Гёто помог мне подняться на ноги. Он, так же, как и я, тяжело дышал. Небольшая рана на его лбу опухла и впитала в себя все оттенки синего и фиолетового цвета, аккуратно собранные волосы выбились из-под стягивающей нити, а его белая накидка и вовсе перестала быть белой.

Я прислонилась к берёзе спиной, стараясь отдышаться и прийти в себя. С каждым новым вздохом появлялось понимание, что на правой руке не просто синяк, а что-то гораздо серьезнее. Дождевая вода с волос стекала за шиворот.

– Как зовут тебя, парень? – я попыталась улыбнуться новому знакомому, прикрывая ладонью больное предплечье. Ткань рукава моей эльфийской рубахи окрасилась в красный цвет. – Спасибо, что помог.

– Я Ватари Ва Орлиенс Дейлли Саратариель Ма’Серрей. – произнес Гёто с гордостью, прижав к груди лук.

Он только взглянул на меня, а я уже ужаснулась от представления, как буду раз за разом произносить это нагромождение слов.

– Может, всё же Гёто?

– Лучше – Ватари, – тут его легкая улыбка дружелюбия на окровавленном лице скисла, а глаза с прежней злобой метнулись в сторону сбежавшего убийцы. – Это был наёмник, да? Если наёмник, то он ещё вернется. Таков их кодекс.

Я искренне удивилась:

– Откуда ты это знаешь? Ты же эльф. Среди вас нет наёмников.

Ватари недовольно хмыкнул.

– Я старше, чем ты думаешь, така’ши, – эльфийское слово ударило по ушам, как лязг зубов дракона в гробовой тишине. – Я пережил, наверное, несколько твоих жизней, и знаю гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

– Но…

Он перебил меня так же грубо, как я его в первые минуты знакомства:

– А также я знаю, что ты – человек, – неясно откуда взявшаяся агрессия в его голосе заставила меня почувствовать горечь своих же колких слов. – Сначала я принял тебя за полукровку, но от тебя не пахнет эльфом. Ты не думаешь, как эльф, и в тебе нет ни капли эльфийской крови.

Я попыталась возразить, но Гёто жестом руки заставил меня закрыть рот. Звенящая сталь в его голосе вынуждала думать, что я перед ним в чём-то сильно провинилась. Он злился на меня. Возможно, начал ненавидеть, как его светловолосые собратья. Ватари смотрел на меня тем же взглядом отчуждения и неприязни.

– Ещё я знаю, что твоя обманчивая внешность как-то связана с наёмниками, – продолжил он, игнорируя ливень. – И, если ты не хочешь однажды проснуться с железным болтом в голове, то в твоих интересах догнать этого убийцу, пока он не вернулся в своё гнездо.

– Прости?

Гёто непонимающе посмотрел на меня. Затем насупился, нахмурив брови. Его не смущал проливной дождь, бивший каплями по макушке. Он начал злиться на меня ещё сильнее.

– В нору. В дом. Ясно?

– Ясно, – все остальные слова застряли в гортани.

– Сейчас мы соберём вещи и пойдём по следу наёмника. Он не мог далеко уйти.

И я молча с ним согласилась, не представляя, что бы произошло, если бы Гёто остался пережидать непогоду в лагере.

Капли дождя с силой барабанили по окну кареты, стекая вниз водопадом. Воздух ощутимо похолодел снаружи, сопровождая ненастье порывистыми ветрами, а тёмные тучи над верхушками деревьев сменялись все большей синевой. Буря не собиралась прекращаться и только взывала к тоске.

Лоурен чувствовала себя неспокойно, слушая, как ливень безустанно колотил по крыше отцовской кареты. Тревога проникла в самые тёмные уголки её души. Она смотрела в окно на деревья, покорно покачивающиеся под гнётом обозлённого ветра, и с сочувствием думала о Лукардо с группой солдат, что охраняли карету снаружи.

Наверное, им приходилось несладко.

Демиан Амон сидел напротив девушки и с таким же отсутствующим взглядом глядел в сторону мрачных пейзажей дремучего леса. Его не радовало, что пришлось покидать земли графа Кристофа под проливным дождём. Также ему не нравилось, что его буквально заставили путешествовать сидя в карете, а не верхом на лошади, привлекая всеобщий интерес. Ему не нравилось чересчур навязчивое внимание слуг, забота графа, приставленные рыцари-телохранители, следовавшие за ним по пятам, и нравоучения мудрого Лукардо о безопасности. В какой-то степени Демиан в карете начал казаться Лоурен более счастливым, чем в поместье, поскольку он мог посвятить несколько часов поездки до графства Такеля самому себе и тягостным раздумьям, удручающим и без того его хмурое настроение.

Карета покачивалась, нагоняя дремоту, колеса скрипели. Через шум дождя и далекие завывания ветра слышался приглушённый топот копыт конвоя насквозь продрогших рыцарей. Тусклая масляная лампа покачивалась из стороны в сторону над головами молчаливой пары и так и норовила сорваться с держащей её цепи. В карете – полумрак, снаружи – почти ночная темнота. Холодный воздух пропитался сыростью.

Когда один из стражников с зажжённым факелом в руке проехал мимо окна, Демиан со вздохом раздражения вжался в мягкое сиденье, сложив руки на груди. Растрёпанные волосы лезли ему в глаза, в блеске которых читалась только невероятная усталость. Недовольство и переживания раскрывали его истинный возраст, а также этому способствовала заметно отросшая щетина и синяки недосыпа на осунувшемся овальном лице.

Одели будущего императора так, как повелевал статус: во всё новое с иголочки самых лучших портных графства. Отец Лоурен настоял, чтобы Демиан явился перед людьми в своем новом чёрно-бордовом костюме на золотых пуговицах, но магесса понимала, что когда эскорт прибудет в графство Такеля, Амон сменит дворянскую одежду на любые доспехи, которые сможет найти. Он говорил так: «Если мне и предстоит воодушевить людей на грядущую войну, то только с оружием в руках, потому что людям нужен пример для подражания, а не мальчик в богатых тряпках».