Удивительные приключения дядюшки Антифера - Жюль Верн

Бен-Омар принял свирепого Саука с рабской почтительностью, зная, что тот способен на все и не остановится даже перед убийством. Он извинился, что потревожил такого занятого человека, и вкрадчиво сказал:

— Я имею честь разговаривать с единственным наследником Камильк-паши?

— Ну, конечно, с единственным! — ответил Саук.— Ведь я сын Мурада, отец приходился ему двоюродным братом.

— А уверены ли вы, что нет другого родственника, обладающего такими же правами?

— Уверен! У Камильк-паши нет никакого наследника, кроме меня. Только где же наследство?

— Вот оно… в распоряжении вашей милости!

Саук схватил запечатанный конверт, поданный ему нотариусом.

— Что в конверте? — спросил он.

— Завещание Камильк-паши.

— А как оно попало в твои руки?

— Он прислал мне его из Каира через несколько лет после того, как был заточен в крепости.

— Когда пришло письмо?

— Двадцать лет назад.

— Двадцать лет! — воскликнул Саук.— Ведь прошло уже десять лет, как он умер… И ты все ждал…

— Прочтите, ваша милость…

Саук прочел надпись на конверте. Она гласила, что завещание может быть вскрыто только спустя десять лет после смерти завещателя.

— Камильк-паша умер в тысяча восемьсот пятьдесят втором году,— сказал нотариус,— сейчас тысяча восемьсот шестьдесят второй год, вот почему я и осмелился пригласить вашу милость…

— Проклятый законник! — вспыхнул Саук.— Уже десять лет, как я должен вступить во владение…

— Если вы то лицо, которое Камильк-паша назначил своим наследником,— добавил нотариус.

— Если я то лицо?… Какие могут быть сомнения?

И он хотел сорвать печать на конверте, но Бен-Омар остановил его:

— Ваша милость, погодите! В ваших же интересах сделать все по закону и в присутствии свидетелей…

Открыв дверь, Бен-Омар представил Сауку двух живших по соседству негоциантов[161], он заблаговременно попросил их присутствовать при этой церемонии.

Почтенные сограждане засвидетельствовали, что конверт не тронут, после чего его вскрыли.

Завещание, написанное по-французски, заключало тридцать строк следующего содержания:

Назначаю моим душеприказчиком Бен-Омара, нотариуса из Александрии. Завещаю в его пользу один процент от моего состояния в золоте, алмазах и драгоценных камнях, общая сумма которого оценивается в сто миллионов франков. В сентябре 1831 года три бочонка с этими сокровищами были зарыты в яме на южной оконечности одного островка.

Местоположение островка легко установить, присоединив к 54°57’ долготы к востоку от парижского меридиана широту, обозначенную в письме, тайно посланном в 1842 году Томасу Антиферу из Сен-Мало во Франции. Бен-Омар должен лично сообщить долготу вышеназванному Томасу Антиферу, а в случае смерти последнего его ближайшему наследнику. Кроме того, Бен-Омару вменяется в обязанность сопровождать упомянутого наследника во время поисков клада, зарытого у подножия скалы, помеченной двойным «К»,— первой и последней буквами моего имени.

Исключив из завещания моего недостойного двоюродного брата Myрада и столь же недостойного сына его Саука, пусть Бен-Омар потрудится вступить в деловые отношения с Томасом Антифером или его прямым наследником и действует в дальнейшем, исходя из указаний, которые получит в результате произведенных розысков.

Такова моя воля, и я требую, чтобы она была исполнена неукоснительно.

Написано собственноручно 9 февраля 1842 года в Каире, в тюрьме.

Камильк-паша.

Бесполезно описывать впечатление, произведенное на Саука таким завещанием, а также приятное удивление Бен-Омаpa по поводу комиссионных в один процент, иначе говоря, целого миллиона, который должен достаться ему после нахождения клада. Но сокровища нужно найти, а для этого необходимо определить местоположение острова, сопоставив долготу, указанную в завещании, с широтой, известной только Томасу Антиферу!

У Саука тотчас созрел план действий, а Бен-Омару, под страшными угрозами, пришлось сделаться его сообщником. Нотариусу удалось узнать, что Томас Антифер умер в 1854 году, оставив единственного сына. Теперь следовало отправиться к этому сыну, Пьеру-Сервану-Мало, выманить у него секрет географической широты, сообщенной его отцу, и завладеть огромным состоянием, после чего отдать Бен-Омару назначенный ему один процент.

Саук и нотариус не теряли ни дня. Выехав пароходом из Александрии и сойдя на берег в Марселе[162], пересев в парижский экспресс, а затем на поезд, они быстро попали в Сен-Мало.

Ни Саук, ни Бен-Омар не сомневались, что выманят у малуинца письмо, истинная ценность которого ему, скорее всего, неизвестна. В крайнем случае они купят у него этот документ!

Читатель уже знает, что эта попытка потерпела неудачу.

Поэтому нечего удивляться раздраженному состоянию Саука и тому, что, осыпая Бен-Омара градом резких и несправедливых упреков, он стремился свалить на него всю вину.

Отсюда и бурная, но никем не услышанная сцена в номере отеля,— несчастный нотариус уже не надеялся выйти из этой комнаты живым.

— Да,— повторял Саук,— виною всему твоя глупость! Ты не умеешь делать дела!… Ты дал себя провести простому матросу! Он обошел тебя, нотариуса!… Но помни, что я сказал: горе тебе, если миллионы Камильк-паши ускользнут от меня!

— Клянусь, ваша милость!…

— А я клянусь, что, если не достигну поставленной цели, ты поплатишься за это своей шкурой!

Бен-Омар хорошо понимал, что клятва Саука — не пустая угроза.

— Может быть, вы думаете, ваша милость,— постарался он смягчить гнев Саука,— что этот матрос простофиля и глупец, вроде тех феллахов, кого так легко напугать и обвести вокруг пальца?

— Мне это безразлично!

— Нет, это человек сильный, страшный… Он знать ничего не хочет!

Нотариус мог бы добавить: «человек вроде вас», но, по понятным соображениям, не решился высказать это вслух.

— Я думаю,— продолжал он,— что придется покориться обстоятельствам…— Он не осмеливался закончить свою мысль.

— Покориться! — вскипел Саук и так сильно хватил по столу кулаком, что лампа подскочила и стеклянный колпак разбился.— Покориться! Отказаться от ста миллионов?!

— Нет… нет… ваша светлость! — поспешил ответить Бен— Омар.— Покориться… и сообщить бретонцу долготу, как сказано в завещании.

— Чтобы он ею воспользовался, болван? Чтобы он вырыл миллионы?!

Ярость — плохой советчик. И Саук наконец осознал это, так как природа не обделила его ни умом, ни изворотливостью. Негодяй успокоился насколько мог и стал обдумывать предложение Бен-Омара, отнюдь не лишенное здравого смысла.