Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни) - проф.А.Г.Знаменский

Первые века христианства во всем блеске и величии доказывают целым рядом разительных фактов бытие Божие и безсмертие души человеческой; средние – делают шаг назад, христианство перемешивают с язычеством, вместо истинной веры вселяется в людей суеверие, и в широких размерах практикуется колдовство, процветают разные демонические науки.

В наше время в ходу модное суеверие: гипнотизм, столоверчение и спиритизм, в связи с вызыванием медиумами душ умерших, по желанию, во всякое время и почему-то только при сумрачном освещении и безусловной тишине. Но, по учению наших богословов, под видом душ умерших являются злые духи в образе того или иного лица. Ныне интересуются буддизмом, и целью жизни ставят погружение в нирвану (в безсмысленную спячку, в которой нет ни жизни, ни смерти). Теперь более, чем когда-либо, надлежит поделиться назидательными рассказами из сверхъестественного ми-ра, а также сообщениями о чудотворениях, не ставших До настоящего времени достоянием печати. Посему передам давно слышанный мною чистосердечный рассказ одного почтенного вдового иерея, родом сибиряка.

Свое повествование он начал так: «Овдовел я сравнительно молодым. Долго тосковал по своей супруге, но чтобы не предаваться отчаянию, пьянству, а с ним и дру-гим греховным порокам, я поставил для себя правилом возможно чаще совершать Божественную Литургию и за оной поминать дорогую покойницу. Это постоянное трезвение давало мне относительный покой, однако ж, при всем том я никак не мог удерживаться от посещения могилы, где была погребена моя жена. Здесь, вдали от жилья и шума людского, я давал полную волю своим слезам и нередко роптал на судьбу, спрашивая: кому и зачем понадобилась так скоро смерть жены?.. В одно из таких посещений места упокоения матушки со мною случилось нечто необыкновенное, и это нечто отвадило меня от частых прогулок на могилу, над которой чуть не ежедневно я проливал потоки горьких слез. Произошло следующее. Когда я был всецело поглощен мыслью о тяжелой утрате своей супруги, вдруг явственно, при лунном свете, я заметил силуэт женщины, спускающейся по склону горы к месту моего нахождения; она была одета в «дипломат» и в платье точь-в-точь, как у моей жены. Я был заинтересован и стал вглядываться пристальнее в движущийся предмет, чтобы узнать, кто бы это такая могла быть в столь поздний час и в таком пустынном месте. Но вот силуэт стал обрисовываться яснее и яснее и о, радость!.. Я узнал в приближающейся женщине свою жену, ее походку, – она так же, как и при жизни, осторожно спускалась ниже, по направлению ко мне, придерживая левой рукой платье. Наконец, она подошла вплотную ко мне. У меня от радости закружилась голова – я забыл, что предо мною покойница, и собрался было, в чаду забвения, говорить с женою и корить ее за долгую отлучку, но… вовремя опомнился и овладел собою: радость моментально сменилась ужасом, я чувствовал, как у меня волосы на голове подымаются дыбом, мне стало понятно, что предо мной стоит духовным своим существом моя матушка, и именно «она», а не воображение расстроенного мозга, не призрак, созданный мною, – нет, это – моя супруга, которую вот тут похоронили. Однако, она продолжала стоять предо мною и так внушительно, укоризненно строго, молча, смотрела на меня ясными очами, точно хотела проникнуть в мою душу. По мне пошел холод, колени мои дрожали, я близок был к обмороку. Собрав, наконец, все присутствие духа, я сделал по направлению к жене крестное знамение и – видение исчезло, как бы испарилось. С тех пор я более молился, менее плакал и тосковал, приняв ее укоризненный взгляд за запрещение нарушать ее мирный могильный покой своими сетованиями, ни к чему не ведущими, кроме лишь расстройства собственного здоровья» («Тобольские епархиальные ведомости», 1906),

Наказание Божие за сквернословие

(РАССКАЗ СВЯЩЕННИКА ПОРФИРИЯ АМФИТЕАТРОВА)

«На первых порах своей сельской пастырской службы я усмотрел, что мои прихожане, помимо многих других нравственных недостатков, особенно заражены были привычкой к сквернословию. И старые и малые, без малейшего зазрения совести, сквернословили постоянно и в своих домах и на улицах. Немедленно начав борьбу с разного рода пороками своих пасомых, я особенно ополчился против их сквернословия. И в храме, и в школе, и в жилищах прихожан, и на уличных собраниях их обличал и бичевал я этот порок. Благие результаты борьбы сказались: сквернословие сперва перестало оглашать улицы, а потом стало и совсем исчезать. Но вот 2 ноября минувшего года, гуляя по своему садику, я был неприятно изумлен и возмущен ужасной «матерщиной», разразившейся на проезжей дороге, пролегающей между огородами и полями. Я увидел парня, лет шестнадцати, Василия Матвеева Лаврова, который, избивая палкой ни в чем неповинных волов, осыпал их отборной бранью. На мои обличения парень говорил в свое оправдание, что его раздражали волы, медленно тащившие бочку с бардой, и что он рад бы не сквернословить, да не может сладить с собой. Объяснив гнусность и греховность сквернословия, я внушал парню немедленно и навсегда оставить свою дурную привычку. Парень на мои увещевания должного внимание не обратил и в тот же день подвергся грозному наказанию Божию.

Направляясь с бардой вторично из винокуренного завода в барскую усадьбу, он вновь начал осыпать волов ударами и сквернословием. Как вдруг раздался оглушительный треск, бочка мгновенно лопнула, и кипящая барда обдала парня с головы до ног. Страдания и стоны его были услышаны. Немедленно отправлен был он в больницу, где пролежал около трех месяцев. По выходе его из больницы я беседовал с ним по поводу постигшего его несчастия, которое он сам всецело приписывает праведной каре Божией за грех сквернословия» («Кормчий», 1905).

Предсмертные видения грешных

Иногда души, еще находясь в теле, терпят некоторое мучение от демонов, что, впрочем, бывает с одними для их собственного вразумления, а с другими для вразумления слышащих.

«Был отрок, – пишет св. Григорий Двоеслов, – по имени Феодор. Отрок очень неспокойный, который поступил в мой монастырь не столько по желанию, сколько по нужде. Неудивительно, что для него было тяжело, когда кто-нибудь говорил ему о спасении; он не мог не только делать, но даже слышать доброго. Обманывая, предаваясь гневу, ругаясь, он показывал, что никогда не изучит святой жизни. Во время заразы, которая недавно погубила великую часть нашего города, он, будучи поражен в бедро, приближался к смерти. Когда он был уже при последнем издыхании, собрались братия, чтобы помолиться об исходе души его. Уже тело его в конечных частях своих омертвело, в одной только груди еще оставалась жизненная теплота. Но братия тем прилежнее начала о нем молиться, что видели его быстро приближающимся к смерти. Вдруг он начал взывать к предстоящим братиям, и своими великими воплями даже прерывал их молитвы: «Отступите, – кричал он, – отступите! Я отдан змию на пожрание, и по причине вашего присутствия он пожрать меня не может. Вот он проглотил голову мою своею пастью, оставьте, чтобы он более меня не мучил; пусть делает, что хочет. Если я отдан ему на пожрание, то для чего ради вас это замедляется?». Тогда братия обратилась к нему со следующими словами: «Что это ты говоришь, брат? Сотвори на себе знамение святого креста». – «Хочу перекреститься, – отвечал он, – но не могу: чешуя этого змея гнетет меня». Когда услышали это братия, то, повергшись на землю, начали еще сильнее и со слезами молиться об избавлении его. И вот опять больной начал вопить: «Благодарение Богу! – воскликнул он. – Змий, начавший меня пожирать, бежал; он не мог устоять, прогоняемый вашими молитвами. Теперь помолитесь о грехах моих, ибо я готов обратиться, и решил оставить мирское житие».

И этот человек, почти, как уже сказано, умерший, возвратился к жизни и всем сердцем обратился к Богу. Изменившись в душе, он долго еще страдал от ран и, наконец, душа его отрешилась от плоти.

Был некто Хризорий, – продолжает св. отец, – муж очень известный в этом мире, но столько же порочный, как и богатый, надменный гордостию, преданный наслаждениям плоти своей, в приобретении богатств разжигаемый огнем корыстолюбия. Но так как такому злу Господь благоволил положить конец, то попустил этому человеку впасть в телесную болезнь. Когда он приближался к смерти, то в тот самый час, в который душа его уже готова была выйти из тела, вдруг он видит открытыми глазами страшные лица, зрит мрачных духов, пред ним стоящих и силящихся увлечь его в адские затворы. Он начинает трепетать, бледнеть, обливается потом, громкими воплями испрашивая отсрочки; сильным и страшным голосом начинает звать своего сына, по имени Максим (которого я после видел уже монахом): «Максим, – взывал он, – иди скорее! Я никогда не делал тебе зла; поддержи меня твоею молитвою!». Пришел смущенный Максим, собралось и семейство, плача и стеная. Но тех, присутствие которых так страшно тревожило его, т.е. злых духов, они сами не могли видеть. Присутствие же их они заметили по его смущению, бледности, трепету. Страшась мрачного их образа, он оборачивался на своей постели то на ту, то на другую сторону; лежал на левом боку, но, не имея возможности переносить их вида, оборачивался к стене, но и там они представлялись ему. Когда же после сильных напряжений он отчаялся в возможности освободиться от них, то начал взывать громко: «Отсрочьте хотя до утра! Отсрочьте хотя до утра!». И с этими восклицаниями отрешился от уз телесных.