Поход викингов - Жан Оливье

Солнце заходило над Восточным поселком, окрашивая багрянцем зеркальную поверхность фьорда и верфь на берегу, где мачта "Большого змея", похожая на полированный сосновый ствол, вздымалась среди песков.

Около трех десятков домов, отстроенных весной, растянулись по склонам долин. Созданные по одному образцу, они поднимались среди впервые вспаханных земель. Глядя на них, можно было заключить, что хозяева не решаются слишком отдаляться от поселка. Поэтому двор Бьорна и Вальтьофа по-прежнему оставался одиноким на косогоре, в полумиле от ближайшего жилья.

Лейф шел напрямик через поля. Усики колосьев щекотали ему голые ноги. Когда он добрался до дома, уже наступила ночь. У входа и в большой горнице горели плошки с ворванью.

Скьольд сварил похлебку из крупы и голов свежей трески.

- Ты поздно возвращаешься, брат: отец и Бьорн ждут тебя.

Все быстро поужинали. На лицах отражалась усталость после трудового дня. Бьорн и Вальтьоф мало разговаривали друг с другом, их дружба не нуждалась в словах. Бьорн больше не упоминал о своих мрачных предчувствиях, но Лейф заметил, что с того дня кузнец запирал обе двери изнутри на засов и поставил в угол комнаты длинный норманнский меч и тяжелый кузнечный молот.

Впрочем, и сам Лейф тайком от отца и Скьольда сложил в клеть, где он спал, меч, копье, лук и щит, которые дядя Бьярни оставил в Окадале.

Вальтьоф первым поднялся из-за стола:

- Доброй ночи всем! Завтра я огорожу пастбище для коней.

- Да хранит тебя Тор, Вальтьоф!

Старик пристально посмотрел на друга и погладил Скьольда по голове.

Бьорн спал в кузнице, но Лейф был убежден, что Кальфсон еще долго бодрствует, после того как совершит обход дома, хлева, конюшни и заткнет охапкой боярышника лаз, проделанный в изгороди из можжевельника, которая окружала усадьбу. Лейф спокойно заснул. В соседней каморке что-то во сне бормотал Скьольд.

- Вставай, Вальтьоф!

Мощный голос кузнеца громом прокатился по всему дому. Лейф первый был на ногах. Скьольд, спросонок звал отца. Фитиль в плошке с жиром излучал скудный свет... Бьорн Кальфсон, вооруженный железным брусом, ворвался в горницу в тот миг, когда Лейф соскочил со своего ложа, сжимая в руке копье дяди Бьярни.

Ярость перекосила мрачное лицо Бьорна.

- Во дворе Йорм и его свора, они хотели перерезать нас спящими.

Кузнец протянул железный брус Вальтьофу, а сам схватился за тяжелый молот.

- Ты говоришь, Йорм...

- Йорм, Эгиль и два десятка других. Я уверен, что Йорм и Эгиль...

Бьорн не закончил фразу.

Двор наполнили дикие крики. Мечи, дротики и копья громко лязгали о каменные плиты.

- Негодяи приставили к ограде лестницу и прыгают прямо во двор, провочал Бьорн. - Сейчас они накинутся на дверь.

Гнев удесятерил его силы. Кузнец придвинул к выходной двери огромный сундук и велел Лейфу и Скьольду наложить в него крупные камни от очага. Затем без заметного усилия Бьорн преградил выход в другую комнату и сени, закрыв его широким столом, вытесанным из цельной каменной глыбы. Таким образом, горница превратилась в крепость, где им предстояло выдержать приступ. Медлить было некогда. Люди Йорма устремились к двери.

Вальтьоф посмотрел на сыновей. Лейф, вооружившись копьем, стоял рядом с Бьорном. Лицо юноши пылало. Такого не уведешь с поля боя. Скьольд окаменел в своем углу.

- Бьорн, - сказал Вальтьоф, - Скьольду здесь не место.

- Выход через заднюю дверь еще свободен, - прошептал кузнец, опасаясь, чтобы его не услышали враги, ломившиеся в горницу. - Они еще не успели обойти дом.

- Скьольд может помочь нам: он поднимет тревогу в Восточном поселке и прежде всего предупредит Эйрика и Бьярни.

Заднюю дверь заменяло отверстие всего в два фута вышиной, закрытое широкой доской. Оно выходило в заросли можжевельника и колючих кустарников.

- Беги, Скьольд! Ты все понял? Скажи дяде, что на нас напали Йорм и Эгиль, а с ними не менее двух десятков бездельников, перепившихся брагой и медом. Погоди, я проверю выход. - Вальтьоф приподнял доску.

Струя свежего воздуха ворвалась в сени. Минуту спустя старик возвратился:

- Путь свободен. Они все еще возятся во дворе.

Мрак поглотил Скьольда.

Дверь трещала под ударами мечей и натиском плеч.

Крики стихли, но беспрерывно скрипели засовы в хлеву и конюшне.

- Они ищут бревно, чтобы высадить дверь, - пробормотал Бьорн.

Его пальцы на рукояти молота побелели от напряжения.

Кузнец заметил присутствие Лейфа.

- Ты храбр, Лейф Турлусон. В эту минуту передо мной открыта твоя судьба, она величественна, как море. В твоей жизни будут корабли, много кораблей и молодая девушка из чужих земель, какой до сих пор никто у нас не видал. Но крепись, Лейф, твой отец Вальтьоф не увидит новой зари над фьордом.

Зрачки Бьорна потускнели, и взор затуманился, словно он заглянул в недоступный мир, в головокружительную бездну.

Вошел Вальтьоф. Он был спокоен, как всегда. Слышал ли старик предсказание Бьорна? Лейф в этом не сомневался, увидев ободряющую улыбку, с которой к нему обратился отец.

- Скьольд уже по ту сторону изгороди. Он еще не достиг ратного возраста. Если я умру, мне хотелось бы, чтобы ты, Лейф, убил одного из этих псов, что носят человеческие имена Эгиля и Йорма.

- Они совсем ошалели, - прервал его Бьорн. - Разбойники немало выпили, чтобы взбодрить себя, и теперь сопят и зацепляют друг друга оружием. Бьорн тихо рассмеялся. - Хмель улетучится, как дым. А когда он спадет, у них останется лишь тяжесть в желудке... Ого, они волокут по двору что-то тяжелое. Прислушайся, Вальтьоф!

- Это дышло от большого плуга. Оно послужит им тараном.

Раздался пронзительный голос:

- Я знаю, ты здесь, Вальтьоф Турлусон! Ты и двое твоих лисят. Клянусь Тором, что утренний свет озарит три трупа!

Первый же удар тарана сверху донизу расколол дверь, и сундук с камнями зашатался под ударом.

Бьорн, Лейф и Вальтьоф изо всех сил уперлись в него. Угроза Йорма пробудила бурю воплей, ругательств и проклятий.

- Я узнал Грима и Скиди Норвежца, отец!

- А я - Эгила Павлина. Я слышал, как он уговаривал других замолчать. Он боится, как бы крики не разбудили наших братьев в поселке.

Дверь стонала под градом ударов.

Вновь послышался голос Йорма:

- Сейчас ты нам дорого заплатишь, Вальтьоф, за все муки, которые из-за тебя мы перенесли на Западном побережье. Мы ютились в пещерах, как звери. Всей твоей крови и крови твоих сыновей не хватит, чтобы вознаградить нас за эти беды!

В пробитой тараном двери блеснуло острие пики, прощупывая путь. Бьорн ухватился за железный наконечник и сильно дернул его на себя. Послышался глухой удар о дверь, и вслед за этим отчаянный вопль. Владелец копья, должно быть, разбил себе нос о створку двери.

- Все они пьяны, - сказал Бьорн, - и едва держатся на ногах. Мне надоело ждать и торчать колом перед этой дверью, которая вот-вот разлетится на куски."

Внезапно во дворе заржала лошадь.

- Отец, они уводят Грома и других коней!

В полумраке Лейф увидел, как болезненно скривилось лицо отца.

- Никто не посмеет сказать, что Вальтьоф Турлусон прятался в доме, пока эта мразь угоняла его лошадей. Выпусти меня, Бьорн.

- Ну что ж, Вальтьоф!

Они вдвоем отодвинули сундук, и Бьорн сорвал дверь с петель. В горницу хлынул ночной ветер и вместе с ним ворвались нападавшие.

Узкий серп луны слабо освещал мощеный двор. Лейф нанес кому-то удар. Юношу орудовал копьем, как дубиной. Раненый им человек пошатнулся.

Головорезы Йорма поспешно выбегали из хлева и конюшни, гоня перед собой перепуганных коров и лошадей. Таран умолк. В наступившей тишине они впервые почуяли опасность. Йорм и Эгиль рисовали им эту ночную вылазку как простой набег за добычей, и они поверили этому.

"Я отдаю вам на разгром усадьбу Вальтьофа. Если вам и придется обнажить меч, то лишь для того, чтобы принести быка в жертву Тору. У Эгиля, Грима, Скиди Норвежца и у меня счеты с Вальтьофом, но это наше дело".

Казалось, Йорм все предусмотрел. Грим, Скиди и Сын Лосося предварительно ходили на разведку. Они-то и были теми тремя незнакомцами, с которыми повстречался Тюркер. Дом Вальтьофа стоял далеко от поселка. Это также было благоприятно. Боги покровительствовали их замыслам. Если б не бдительность кузнеца, планы Йорма осуществились бы полностью.

Неожиданное появление трех осажденных вызвало у врагов крайнее замешательство. Особенно испугало их присутствие Бьорна. Кузнец, нанося страшные удары, вдохновенно пел:

Мехами буйный ветер порожден.

Железо докрасна раскалено.

Тяжелый молот мой кует его

Под мерное гудение мехов,

И некогда мне дух перевести.

С каждой строкой на землю падал человек, и это был грозный счет. Скиди Норвежец и Сын Лосося валялись в агонии, а Грим с раздробленным плечом выл, как волк на луну.

Йорм незаметно пробрался к Эгилю за изгородь и из-за этого прикрытия подстрекал своих людей к продолжению борьбы.