ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том I. Главы I-X. - А. В. Марков

пития до сытости, пресыщение сном, праздность, шутки, пустословие и щегольство. Если человек все это отсечет, то страсть блуда будет бессильна. Вот причины гнева: давать вещи и принимать вещи, творить свою волю, любить поучать и считать себя мудрым. Если кто отсечет все это, страсть гнева в нем не будет иметь никакой силы. Об этом говорил и авва Сисой. Когда брат спросил его: ‘Почему страсти не отступают от меня?’ – он ответил: ‘Потому что их орудия, т. е. причины, внутри тебя. Отдай им их залог, и они уйдут’. Гневливый человек, в котором не стихает брань, – это тот, кто не довольствуется первым возмущением, но сам себя разжигает и дальше к гневу. Человек, который воспламенится гневом, но тотчас опомнится, осудит себя и покается перед братом, на которого он разгневался, не называется гневливым. В нем умолкает брань после того, как он осудит себя и восстановит мир с братом своим. А тот, кто, разгневавшись, не стремится опомниться, но, напротив, все более и более подстрекает себя к еще большему гневу, тот раскаивается не в том, что он разгневался, а в том, что не наговорил еще больше того, что уже сказал в своем гневе. Такой человек гневлив, в нем не утихает брань, а за ней приходят злопамятство, вражда и злоба. Но Господь Иисус Христос да избавит нас от участи таковых людей и да сподобит участи кротких и смиренных“».

23) Он часто говорил: «Требуются большое трезвение и рассудительность, чтобы противостоять многообразным уловкам диавола. Иногда он заставляет человека возмущаться из-за пустяка, а иногда приводит ему какой-то благовидный предлог, чтобы тот подумал, что он справедливо разгневался. Но все это совершенно чуждо тому, кто поистине желает шествовать путем святых. Как сказал святой Макарий, монаху несвойственно гневаться и несвойственно огорчать ближнего».

При этом блаженный рассказал нам следующее: «Как-то раз я заказал переписать книги одному искусному писцу. Закончив работу, он прислал ко мне сказать: „Вот я выполнил заказ, приходи и забирай книги“. Один брат, услышав об этом, пошел от моего имени к писцу и, оплатив его работу, забрал книги. Не зная об этом, я послал близкого мне брата с запиской и деньгами за книги. Когда писец понял, что забравший книги его обманул, он возмутился и сказал: „Я сейчас же пойду и отомщу ему за то, что он так надо мной насмеялся и взял то, что ему не принадлежит“. Услышав это, я послал за писцом и сказал: „Ты знаешь, брат, мы приобретаем книги для того, чтобы учиться по ним любви, смирению и кротости. Если же приобретение книг с самого начала становится причиной раздора, то я не хочу покупать их, чтобы не ссориться, ведь рабу же Господа не должно ссориться“.[145] И я решил отказаться от книг, чтобы брат не был окончательно побежден гневом».

24) Некогда блаженный авва Зосима сидел и беседовал с нами о душеспасительных предметах. Он начал приводить высказывания святых старцев и дошел до изречения аввы Пимена: «Осуждающий себя везде обретает покой», и до ответа аввы с Нитрийской Горы, который на вопрос о том, что самое главное из обретенного им на монашеском пути, ответил: «Всегда обвинять и укорять самого себя, – и добавил: – Нет другого пути, кроме этого». Блаженный сказал: «Какую великую силу имеют эти слова святых! Поистине, все, что они говорили, они говорили из опыта и от истины, как сказал божественный Антоний. Потому слова их и сильны, что все они сказаны делателями, как говорил один мудрец: „Слова твои да подтверждаются твоей жизнью“».

И авва рассказал следующую историю. «Однажды, когда я жил при лавре аввы Герасима, сидели мы с возлюбленным моим братом и говорили о душеполезном. Когда я упомянул об этих словах аввы Пимена и словах другого аввы, друг мне говорит: „Я на опыте познал истину этих слов и вкусил покоя от их исполнения. Некогда у меня был искренний и любезный мне диакон из лавры аввы Герасима. Не знаю, отчего, но он в чем-то меня заподозрил. Это его опечалило, и он впал в смущение. Увидев, как он мрачен, я стал спрашивать его о причине, и он сказал мне: ‘Ты сделал это и это’. Так как совесть меня совершенно не обличала в том, в чем он обвинял меня, я начал убеждать его в своей невиновности, но он сказал: ‘Прости, я тебе не верю’. Тогда я уединился в келии и начал испытывать свое сердце, действительно ли я совершил это дело, но ничего не нашел.

Потом я увидел этого диакона, когда он держал Чашу и причащал братию, и поклялся ему перед ней, что не сознаю за собой никакой вины, но он мне снова не поверил. Я опять начал рассматривать свои поступки и вспомнил эти слова святых отцов. Поверив им, я обратил свой помысел на себя и сказал: ‘Диакон искренне меня любит и, движимый любовью, дерзнул сказать мне то, что у него лежало на сердце, чтобы я был внимательнее и впредь остерегался так поступать. Но, жалкая ты моя душа, зачем ты говоришь, что не делала этого дела? Ты сделала тысячи зол и забыла о них. Где то, что ты сделала вчера или десять дней назад? Ты помнишь об этом? Может быть, среди всех дел ты совершила и это, но забыла о нем, как забываешь и о других?’ Вот так расположил я свое сердце и стал думать, что поистине сделал это, но как забывал о прежних проступках, так забыл и об этом. И начал я благодарить Бога и диакона, что через него Господь удостоил меня познать мою ошибку и покаяться в ней.

С этими помыслами я пошел, чтобы покаяться перед диаконом и поблагодарить его. Когда я постучал к нему в дверь, он открыл мне и первый совершил передо мной поклон со словами: ‘Прости меня, надо мной насмеялись бесы, и я заподозрил тебя в том деле. Поистине, Бог известил меня, что ты невиновен’. И он не позволял мне переубедить себя, говоря, что никогда не поверит, будто я это совершил“».

И сказал блаженный авва Зосима: «Вот подлинное смирение! Как оно расположило сердце делателя его. Он не только не поссорился с диаконом и не возымел на него обиду – и в первый раз, когда тот начал подозревать его, и во второй раз, когда тот известил диакона, а он все равно не поверил ему, – но даже приписал проступок себе.