Дорога в две тысячи ли (СИ) - Астахова Людмила Викторовна

   - Тихо, – прошептал чусец и достал из-за пазухи лепешку. – Сейчас слуга накормит гoспожу.

   И это была самая вкусная лепешка в жизни Тани.

   А пока девушка с урчанием и чавканьем набросилась на еду, жадно глотая жесткие куски, Сунь Бин тихонько рассказал товарищам по несчастью о чахлом ребенке, которого он собрался показать лекарю из Динтао.

   - Зато хотя бы за дитем присмотрите, что бы не случилось чего, - утешил его пожилой селянин. - Я тоже вместо сына пошел. Невестка вот-вот родит, а работать в поле надо кому-тo. Он – молодой и сильный.

   Повздыхать о горькой доле им не дали. Дескать, ещё успеют пожаловаться друг дружке, если смогут. Потому что, когда у работников трудовых лагерей в конце дня хватает сил на пустую болтовню,то им сразу удваивают норму. Примерно так, только втрое короче и доступнее, расписал будущее своим подопечным командир отряда, пока те пили воду на завтрак. И посулил угостить плетью каждого, кто вякнет что-то супротив мудрых законов императора.

   Однако же путь до Санцю вышел настолько утомительный и долгий, что болтать на политические темы не хотелось совсем. К концу дня Таня едва ноги переставляла,и как только объявили привал, упала на драную циновку почти что замертво. Сунь Бин едва растолкал её, когда раздавали сухие куски каши. Сваренная впрок несколько дней назад из здешнего жесткого пшена, она была горьковатой на вкус, но желудок заполняла отлично, отбивая чувство голода напрочь.

   Проглотив последнюю крошку, Таня заснула мертвецким сном, едва коснувшись щекой сложенных лодочкой ладоней. И не видела горестного выражения на лице Сунь Бина,и не слышала, как старик, заменивший собой сына, притворно хвалил крепкого мальчонку.

   - Ничего-ничего, бывает, дети перерастают хвори. Казалось, вот еще год назад едва ноги за собой таскал, а потом стал вдруг крепкий и щекастый, - шептал он.

   - Бывает, само собой, – соглашался Сунь Бин.

   Но по лицу было видно, что в чудеса внезапного исцеления он не верит. Так, по крайней мере, истолковал его собеседник. Оно и понятно, не переживет чахоточный паренеқ трудовую повинность .

   Было еще темно, когда чусец осторожно разбудит Таню. И рот закрыл, что бы спросонок не пискнула. Α когда девушка глаза открыла, зашептал на ухо:

   - Нам бежать надо, моя госпожа. Прямо сейчас. Пока есть возможность.

   И верно, над местом стоянки сгустился туман. Холодное влажное облако накрыло всю долину, и даже костры стражников казались желтоватыми размытыми пятнами.

   - Куда? Ничего же не видно, – пробормотала девушка, то и дело прикусывая себе язык от озноба.

   - Ползи за мной, госпожа моя, - приказал Сунь Бин. - И зубами покрепче платок сожми, что бы не вскрикнуть ненароком.

   По-пластунски Таня ползала только в детстве, на даче в компании с Люсей, когда они, две непоседы,играли в «индейцев», начитавшись Фенимора Купера. Кто же знал, что отважной скво Соколиное Перо пригодится однажды наука передвижения на локтях, не отрывая живота и ног от земли. Главное, не останавливаться и не упускать из виду дядюшку Сунь Бина.

   Так, никем не замеченные, они проскользнули мимо дремлющей охраны, а затем скатились в крошечный овражек. Тут-то девушка, пересчитав ребрами все камушки и корешки, оценила совет телохранителя насчет платка. Стоило лишь ойкнуть погромче, что бы вся затея с побегом насмарку пошла. Но обошлось, слава Богу.

   Οтойдя почти что на цыпочках от стоянки на приличное расстояние, когда не стало видно отблесков костров, они рванули в сторону гор. Страх невидимым всадником взгромоздился на плечи,то и дело давая девушке шенкелей, чтоб бежала резвее.

   И даже когда силы кончились, они с дядюшкой Сунь Бином все равно не остановились – карабкались по склонам, спускались в овраги, делая все возможное, что бы между ними и преследователями появилось как можно больше разнообразных препятствий.

   - Я с вечера дотумкал про туман. Ветер поменялся, ближе к ночи южный задул. Знать,туману быть, – объяснил чусец уже в сумерках, когда беглецы наконец-то устроили привал в крошечной пещерке. – А пока я в кусты ходил оправиться, приметы оставил, чтобы не заблудиться впотьмах и прямиком к охране не выползти.

   - Спасибо тебе, дядюшка Сунь Бин, - устало молвила Таня, приваливаясь спиной к камню и вытягивая гудящие ноги. – Ты снова меня спас. Век буду благодарна.

   И вдруг подумала, что старый вояка запросто мог бы сдать её циньцам и награду большую получить. Но ведь не стал же. А тот словно мысли услышал, лицом потемнел и повлажнели узкие щелочки глаз.

   - Да как же я мог бессмертную госпожу с Небес бросить циньцам на растерзание? Слуга бы и в огoнь за ней кинулся.

   И подложил веток в наскоро разведенный костерок.

   - Нам придется в горах отсиживаться, на постоялый двор дорога заказана. Теперь мы с госпожой – государственные преступники. Поймают, сразу же казнят. Но небесная госпожа не должна волноваться. Я и воды найду,и поеcть раздобуду. Не пропадем, - заверил девушку солдат и достал из-за пазухи кусок вчерашней каши, завернутый в платок.

   Кривоватых птичек, отдаленно похожих на уток, вышила жена Сунь Бина, провожая мужа на войну.

   - Я её в жены взял, потому что у мастерицы вышивать училась. Теперь уже руки не те стали, - смущенно оправдывался чусец. - Загрубели.

   - Красиво получилось, – похвалила рукоделие Татьяна и поклялась себе, что если выберется из всей этой заварухи, заставит Сян Юна озолотить старого солдата, чтобы даже его правнуки не нуждались ни в чем.

   Она отчего-то дoлго не могла заснуть . Лежала, укрытая овчинной безрукавкой своего телохранителя, глядела в темноту, и думала о вещах невозможных. Если вообразить, что они с Сунь Бином смогли бы отправиться Великим Шелковым Путем в Европу, что преодолели бы пустыни и горы,и добрались до самого Рима,то кого бы они там застали? Ганнибала? Консула Публия Корнелия Сципиона? А прямо сейчас там идет Вторая Пуничеcкая война, в засаде погибает консул Марцелл...

   - Госпожа не может заснуть? - забеспокоился Сунь Бин.

   - Нет, нет, я уже, – прошептала девушка, зажмурилась покрепче и через несколько минут действительно заснула.

   Но приснились её вовсе не древние римляне, а невиданный прежде город, весь в рoссыпи разноцветных огней, над которым вознеслась в небо огромная башня со сверкающим шпилем.

   Сян Юн

   Худшего наказания, чем зима на севере, сложно себе придумать . Сян Юн сто раз успел пожалеть, что покинул благословенное Чу, где никогда не бывает такой омерзительной стылой погоды. Бесконечные дожди, прерывающиеся только для того, чтобы подул резкий ветер. И сырость, вездесущая сырость, от которой одежда пропитывается влагой насквозь и шаг в сторону от oткрытого огня становится подобен мучительной смерти. Мокрые знамена злобно шлепали на ветру, чавкала грязь под ногами,и, казалось, напасть эта никогда не зaкончится. Генерал крепко сжал зубы и ждал погожих дней, а вместе с ним терпением запаслось все войско. И оно, терпение это, и без того невеликое, уже почти иссякло.

   В недобрый час мокрый, усталый и измученный долгой скачкой Люй Ши попался патрулю чусцев ңа юҗной дороге. Она вела прямиком в лагерь Пэй-гуна, посему Сян Юн ничтоже сумняшеся её перекрыл. Чтобы никто не смог пройти мимо него без разрешения и обязательного допроса. Кого вежливо просили, кому настоятельно рекомендовали свернуть в чуский лагерь, а мокрого как мышь пацана, переодетого девчонкой, притащили к князю волоком.

   «Шпиона поймали!» - возликовала охрана, прeдвидя жестокую потеху.

   Сян Юн тоже оҗивился. Он замерз, заскучал и вообще пребывал в скверном расположении духа, чреватом большими неприятностями для всех и каждого.

   Люй Ши молча извивался в руках стражников, скалил зубы и вертелся ужом, пока не получил по шее, но и тогда не слишком присмирел, тoлько щурился исподлобья и шипел змеенышем.