В лабиринте нереальностей. Книга вторая - Елена Кароль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что?
— Ну, комплименты. Расскажи, как я тебе нравлюсь, а? А почему? Я ведь самый лучший, правда? — начав нести веселую пургу, мужчина громко захохотал, когда я смутилась ещё больше и попыталась стукнуть его кулачком по груди. — Не злись, лапуля, не злись. Ты так мило краснеешь и смущаешься, что я не могу удержаться от глупостей. Ир, а ты любишь творить глупости?
— Это какие? — особой злости не было, ведь сейчас он действительно был милым и обаятельным, своими легкомысленными словами снимая с нас обоих напряжение, так что я позволила увести наш разговор в иное, более легкое русло. Мне кажется, или он со мной флиртует? Интересные ощущения...
— Да любые! М-м-м... ну вот например... — мне достался очередной загадочный прищур, а затем неожиданный вопрос: — Любишь ночь?
— Не задумывалась.
— Отлично! Тогда... — развернувшись и вдруг встав на одно колено, он взял обе мои ладошки в свои руки и с широкой улыбкой произнес: — Ваше Высочество, не откажите мне в милости.
— Эйнар? — опешив от происходящего, смогла лишь удивленно приоткрыть рот. — Ты что задумал?
— Я задумал очень многое, лапушка, но я сейчас не о том. Так вот! Расскажи-ка мне, что ты делаешь сегодня в полночь, м?
— Сплю...
— О, нет. Нет-нет, красавица. Ты не спишь!
— Да-а-а? А что я делаю? — не удержавшись, я хихикнула, когда он с наиважнейшим выражением лица легонько потянул меня за руки, чтобы я наклонилась и услышала тихий шепот прямо на ухо.
— Ты идешь со мной на свидание. На первое и я тебе обещаю, не последнее наше свидание. Ровно в полночь. Договорились?
Опешив не столько от его наглости, сколько от смысла его слов, повернула голову, чтобы посмотреть в глаза.
— На свидание? Ночью?
— А что? Мне кажется, ночь — самое время.
— Но...
— Ириш, соглашайся. Иначе выкраду. Проберусь сквозь все заборы, вскрою все замки, обезврежу всех твоих сторожей и утащу!
— К... куда?
— На свидание конечно!
— Блин! — наконец рассмотрев в глазах не просто чертят, а целую толпу этих самых рогатых бесстыдников, я попыталась его оттолкнуть, но в следующую секунду уже визжала, когда он увернулся, вскочил на ноги, и хохоча закружил меня так, что земля ушла из-под ног. — Ай! Пусти-и-и! Эйна-а-ар!!!
— Обязательно. Но ненадолго. — наконец остановившись, причем даже не запыхавшись, когда как я была красной, как вареный рак, он поучительным тоном произнес: — Вот это и есть глупости, которые мне хочется творить вместе с тобой. Ну как? Согласна принять в них участие?
— Я подумаю. — смутившись и буркнув, тут же получила очередной поцелуй в нос и вкрадчивое, даже слегка зловещее продолжение:
— Обязательно подумай, кисонька, обязательно. А теперь давай-ка уже пойдем ужинать, а то твой желудок скоро съест сам себя.
— Я не кисонька.
— М? А ушки и хвостик? Кстати, покажи хвостик.
— Вот ещё!
— Ты обещала.
— Да-а-а? Когда это?
— Да буквально несколько часов назад.
Озадачившись и с трудом припомнив, что что-то в этом роде я говорила, всё равно отрицательно качнула головой. Да это уже бесстыдство форменное! Мне что перед ним подол задирать?!
— Эх, жаль... — не забывая вести меня в деревню, при этом так по-свойски держа за руку, словно так и надо было, Эйнар мечтательно прикрыл глаза. — Он у тебя наверное мягонький... и такой же бежевенький... да?
— Нет, он полосатенький.
— М? Прико-о-ольно!
Смутившись от его откровенного восхищения, поняла, что это безумно приятно. Так, словно я действительно вся такая... такая... в общем, особенная.
Ну и что вы думаете?
Да, я задрала подол до колен, так что хвостик тут же облегченно выскользнул на волю. Вообще он был длинным, почти до середины икр, поэтому его было прекрасно видно.
— И-и-ира... — обескуражено выдохнув, словно не ожидал, что я это сделаю, он вдруг воровато оглянулся, потому что мы уже практически вошли в деревню и чуть ли не сам одернул мне подол вниз.
Э... Это как понимать?
— Ира, больше никогда!
— Что?
— Никогда и никому!
— Да о чем ты?!
— О ногах твоих голых!
— М... — посмотрев на него как на слегка приболевшего на голову, скептично качнула головой. — Эйнар? Ты в порядке?
— В абсолютном!
— А что тогда... а-а-а... — я поняла. Я всё поняла.
Я правда пыталась не хихикать. Я правда старалась, чтобы мои губы даже не думали улыбаться. Честно! Но он был таким надутым и таким сердитым, что я не удержалась. Сначала один смешок, затем второй...
— Ира?
— Не... не... всё... хих... хи-и-и... их! — я хихикала и хихикала, но в конце концов он кажется начал обижаться всерьез и я не удержалась — выпалила: — Ты ревнуешь!
— М-м-м... — удостоившись косого взгляда, я даже не подумала убрать с лица улыбку, а он даже и не думал веселиться. Зачем-то сморщил нос, потом прикрыл глаза, а затем кивнул и чрезвычайно серьезным тоном подтвердил: — Да, Ира, я ревную. И поверь, это не очень приятное ощущение. Так что... будь лапушкой, не показывай никому свой хвостик и свои голые коленки. Договорились?
— Даже тебе?
— М?
Моментально осознав, что зря задала столь провокационный вопрос, потому что в его глазах промелькнуло нечто чересчур озорное и, склонившись к ушку, он едва слышно прошептал:
— Лапуль, лучше и мне не показывай, я ведь на одном осмотре не остановлюсь...
Ушко испугано прижалось к волосам, щечки порозовели, но ему было прекрасно видно, что его слова достигли цели — Иришка была не просто смущена, но и польщена. А он не лгал. Это правда ревность, это правда комплексы. У него не было тихого и спокойного детства, мать чуть ли не с младенчества отдала его на воспитание в верхний мир, прекрасно понимая, что Тени и мертвецы не компания живому ребенку. И там ему доставалось всё — тычки, пинки, полное раскрытие не такой уж и великой тайны его происхождения, а самое главное — презрение полноценных богов, имеющих за спиной не только матерей, но и отцов. Он никогда не жаловался матери, нет. Она сама узнала об этом
