Шери и Лари. Черный охотник - Денис Александрович Петров

И этот тип, названный охотником, не теряя времени, приступил. Встал перед Даниилом и, сложив ладони лодочкой, закрыл глаза.

«Вот даже как, – подумал Даниил, вспоминая слова Гринга о нелюбви титулованных особ к своим родственникам, ставшим охотниками. – Теперь ясно, почему. Если они могут затыкать рот власть имущим, то в этом нет ничего удивительного. Скажем, младший сынуля, не имевший шансов на что-либо путное, запросто затыкает рот папочке, сидящему на троне. Пусть даже не королю, а какому-нибудь герцогу или графу, у которых множество земельных владений и людей в подчинении. Это же какой удар по самолюбию! Кому такое понравится?! Неудивительно, что таких детей лишают наследства. Боятся потерять авторитет, а то и власть. Вот сейчас и с ним покончат. Не может это подобие молитвы быть реальной проверкой! Скорее создают видимость для публики».

Тем временем охотник Легрин сменил позу то ли спящего, то ли молящегося истукана на позу истукана бодрствующего, и открыл глаза. После чего растерянно уставился на свою предполагаемую жертву, будто пытался что-то понять. Затем тряхнул головой и снова закрыл глаза, силясь продолжить прервавшийся процесс. Минуту спустя охотник отказался от этой затеи и, отступив на шаг назад, уставился на левую руку Даниила. Пристально так уставился.

А через несколько секунд случилось нечто из ряда вон выходящее. Легрин, пару минут назад нагло перебивший короля, опустился перед Даниилом на одно колено и прерывающимся голосом произнес:

– Простите меня, Высший! Я не опознал вас сразу.

Весь зал, до этого шептавшийся о чем-то, замер в гробовом молчании. На глазах придворных творилось неслыханное и, казалось бы, невозможное: один из самых влиятельных охотников встал на колено перед не понять кем, признав, что тот выше его по положению! А такие охотники даже королям не спешили кланяться – так, формально отдавали дань уважения.

Даниил и сам не поверил своим ушам. Он что, прикалывается? Какой еще Высший? Это такой развод перед приговором, мол, порадуйся минутку, а потом мы тебя добьем. Не может же этот цирк оказаться правдой?

Первым тишину нарушил хозяин дворца.

– Что здесь происходит? – потребовал король ответа у Легрина. – Почему вы преклонили колено перед этим самозванцем?

А тот вместо того чтобы отпустить какую-нибудь шутку и сообщить о небольшом розыгрыше, совершенно серьезно произнес:

– Он охотник. Настоящий. Впервые за последние несколько тысяч лет – черный. – Последнее слово Легрин произнес почти с благоговением.

Общий вздох изумления собравшейся в зале публики был красноречивее всяких слов. Даниил заметил, как изменилось лицо короля. Собственно, такую же картину он мог наблюдать всюду, куда бы ни повернул голову. На него смотрели совсем по-другому, но доброжелательнее взгляды не стали. Помимо любопытства в них теперь читался страх, а кое у кого – злость. Чем же он всем так насолил? На Легрина так не глядели. Несмотря на это, с души будто камень свалился. Его действительно признали тем, кем он был. А значит, произошедшее – не фарс.

Из всех присутствующих враждебности во взгляде не было лишь у одного человека – его двоюродной сестры. В глазах девушки читалось нескрываемое любопытство и желание что-то сказать, даже, скорее, спросить. И это желание победило в борьбе со скромностью.

– Как вас зовут, охотник? – спросила она мягким, нежным голосом.

Стоит ли говорить? Этим вопросом Даниил мучился лишь секунду – очень уж хотелось понаблюдать за реакцией деда, да и всех в зале. Но перед тем как назвать себя, он не мог не спросить:

– Вы уверены, ваше высочество, что хотите это знать? Не отвернетесь ли, услышав мое имя?

– Почему я должна отвернуться? Неужели оно так ужасно?

– Возможно, оно покажется таким некоторым из присутствующих. Хотя само по себе слух не режет.

– И все же? Вы спасли мне жизнь, вызвали переполох во дворце, шок у окружающих, но никто не знает, как вас зовут!.

«Мне кажется, шок сейчас только начнется», – впервые за долгое время подал голос Гринг.

Даниил усмехнулся.

– Будь по-вашему. Мое имя: Данилар. Я единственный сын Ольганы Мигейской и Иргана дель Костельнора.

Подождав, когда смолкнет гул, вызванный еще одним потрясением присутствующих, Дан обратился непосредственно к деду:

– Может быть, этим объясняется мое сходство с вашей внучкой?

– Ложь, – выдавил тот, все еще сохраняя лицо. – Моя дочь и мой внук погибли! Их могилы находятся на семейном кладбище.

– Вы их хоронили? – осведомился Даниил. – Видели тела собственными глазами?

– Нет, но…

– Но? У вас еще может быть «но»? Насколько помню, моя мать умерла всего пять лет назад у меня на руках. А сам я стою перед вами! Мертвыми вы нас не видели, но зато поспешили записать меня в самозванцы!

От возмущения Даниил на мгновение забыл, где и с кем разговаривает. Эмоции захлестывали. Да и пример Легрина вдохновил. Главным желанием теперь было – поставить деда на место. О разнице в положении даже мысли не возникло – сказывалось воспитание в демократической среде. Но мгновенной попытки покарать наглеца за дерзость, естественно, никто не сделал. Монарх покраснел от гнева и вмиг растерял всю свою выдержку.

– А ты наглец! – озвучил он общее мнение. – Ну тогда предъяви доказательства! Чтобы осмелиться на такие слова, ты просто обязан их иметь. Иначе даже положение охотника тебе не поможет.

«Меня покажи, – подсказал Гринг. – Я являюсь официальной копией герба графского дома Костельноров. Надеть меня может только потомок прежнего носителя».

Даниил послушно поднял левую руку, демонстрируя перстень, на котором снова ожила голова пантеры, показывая, что драгоценность не является подделкой.

– Вам знакомо это?

– Перстень Иргана, – пробормотал Герхан, признавая поражение, ибо глаза на ожившей голове пантеры сверкнули, окончательно доказывая магическое происхождение предмета. – Значит, ты действительно его сын, – добавил, будто выплюнул, король, намеренно игнорируя собственное родство.

Даниил и не думал, что король обрадуется новоявленному внуку, учитывая предупреждения Гринга и собственные наблюдения. Но откровенно враждебный тон правителя все же немного выбил его из колеи. Он не ожидал радостной встречи обретенного родственника, но презрение, явно послышавшееся в последней фразе, словно задело какую-то струну в душе. Теперь ему хотелось поскорее покинуть это место. Оставалось решить одну проблему.

О ней поспешил напомнить Легрин, всем своим видом демонстрирующий уверенность и собственное превосходство.

– Ваше величество, если доказано, что охотник Данилар действительно тот, за кого себя выдает, и не пытается с помощью магии имитировать вашего родственника, обвинения с него должны быть сняты!

Герхан бросил на Легрина не очень доброжелательный взгляд и с неохотой произнес:

– Да, обвинения сняты. Охотник Данилар может быть свободен. – И, обращаясь к последнему, добавил: – Немедленно