Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэль. 1918-1948(Книга вторая) - Феликс Кандель

В. Жаботинский говорил о Рутенберге: "Высокий, широкоплечий, плотно скроенный человек. В каждом движении и в каждом слове - отпечаток большой и угрюмой воли... а заодно добродушные глаза и совсем детская улыбка. Я понимаю, почему его служащие и рабочие в Палестине повинуются Рутенбергу, как самодержцу, и любят его, как родного".

Пинхас Рутенберг был дважды председателем Национального комитета Эрец Исраэль, и каждый раз его выбирали на этот ответственный пост в тревожное время: во время арабских беспорядков 1929 года и в начале Второй мировой войны. Он умер в 1942 году и незадолго до смерти просил передать рабочим Электрической компании: "Ученики мои, товарищи мои. Мы были вместе, работали вместе. Надеялся, что смогу еще что-то сделать для моего народа. Продолжите за меня... "

Зададим вопрос, который, казалось бы, не имеет отношения к нашему повествованию: где на земном шаре расположены адские врата? Где расположено то место, через которое грешники вступают в ад? Вряд ли найдется ответ на этот вопрос, однако в давние времена многие были уверены: адские врата находятся здесь, на этой земле, а точнее - возле Мертвого моря. И действительно, что еще нужно для этого? Мертвенный пейзаж, тяжелая, лишенная жизни вода, удушливый зной, серные источники с омерзительным запахом, горы из окаменелой соли... Арабский географ отметил в десятом веке: "Воды моря горячи, словно их подогревает адский огонь". О том же упоминали и другие авторы: адский огонь, адская жара, адский пейзаж, а значит, где-то поблизости и адские врата.

Мертвое море (на иврите оно называется Соленое море) расположено в глубочайшей впадине: это самая низкая точка на земном шаре, около 400 метров ниже уровня мирового океана. Мертвое море протянулось с севера на юг на 75 километров; максимальная его ширина 17 километров, наибольшая глубина - до 400 метров. На севере в него впадает река Иордан и приносит пресную воду, но ни одна река не вытекает из Мертвого моря; на протяжении тысячелетий вода испаряется в невероятно жарком климате, и в море остается всё больше и больше соли. Ее содержание в Мертвом море самое высокое в мире - 33 процента, в десять раз больше, чем в океанах, и оно увеличивается со временем. Из-за огромного содержания соли нет никакой жизни в этой воде, кроме некоторых видов бактерий, потому оно и получило название - Мертвое море.

Ее вода настолько тяжела, что в море нельзя утонуть; еще Аристотель - одним из первых - обнародовал этот поразительный факт: море как бы выталкивает любого, кто пытается в него войти. Многие затем сообщали об этом "серном и огненном адском озере"; поразительная плотность его воды удивляла всякого, кто там побывал. В 70 году новой эры римский император Веспасиан приказал бросить в море несколько человек со связанными руками и завороженно смотрел, как они появились на поверхности, словно вытолкнутые наверх мощной струей.

Со временем о Мертвом море начали рассказывать самые невероятные сведения. Антоний Мученик утверждал в шестом веке: "Соломинки и ветки не держатся на поверхности воды, и человек не может плавать там. Всё, что в него бросают, немедленно идет ко дну". Еще через несколько веков другой автор "свидетельствовал": "Если бросить в воду кусок железа, то он будет плавать, если же бросить перышко, оно пойдет ко дну, - а это вещь, противная природе". В шестнадцатом веке некий священник совершил паломничество в Палестину и сообщил после этого, что соломинка и перышко не тонут в Мертвом море, но не тонет и железо; преступников, приговоренных к смерти, держали в воде по три-четыре дня, и они оставались на поверхности.

2 тысячи лет назад Иосиф Флавий написал добрые слова об этой воде: "Следует воздать хвалу Мертвому морю... Во многих местах оно выплескивает массы соли, которая целебна для человеческого тела и потому подмешивается в разные лекарства". Так оно и есть на самом деле: соли Мертвого моря - тема очередного рассказа, но для этого следует перенестись на время в Сибирь.

В 1873 году в сибирском городе Баргузине к востоку от озера Байкал родился мальчик Моше, в будущем - Моисей Абрамович Новомейский. Он закончил техническое училище в Иркутске, Горную академию в Германии, работал затем на медных рудниках и на сибирских золотых приисках, создал промышленный способ добычи глауберовой соли из отложений на дне озер - эта соль шла затем на стекольные заводы Сибири.

В 1911 году Новомейский приплыл на корабле в Яффу, а оттуда отправился в Иерусалим. Это был июнь, и его предупредили, что ехать летом на Мертвое море - значит рисковать жизнью: жара, малярия, прочие опасности. В то время английские археологи проводили раскопки в окрестностях Иерусалима; среди арабского населения распространились слухи, будто они подкапываются под мечеть Омара, чтобы ее взорвать, страсти накалялись, и в полиции потребовали от Новомейского нанять телохранителей для его поездки.

Он так и сделал и упомянул затем в своих воспоминаниях: "Вид моря и окружавший ландшафт повергли меня в состояние шока. Мне приходилось бывать во многих заброшенных и пустынных местах, но ничего подобного я никогда в жизни не видел.

Мертвое море - это широко раскинувшееся озеро, зеркало его неподвижных вод отливает зеленью. Сердце сжалось от этой задумчивой красоты..." Новомейский осмотрел северные берега моря, замерил удельный вес и температуру воды, забрал с собой ее образцы, вернулся затем в Иерусалим, а оттуда уехал в Сибирь.

Началась Первая мировая война, прошла революция в России; Новомейский был председателем Национального совета евреев Сибири и Урала и в 1920 году снова приехал сюда через Монголию, Китай, Индию - теперь уже навсегда. "Позади осталась снежная Сибирь, моя любимая родина; впереди ждала новая страна, новые люди и условия существования. Естественно, я волновался и гадал - что уготовит мне судьба?.. "

Он опять поехал на Мертвое море и увидел, что там произошли некоторые перемены. В прежний приезд Новомейский заметил лишь лачугу из тростника; в ней жили тогда арабы, подававшие приезжим крепкий кофе в крохотных чашечках. Теперь же на берегу стояли бараки, в море плавали лодки, принадлежавшие арабу-христианину Ибрагиму Хасбуни, который во время Первой мировой войны поставлял турецким войскам пшеницу из Трансиордании.

М. Новомейский подписал с Хасбуни контракт, заплатил деньги и стал обладателем первого своего имущества в тех местах. Надо было получить у англичан концессию на эксплуатацию богатств Мертвого моря, но это растянулось на многие годы. Британские чиновники присылали Новомейскому стандартный ответ - "вопрос рассматривается", а пока что все его средства ушли на экспериментальные работы и на поездки в Лондон.

Неожиданно у него объявился конкурент - английский майор Т. Таллок, который еще в 1918 году попросил у британского правительства, чтобы ему предоставили право на добычу брома и поташа из вод Мертвого моря. В то время П. Рутенберг получил концессию на электрификацию Палестины; в британском парламенте это вызвало резкую критику, и Таллок жаловался в министерство колоний: "Думаю, будет прискорбно и обидно, если и эту ответственную концессию отдадут русскому еврею".

Ситуация оказалась невероятно сложной, временами безвыходной, и только вера Новомейского в осуществимость проекта и его упрямство помогали ему не сдаваться. Он уговорил банкиров и промышленников, чтобы вложили небольшие суммы в его проект; Сионистская организация тоже приняла участие в этом деле и известила Новомейского: "Помощь, которую мы вам предлагаем, направлена не на извлечение прибылей, а главным образом на поощрение репатриации и еврейского поселения".

Получив первые деньги, Новомейский построил на Мертвом море опытные испарительные бассейны, чтобы выпаривать соль с помощью солнечного тепла. "Мы жили в заброшенной лачуге, оставшейся еще с военных времен, питались, в основном, консервами, а питьевую воду нам доставляли в бурдюках из Иерихона". Так проходили годы в тяжелой работе, при изнуряющей жаре, годы поездок, бесплодных переговоров, интриг, подозрений и ожиданий; в Палате лордов британского парламента утверждали, что история с концессией не что иное, как поддержка "этой жалкой попытки, именуемой созданием сионистского очага в Палестине". Временами Новомейский отчаивался и записывал в дневнике: "Я устал. Чувствую, что совсем ослаб. В чем дело? Может быть, старею?.. "

Наконец, в мае 1929 года М. Новомейский и его компаньон Т. Таллок получили концессию на добычу брома и поташа из вод Мертвого моря. Надо было собрать капитал - не менее 100 000 фунтов стерлингов, осушить болота в том месте, где намеревались поставить завод, построить мастерские и жилой поселок, но самое главное - перейти от экспериментальных работ к промышленному производству. Так возникла Палестинская поташная компания, и М. Новомейский стал ее генеральным директором.