Её проклятие. Его Истинная (СИ) - Журавликова Наталия

Увы, отказать ей было бы величайшей бестактностью. И все приличия в тот раз были соблюдены. Дядя Колвин сам ездил во владения Веемара с благодарственным письмом от вдовы и обещанием, как только истечет положенное время, отдать девицу за Властителя.

Велика была вероятность, что тот ждать не захочет, отмахнется и велит подать ему другую невесту. На это Дори и рассчитывала. Но не сложилось. Советники нашептали на ухо Веемара, что ему и самому неплохо бы выдержать “траурный пост”.

И вот сейчас Властителю должны были сообщить, что девицы он не дождется. Олинги, может, и диковаты, но старомодны и чтят законы предков.

В девятнадцать девиц объявляют совершеннолетними  и они вправе отказать первому жениху, которого ей сватают родители.

Кто ж знал, что нежный цветок, Дориана Линлор, сможет так все сообразить? Да и слыханное ли дело, отказывать самому Веемару?

Проклятие - это отсроченная смертная казнь. И расправа ожидала Дори завтра в полдень.

Или уже сегодня? Счет времени она потеряла.

1.4

Она все же заснула. Измученная душа потребовала отвлечения хотя бы сном. И он стал жестокой насмешкой. Девушка гладила по огромной, теплой и мохнатой голове тигра. А тот довольно щурился и щекотал ей предплечье жесткими усами.

Разбудил Дориану скрип двери. Она тут же подскочила, испуганно глядя на светлый прямоугольник.

– Чуть до разорения угодья довела, и поди ж ты, спит, будто совестью чистая! — укоризненно произнес пожилой охранник, одетый в кольчугу и с мечом на поясе. В полном обмундировании явился. Словно Дориана была хищником в клетке или опасным головорезом, который вот-вот на него накинется. И горло перегрызет.

– Что, пора уже? — спросила она сонным голосом, пытаясь проморгаться и обрести ясное зрение.

– Ишь, обрадовалась. Твой позор должен весь честной люд наблюдать. А сейчас люди добрые спят еще. Завтрак принес тебе. Хотя только харчи переводить.

Этот мужчина, явно простолюдин, общался с ней так презрительно. Будто полное право имел.

Дориана понимала причину такого недоброжелательства. Если бы она подчинилась воле родственников, их угодья, что за последний год здорово обеднели, вновь налились бы силой и благодатью. Ведь сам Властитель осчастливил их края своим расположением. Взял в жены дочь покойного барона. А что она, вероятнее всего, сгинет, как три предыдущих супружницы Веемара, никого не волновало. Такова уж доля женская.

– Пора уже давно этот древний закон отменить, – ворчал стражник, ставя перед Дори тарелку с  комковатой кашей, – ишь, дикость какая. Дать бабам выбирать свою судьбу самостоятельно. Не углядели, так вот и всему краю теперь погибель.

Дориана молчала.

Безупречное воспитание и образование, полученное при отце, позволили ей сдержаться и не вступить в спор с невеждой.

Она поблагодарила за отвратительную еду, и на этом все.

Что с ней будет дальше?

О том, как накладывается печать проклятия за неповиновение воле Властителя, она только слышала. В их краях еще никому такое наказание на ее памяти не присуждали. Голая кожа прижигается клеймом, так, что плоть чуть ли не загорается. И не простая это печать. Магическая.

Древний символ высшего правящего рода начинает овладевать преступником, приводя его к погибели. Жестокой и неминуемой.

Несчастного ждет или болезнь неизлечимая, или безумие. А то и случай лютый. Грабители напасть могут, если есть, что с приговоренного взять. Да церемониться с ним не станут, все равно осужден. И, разумеется, это всеобщее порицание и презрение. Каждый своим долгом считает скривиться при виде проклятого, а то и плюнуть в его сторону либо прямо на одежды.

Поэтому изгнание из родных краев было для клейменых скорее облегчением, нежели дополнительным наказанием.

Вот и Дориане придется уйти.

Куда?

Вещей ей с собой не дадут, она уверена. Лиззетт и Колвин с ненавистью выкинут ее из отчего дома. Как несправедливо, что все им досталось!

Точнее, наследницей была вдова, но своего родственника она назначила управляющим. Мол, ей, слабой женщине, без мужского светлого ума не разобраться, как имуществом верно распоряжаться.

Колвин же был из тех, что постоянно грезят быстрым обогащением. И вкладывают средства в разные сомнительные проекты. А в итоге остаются ни с чем. Вот так менее чем за год немаленькое состояние Линлоров изрядно поиздержалось. Но мачеха с дядей в чем-то ужиматься и сами не считали нужным. Ведь вот-вот они станут родней самого Веемара, и все вернется к ним сторицей.

Поэтому Дориана не сомневалась - если она сама не уберется после того, как ее заклеймят, родственники живой ей по бывшим владениям ходить долго не позволят.

1.5

Толпа собираться начала еще загодя. Площадь Линлоры была небольшой, так что лучшие места перед подиумом, перестроеннным наскоро в эшафот, занять надо было успеть. Через час народ лез уже на фонарные столбы, разливая масло, в котором плавали фитили.

Жандарм Ферг не беспокоился. Сейчас сними одного, следом еще десяток полезет, замучаешься гонять. Зато после того, как девчонка Линлор получит заслуженное наказание, он вычислит хулиганов по масляным пятнам на одежде, и отштрафует. С площади один выход, и уж там Ферг будет ждать своего улова.

– Это ж какой дурой надо быть, чтобы отказаться от такого завидного жениха! – басил кто-то из зевак.

Болтали меж собой даже незнакомые, чтобы не скучать в ожидании.

– Покойный барон крепко бы на дочку рассердился, — поддакнул женский голос.

– Да что вы мелете оба? — вступила в разговор новая участница, средних лет дама ухоженного вида. Видно, образованная, раз позволяла себе некоторое вольнодумство.

– Его Владычество уже троих девиц в могилу свел в цвете лет, — продолжала смутьянка, — Дориана не пожелала стать четвертой.

– И тем самым только сократила свой пусть в преисподнюю, — желчно заметил мужчина, — так бы хоть своему родному краю пользу принесла напоследок.

– Почему-то от мачехи ее и дядьки вы не требуете пользы приносить, — не успокаивалась эта бунтарка, — а от девицы, что только в совершеннолетие вошла, ждете жертвы.

Вокруг спорщиков заволновалось, забурлило людское море. В основном толпа была на стороне мужчины, но нашлись и те, кто поддержали его оппонентку.

Кто-то утверждал, что Веемар - мужик правильный, но невезучий. И попадаются ему какие-то чахоточные, верно, потому что из сильно благородных. А вот женись он на такой как Дориана, глядишь, она бы лет тридцать с ним спокойно протянула.

Однако все та же смутьянка, по имени Элрея, напомнила, что не все супруги Властителя болезнью померли.

Самая первая, да, при родах скончалась, ребенок выжил, и впечатлительные на голову сплетницы обоих полов доказывают, что это он не дает отцу стать счастливым повторно, сводит в могилу мачеху за мачехой.

Жуть и дичь несусветная! Но многие в это верят.

Вторая жена Веемара погибла от несчастного случая, а третья сгорела от непродолжительной болезни. Неизвестно, какой. Но опять же, судачат, что это отравление было на самом деле.

Кроме того, Властитель - мужчина видный и интересный, горячий и любвеобильный, ему одной женщины ненадолго хватает, он скучает и теряет запал. Вот жены и заканчиваются скоропостижно, года через два-три.

Спор о том, имела ли право Дориана отказываться от своей счастливой судьбы, перерос в скандал и грозил продолжиться дракой.

Но тут над площадью пронесся глас труб Равноденствия, и все смолкли, напряженно вглядываясь в арку, под которой должна пройти обреченная.

На высокую сцену вышли главные пострадавшие от вероломства неблагодарной девицы - вдова барона Линлора, Лиззет, и дядя Дорианы, Колвин.

Рядом встал посланник самого Веемара, Деебор. Лицо его лоснилось успехом. Отличная должность при дворе само по себе хорошо, а сейчас вот он еще и возмездие принесет, как доверенное лицо.