Бертран и Лола - Анжелик Барбера

– Нужно принять, что она такая.

Эльза скакала по коридору и требовала клубничное мороженое.

– Она очень хорошенькая и счастливая… – добавил профессор. – В конечном итоге все остальное не имеет значения, и малышка права: клубничное – самое вкусное.

– Твоя рубашка тоже клубничная.

Хождение по врачам закончилось. Жеральдина проживала каждый новый день, цепляясь за повседневность. Будем продвигаться вперед шаг за шагом – медленно и терпеливо. Предметы обретали название, слова – смысл. Фраза, две. Пятнадцать. Тысяча. Заполнить часы до предела, чтобы одолеть время. Отвести Лолу на балет. Держать Эльзу на руках, на коленях, вести за ручку. За ручку. Забыть остальное… все остальное. Думать о проблемах ночами, до крови обгрызая ногти, пока Лола лежит в постели и мечтает о самолетах.

В хорошую погоду и если Эльза была спокойна, сестры валялись на травке посреди большого сада. Лола смотрела на крошечные белые стрелки, которые пыталась ловить сестра. Зачем они устремляются в небо? Там что, есть другой мир, где царит невесомость? Может, там у Жана Баратье перестала бы кружиться голова? Отец Лолы никогда не поднимал глаз. Он торговал землей, камнем, участками, стенами. Открывал деревянную калитку между двумя шарообразными туями и спускался по извилистой дороге к Марне. Широкая изумрудная река медленно текла вдоль берегов. Жан Баратье забрасывал удочку, не надеясь на хороший улов: поплавок покачивался, только когда он поднимал руку с фляжкой ко рту, чтобы сделать глоточек. Два. Три. Сначала он брал с собой фляжки, потом перешел на бутылки и скоро потерял контроль, а за ним и жизнь. Лоле было пятнадцать, Эльзе – девять.

– Папа! Папа! Папа!

Младшая сестра продолжала ставить на стол прибор для отца. «Особенный» мозг Эльзы попросту не воспринимал такого явления, как опоздание или несчастный случай, и Лола иногда завидовала ей. В конце года она провалила экзамены и не поступила в лицей. Мать утешала ее:

– Не огорчайся, детка, ничего страшного не случилось. Главное – не терять присутствия духа и не сдаваться.

Больше Жеральдина ничего не добавила, но Лола и без слов поняла, что́ хотела внушить ей мать: «Твой отец сдался, погрузился в липкую трясину уныния и не позвал на помощь. Не совершай ту же ошибку…»

– Я всегда буду рядом, доченька, не сомневайся, только не забывай, что мне тоже нужна помощь.

Лола повторила год, сдала экзамен на степень бакалавра in extremis[3], не представляя, чем займется дальше. Ее лучшая подруга Наташа записалась на факультет права, и Лола решила тоже пойти в юристы. Адвокатом она быть не хотела, а вот работа в крупной компании по торговле недвижимостью и строительству казалась вполне привлекательной. После смерти отца дело взяли в свои руки дядя с тетей, в будущем они помогут ей устроиться.

Через три года Наташе взбрело в голову пройти конкурс в Air France и стать стюардессой.

– Присоединяйся, вдвоем веселее!

Они записались и прошли. В детстве Лола часто смотрела на самолеты в небе, но никогда не думала, что летать – значит преодолевать время, не оглядываясь назад. Она ни за что не ввязалась бы одна в столь безумное предприятие, впрочем, в профессии бортпроводницы не было ничего экстравагантного, напротив, ею управляли точные, конкретные правила.

Мир теперь находился на расстоянии вытянутой руки. Когда-то давно Жан Баратье купил для дочери квартиру в Париже, сказав, что со временем она вырастет в цене.

– Париж – Нуазьель, двадцать семь минут на RER[4]. Сможешь приезжать в конце недели, будем ходить на рыбалку.

– Ты прекрасно знаешь, что я не люблю удить рыбу.

– Ничего, сделаешь вид – ради меня.

– Бери с собой Эльзу!

– Твоя сестра ненавидит зверей. А рыб еще сильнее.

– Папа!

– Ты неблагодарная свинюшка.

Ее отец умел говорить слова, которые запоминались надолго. Потом они, конечно, улетучивались, как белый хвост реактивного самолета высоко в небе, но иногда вдруг всплывали на поверхность. Обледеневшие и белые. Безмолвные и вечные, как воспоминания о жесте.

3

Услышав звонок, Бертран стремительно «прыгнул» в джинсы. Тоненькая молодая женщина в бледно-розовом топе, легинсах и огромных мужских вьетнамках собиралась еще раз нажать на кнопку, когда дверь открылась. На пороге стоял мужчина.

– Здравствуйте, я Лола, соседка сверху. А Дафна дома? – спросила она и подумала, что журналистка не преувеличивала, описывая «классную» внешность приятеля.

Бертран молча смотрел на «будущую новобрачную»… Он прислонился голым плечом к косяку и улыбнулся. Щеки Лолы порозовели. Он притворился, что не заметил.

– Нет. Тебе что-то нужно?

– Отвертка.

Бертран снова улыбнулся. Лола показала ему фарфоровую бомбошку, и он наклонился, чтобы рассмотреть.

– Кухонная дверь захлопнулась, я хотела поставить ручку на место, а штырь выпал с той стороны.

Бертран посмотрел девушке в глаза и спросил до невозможности серьезно:

– Тебе крестообразную или плоскую?

Лола была озадачена.

– Крестообразную… А может, плоскую…

– Сейчас посмотрю, что есть у Дафны. Заходи.

Бертран скрылся в кладовке, а Лола сделала несколько шагов по коридору и наткнулась взглядом на фотографию в рамке. Соседка выместила на ней злость – перечеркнула портрет крест-накрест толстым красным маркером и написала крупно: «МЕРЗАВЕЦ».

Он появился, она выпрямилась. Он сказал:

– Идем.

4

Свет они зажигать не стали и пошли вверх по лестнице красного дерева. У Бертрана были угольно-черные глаза и растрепанные (пожалуй, чуть длинноватые на ее вкус) волосы. Невысокий, босоногий. Богема… Зря Наташа подшучивала над Дафной и называла ее мифоманкой. Бертран ухмыльнулся, как будто прочел мысли Лолы.

– Думаю, представляться не нужно?

– Точно…

Утреннее солнце выглядывало на площадку из открытой двери квартиры на мансардном этаже. Бертран пропустил Лолу вперед, и она провела его между коробками на «место происшествия». Он развинтил ручку, подобрал рассыпавшиеся по кафельному полу детали и спросил:

– Где остальное?

Она метнулась в гостиную, смахнула на ладонь винты и протянула ему. Бертран весело ухмыльнулся:

– Крестообразная.

– Я запомню, – серьезно ответила Лола.

– Починить ручку – плевое дело. Смотри и учись.

Она отошла чуть в сторону, и Бертран незаметно покосился на нее, оценивая расстояние. Профессиональная привычка фотографа: не искажать вещи и всегда четко видеть границы. Он ждал и наблюдал. Скрытно. Лоле нужно полтора метра, решил он, она не робкая, но осторожная.

Девушка внимательно слушала и следила за движениями Бертрана. Заметила на безымянном пальце левой руки широкое серебряное кольцо и почему-то подумала: у него низкий голос. Ниже, чем ей представлялось. Глупое слово – «представлялось»: впервые взяв в руки фотографию без подписи, Лола окрестила Бертрана «соблазнительным соблазнителем», от которого без ума ее соседка. С тех пор как корреспондентка из отдела моды журнала Elle переехала на улицу Эктор, они с Лолой несколько раз болтали «по душам», и Бертран всегда выступал в роли короля. «Моего сердца, разумеется. Скоро семь лет. Я терплю его долгие отлучки и иду на жертвы, потому что возбуждаюсь от одной только мысли о новой встрече! Что бы там ни было! Знаю, это смешно, но у меня к нему тропизм».

Бертран повернулся к Лоле, желая объяснить какую-то техническую подробность, и она подошла ближе.

– Сюда вставляется шплинт.

– Ясно.

– Потом закрепляешь здесь.

Она кивнула, но на прежнее место не вернулась. Расстояние – один метр. Бертран вкрутил первый винт.

– Ручка была расшатана?

– Франк собирался починить, но…

– Забыл. Понятное дело – свадьба, переезд.

Лола улыбнулась. Бертран объяснил, что извещение о свадьбе Дафна показала ему «на свой, особый манер». Как именно? – подумала Лола, глядя на его волосы.

– Переезжаете до или после свадебного путешествия?

– Друзья вывезут вещи в наше отсутствие.

– Оригинальный подарок.

– Полезный.

Бертран кивнул и присел на корточки, перекинув отвертку в левую руку. «Я тоже переезжаю – некоторым образом. Но у меня нет такого количества коробок!» Он повернул ручку, проверил, как она держится, встал, толкнул дверь к стене, взял стул, положил инструменты на кухонный стол и сел.

– Ну вот. Дело сделано.

– Спасибо.

Фотограф улыбнулся, глядя в ореховые глаза Лолы, и она будто со стороны услышала собственный голос, предлагающий ему кофе.

– Вообще-то жарко до ужаса, но почему бы и нет.

– Могу предложить воду со льдом.

– Не беспокойся, я очень даже хочу кофе вот из этой штуки. – Бертран указал пальцем на итальянскую гейзерную кофеварку.