Упущенный шанс Сталина - Михаил Мельтюхов

По традиции в развернувшейся полемике продолжается использование ненаучных аргументов. Вместо того, чтобы представить аргументированную неизвестными ранее документами и тщательными исследованиями точку зрения на обсуждаемые проблемы, некоторые защитники традиционной версии объявляют идущую дискуссию проявлением "антинаучной тенденции" и призывают "не давать возможности" оппонентам публиковать свои исследования7 . Это подтверждает мнение Т. Манна, что "мы чаще злимся и возмущаемся, противодействуя какой-то идее, когда сами не слишком уверены в собственной позиции и внутренне готовы принять противоположную сторону". Как правило, сторонники традиционной версии предпочитают вести полемику именно вокруг концепции В. Суворова, что довольно странно, так как в полном виде ее не поддерживает, пожалуй, никто из серьезных исследователей. В результате создается впечатление, что эти проблемы можно рассматривать только с позиций автора "Ледокола" или с точки зрения традиционной версии. Однако это не так, и ставшие доступными документальные материалы и исследования последних лет позволяют предложить и другие концептуальные подходы к обсуждаемой проблеме. Тем не менее защитники официальной версии не останавливаются перед прямой фальсификацией, лишь бы избежать обсуждения проблем 1941 года на основе доступных ныне советских документов и новейшей отечественной историографии. Так, например, поступило руководство Ассоциации историков Второй мировой войны, когда посвященный этим проблемам доклад, обсуждавшийся на заседании 30 декабря 1997 г., был при публикации изложен таким образом, чтобы из него было удалено все, что не соответствует взглядам В. Суворова. Это, видимо, должно было придать большую убедительность опровержениям оппонентов8 .

Более того, в ход пошли и фальсифицированные документы. Так, В.А. Анфилов для обоснования своей традиционной точки зрения ссылается на опубликованные в 15 томе сочинений И.В. Сталина (М.,1997) документы: "Выступление на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) (конец мая 1941 года)" и "Беседа с А.М. Лавровым 18 июня 1941 года"9 . Первый из них должен подтвердить отсутствие у советского руководства каких бы то ни было наступательных намерений, а второй - показать, что всеведущая советская разведка докладывала в Кремль о намерениях Германии, Японии, США и других стран только самую достоверную информацию. К сожалению, оба эти документа фальшивки, автором которых, по всей видимости, является В.М. Жухрай, в чьей художественно-публицистической книге они впервые и появились10 . Анализ содержания текста первого из них показывает, что он является довольно грубой компиляцией из мемуаров Г.К. Жукова и других материалов. Относительно второго документа утверждается, что генерал-полковник А.М. Лавров был начальником разведки и контрразведки и подчинялся лично Сталину. Однако ни один исследователь истории советской разведки не знает о такой странной спецслужбе, да и о ее начальнике тоже. Кстати, генерал-полковник с такой фамилией в 1941 г. также неизвестен. Правда, В.М. Жухрай предусмотрительно пишет, что А.М. Лавров - это псевдоним, то есть перед нами еще один вариант "тайного советника вождя". Содержание его доклада, состоявшегося, по мнению В.М. Жухрая, 12 июня, показывает, что он является компиляцией из материалов современных исследований Второй мировой войны. К сожалению, некоторые авторы некритично восприняли эти "документы" на веру и, вероятно, на них еще не раз будут ссылаться для подтверждения официальной версии.

Нельзя не отметить, что в отечественной исторической литературе отсутствуют исследования, посвященные комплексному анализу событий 1939-1941 гг. Как правило, этот период рассматривается в разных трудах в качестве простой прелюдии к событиям Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Возникновению этой ситуации способствовало то, что события предыстории войны, как и большинство прочих событий советской истории, должны были рассматриваться в литературе исключительно в рамках официальной советской версии, под которую подгонялись все новые факты, накопленные за прошедшие десятилетия и отражающие разные стороны этих событий. Первоначально преобладала версия, согласно которой мирная Советская страна подверглась внезапному нападению коварного агрессора. Позднее она была дополнена указанием на то, что нападение Германии привело к столь тяжелым последствиям в силу ошибок Сталина в оценке обстановки. Соответственно, в общественном сознании преобладает мнение, что до 22 июня 1941 г. Советский Союз являлся нейтральной страной, не участвовавшей в идущей войне в Европе. Однако ставшие ныне доступными для исследователей еще вчера секретные документы показывают, что все обстояло намного сложнее. К сожалению, расширение источниковой базы не привело к появлению работ, которые бы обобщали все известные на сегодня факты и документы.

Поэтому, на наш взгляд, ведущаяся ныне дискуссия оказалась в ситуации, когда процесс введения в научный оборот новых документов необходимо дополнить их комплексным осмыслением, что требует формулирования новых концепций участия Советского Союза в событиях 1939-1941 гг. Это позволит прежде всего подвести некоторые итоги дискуссии и сделать еще один шаг в сторону более объективной картины истории нашей страны в период Второй мировой войны. Для выполнения этой задачи следует на широком историческом фоне проанализировать внешнеполитическую деятельность советского руководства в межвоенное двадцатилетие и в 1939-1941 гг., его взгляды на события европейской войны, военные приготовления СССР и содержание советской пропаганды. Только подобное комплексное исследование позволит показать, насколько обоснован пересмотр традиционной версии отечественной историографии, и дать толчок дальнейшему изучению этих проблем. Для выполнения этой задачи следует отказаться от двойного стандарта в оценках действий участников событий кануна и начала Второй мировой войны, который исходит из пропагандистских подходов, характерных для советской исторической литературы.

В основе советской пропаганды, а вслед за ней и историографии лежала идея о том, что внешняя политика государства зависит от его внутреннего строя. Соответственно, делался вывод, что политика капиталистического государства исключительно империалистическая, а социалистического государства - сугубо миролюбивая и оборонительная. В 1920-1940-е гг., когда лишь СССР считался социалистическим государством, эта идея в целом выглядела вроде бы убедительной, но в 1950-1980-е гг., когда возникла социалистическая система, выяснилось, что далеко не все эти государства обязательно находятся в хороших отношениях между собой, случались даже войны между ними. В данном случае советская пропаганда нашла выход, объявив ряд социалистических стран, которые проводили независимую от Москвы политику, несоциалистическими (Югославия, Китай). С другой стороны, выяснилось, что огромное большинство так называемых капиталистических стран присутствует на мировой арене в качестве статистов и их просто невозможно объявить "империалистическими хищниками". Все это начисто опровергает вышеприведенный постулат о прямой взаимосвязи общественно-политического строя и внешней политики государств. Схожий тезис использует и В. Суворов, полагающий, что именно коммунистическая идеология, которой он приписывает все возможные грехи, была побудительным мотивом советской внешней политики. Чтобы убедиться в несостоятельности этого утверждения, достаточно вспомнить хотя бы такие известные фигуры мировой истории как Тутмос III, Ашшурбанипал, Рамзес II, Навуходоносор II, Кир II, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Траян, Аттила, Карл Великий, Чингиз-хан, Наполеон и т.д. Никто из них не только не являлся членом коммунистической партии, но даже не был знаком ни с одним коммунистом, что, впрочем, нисколько не мешало им создавать великие империи.

В принципе давно известно, что внешняя политика государства зависит прежде всего от того, какое место это государство занимает в мировой иерархии. У "великой державы" эта политика одна, у региональной - другая, а у малой страны - третья. Кроме того, следует учитывать и те цели, которые пытается достичь та или иная страна. Например, государство может стремиться сохранить свое положение в мире, а может пытаться повысить свой статус на мировой арене. В первом случае, как правило, преобладают оборонительные методы, а во втором - наступательные. Хотя и в данном вопросе существует определенное различие. Поскольку страны с равным статусом также соперничают друг с другом, то "великая держава" не может просто занять оборонительную позицию, ибо это станет сигналом для других "великих держав" - противник слаб и можно усилить давление на него. Поэтому, чтобы быть в безопасности, "великая держава" всегда должна демонстрировать свою силу и друзьям, и соперникам. Среди самих "великих держав" также существует определенная иерархия. Так, в 1920-1930-е годы Англия и Франция являлись сверхдержавами (хотя такого термина тогда не использовали - они просто считались ведущими странами мира). Именно такой статус этих стран был закреплен в рамках Версальско-Вашингтонской системы международных отношений. В 1940-1950-е годы сверхдержавами стали США и СССР, что и отражала Потсдамская система международных отношений.