Красивые, дерзкие, злые - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы не сидеть рядом с пьющей соседкой с пустыми руками, Алиса наливает себе в высокий стакан яблочного сока. Сыплет туда пригоршню льда. Сует соломинку.
«Аккуратность – это красота. А красота – это аккуратность».
Так говаривал папа. Алиса была маленькая и не очень понимала, что он имеет в виду. Думала: вырасту и спрошу. Теперь она выросла, а вот спросить-то и не у кого.
Но слова отца накрепко запали в душу. И теперь все, что бы Алиса ни делала, она старается делать аккуратно. И в итоге получается красиво.
Вот и сейчас: в высоком, идеально чистом стакане бултыхаются, словно космонавты в невесомости, кусочки льда. Чуть позвякивают. Стакан запотел и смотрится так, что хоть сейчас помещай его на рекламный плакат.
Теперь коктейль для назойливой гостьи. Одна часть джина. Две части тоника.
К несчастью, к бару является Вероничка. Не утерпела высидеть в одиночестве даже пяти минут. Когда она выпьет, ее немедленно тянет общаться.
– У тебя маслиночки есть? Или оливки? – тут же спрашивает она. – И вообще: сваргань, Алиска, чего-нибудь закусить. Мы ж не алкаши – голый джин хлестать.
Не успевает Алиса усмехнуться и с сарказмом возразить: мол, джин-то хлестать будет одна Вероника, как в дверях нарисовалась прислуга Варька.
Вид у нее взбудораженный. Лицо красное, глаза выпучены. В руке дрожит листок бумаги.
– Что случилось, Варвара? – холодно поворачивается к ней Алиса. Она терпеть не может подобных драматических явлений прислуги. «Сейчас выяснится, что медведка пожрала все петунии», – с неудовольствием подумала она. Однако Варька бормочет совсем иное:
– Вам телеграмма!..
Телеграмма?! В мире Алисы нет места для телеграмм. В ее мире связь осуществляется с помощью мобильного телефона, эсэмэсок и электронных писем. Телеграмма – понятие из другого мира, из прошлой жизни, с которой покончено навсегда... Телеграмма означает нечто чрезвычайно странное и экстраординарное.
Ледяной стакан выскальзывает из рук Алисы. Падает на стол. Джин разливается по столешнице. Стакан грохается на пол и разлетается на мельчайшие осколки. Вероника, застывшая у бара, жадно следит за тем, как меняется в лице Алиса.
Та подскакивает, выхватывает из рук домработницы листок.
Депеша и вправду послана из прошлой жизни. Из Бараблина. Отправлена вчера в десять вечера. В телеграмме – ровно отпечатанные на компьютере строки:
Тетя Вера очень плоха. Приезжай проститься. Клава.
* * *И двух часов не проходит, как Алиса оказывается в аэропорту Шереметьево-1.
Эти два часа успевают вместить в себя, для начала, телефонный разговор с Вадимом. Муж озабоченно-благодушен:
– Ну, конечно, поезжай... Это все ж таки твоя тетя...
– Двоюродная тетя, – поправляет любящая точность во всем Алиса.
– Все равно – она ведь тебе не чужая... Растила, можно сказать... Вызови Василия, попроси, чтоб он отвез тебя в аэропорт и потом отогнал домой машину. Деньги не забудь снять с карточки еще в Москве. Думаю, в этом твоем Бараблине с банкоматами плохо.
– Уж как-нибудь разберусь, – холодно бросает Алиса.
Муж ее любит контролировать все и вся. Он из тех мужиков, кто искренне считает: без его ежеминутного вмешательства и умелого руководства рухнет все: и его фирма, и семья, и дом. Удивительно, как еще инсульт или язву не заработал при таком крохоборском контроле. Впрочем, какие его годы! Ему тридцать пять – значит, все еще впереди.
– Да-да, знаю: ты большая девочка, – фыркает Вадим. – Тогда – счастливого пути. Уж пару дней без тебя как-нибудь обойдусь.
Алисе хочется сказать в ответ что-нибудь язвительное, но Вадим не дает ей такой возможности, кладет трубку.
Самое противное, что Алиса в точности выполнила все его указания. Позвонила в справочную, узнала, когда ближайший рейс до областного центра.
Вызвала Василия. Тот домчал ее на «Лексусе» до Шереметьева-один. Помог выгрузить скромную дорожную сумку – старую, ни в коем случае не от «Луи Вьюитона». Та годится для Парижа и Рима, но никак не для Бараблина.
В аэропорту Алиса сняла в банкомате полтыщи долларов с валютной кредитки и еще десять тысяч – с рублевой.
Совсем не похоже на то, как девять лет назад Алиса отправлялась из Бараблина в Москву.
Деньги зашиты по настоянию тети Веры в трусы.
Плацкартный вагон. Боковая полка. Двое суток пути.
А как она самый первый раз приехала из Москвы в Бараблино?
Пока Алиса проходила контроль безопасности, регистрацию, пока пила кофе в буфете в зале ожидания, все пыталась вспомнить свой самый первый приезд из Москвы в Бараблино. И ничего у нее не получалось.
Похороны мамы она смутно, но помнила.
Отпевание проходило в маленькой кладбищенской церкви.
Алиса помнила, как длинный луч солнца упал на восковое недвижимое мамино лицо – показалось, будто его коснулся своим перстом ангел. Отпевал маму молодой дьяк со стильной бородкой. Он был удивительно похож на мушкетера – скажем, на принявшего сан Арамиса. В небольшой толпе дальних родственников у гроба распоряжалась неизвестно откуда вынырнувшая бараблинская тетя Вера. Смутно помнились и поминки – но уже совсем нечетко.
А потом – бах! – и Алиса уже в Бараблине. В избе, на железной кровати, и тетя Вера будит ее:
– Вставай, Алисонька, а то в школу опоздаешь...
А между этими двумя картинками – московскими похоронами и пробуждением в Бараблине – пустота, чернота, зияющий провал. Провал, как потом сумела восстановить Алиса, длиною в недели... И сейчас самое время заполнить ту лакуну, то выпадение памяти, что случилось, когда ей минуло пятнадцать лет.
Почему умерла ее мама? Как погиб ее отец?
* * *Аэродрома в Бараблине, естественно, нет. Как и железнодорожной станции. Один автовокзал. Поэтому Алиса взяла билет до областного центра. В аэропорту она пересядет на такси.
Если разобраться, она возвращается в Бараблино триумфаторшей. Женой столичного миллионера, в шмотках от «Гуччи» и «Фенди», богатая, счастливая, одним словом – победительница. Только ощущения от победы какие-то странные. По крайней мере, ликовать ей совсем не хочется. Наверно, потому, что только она, Алиса, знает, через какие тернии ей пришлось пройти.
Будь у нее выбор, она предпочла бы стать простой небогатой женщиной. Кем, например? Ну, допустим, инженершей, или бухгалтершей, или филологом. Лишь бы только мама осталась с ней. И был бы рядом отец.
Алису приглашают на посадку. Ее одну, лично. Она – единственный пассажир, летящий бизнес-классом.
После того как пару раз слетаешь «не как все», уже очень трудно возвратиться в экономический салон. К хорошему быстро привыкаешь. Если у тебя, конечно, есть деньги.
Алиса вспоминает, как первый раз летела самолетом. Когда поднимались по трапу, она сидела на закорках у отца. И сияющая мама шла рядом. Они летели в отпуск. В дом отдыха, в Гагры.
Ей было лет пять, и самолет казался огромным, и родители посадили ее у окошка – то есть у иллюминатора, – и было очень весело и страшно смотреть вниз, на кукольные домики и игрушечные машинки, и, когда самолет закладывал вираж, она вцеплялась в руку сидящего рядом отца...
– Командир корабля и экипаж приветствуют вас на борту самолета «Ту-154», выполняющего рейс по маршруту... Прослушайте, пожалуйста, правила безопасности...
Прикольно, конечно, когда стюардесса демонстрирует, как пользоваться кислородной маской, для одной только Алисы. Больше никого нет в салоне бизнес-класса. Прикольно – но и немного неловко.
В России стыдно быть богатым. Зато острее чувствуешь свою избранность. И одиночество – тоже.
Самолет – ревя, трясясь всеми своими старыми сочленениями, – взлетает. Каждую секунду кажется, что нагрузка ему не под силу, он не выдержит и рухнет вниз. Старичок «Ту-154» – это вам не аэробус и не «Боинг». Его колотит, как старый автобус. Стоило ли становиться женой миллионера, чтобы полететь в бизнес-классе назад в Бараблино и разбиться?
Чтобы отогнать противный страх, Алиса стала смотреть в иллюминатор. Вадим говорил, что, когда взлетаешь из Шереметьева, можно сверху разглядеть их поселок и даже их дом. Алиса никогда раньше с птичьего полета свое жилище не видела.
Под крылом – дома, дома и дома... Каждый особняк, прикидывает Алиса, – стоимостью не меньше пятисот тысяч «зеленых». Три-четыре этажа. Крыши из металлочерепицы. Кое-где сверкнет голубизной лужа бассейна.
Кто говорит, что Россия плохо живет? Посмотрите на ближнее Подмосковье с борта самолета. Сплошные коттеджи, виллы, замки.
И за каждым хозяином можно присылать налоговую полицию, или уголовный розыск, или службу безопасности.
А вот – знакомый рельеф водохранилища. И на первой линии от воды Алиса различает свой особняк. Ей видно все до мельчайших деталей: и домик прислуги, и аккуратно выкошенный газон, и цветочки. И балкон, на котором она сегодня пила свой утренний кофе. А вот и соседкин участок – даже, кажется, видно, как плещется в своем бассейне Вероничка.