О вечном: о любви, о воровстве, о пьянстве... - Анатолий Трушкин

Народ говорит:

– Ну и что? Вот до вас избрали одного в депутаты. У него через год коттедж, яхта, «Мерседес». Не успела прокуратура глазом моргнуть, уже коттедж не у него, а у дяди... по отцу, яхта – у дяди по матери, «Мерседес»– у тети.

Но кандидат хорошо подготовился, говорит:

– Зря вы мне не верите, я что обещаю, делаю.

И останавливается возле слепого. Слепой спрашивает его про пенсию. Кандидат:

– Если меня изберете, увеличу всем пенсию в четыре раза, а ты, слепой, прозрей и иди.

Коснулся его, тот глаза распахнул:

– Я вижу, вижу! Голосуйте за этого кандидата!

Повезло слепому. Жена мне еще сказала:

– Тебе бы там сесть с твоим геморроем-то.

Вот такие уже технологии. Но бывают и сомнительные чудеса. Женщина одна:

– Я лечусь уже десять лет, а детей у меня нет и нет. Бог не дает.

Кандидат:

– Я дам!.. Если меня изберете. – И рукой повел в ее сторону.

Она:

– Ой, я на третьем месяце! Голосуйте за него!

Мне чего-то кажется, что здесь подстава была. Уж больно быстро она... Но народ у нас простоватый пока, многие все равно поверили.

А вообще с подставами опасно работать. Одному кандидату сделали подставу – «инвалида» хромого. Кандидат должен был подойти, ударить его палкой по ноге, сказать: «Ты здоровый, иди работай». Тот должен был крикнуть: «Ой, я здоровый!» – и убежать работать.

А оппозиция заманила «подставу» в буфет, на его место посадила настоящего хромого.

Кандидат спускается в зал:

– Я не потерплю возле себя проходимцев, я всех заставлю работать!

И палкой хромого по больной ноге. А тот из бывших десантников. Прицелился костылем и по спине ему ка-ак хрястнет!.. Но немного промахнулся, попал в висок. Кандидат внешне ничего – наверное, ему что по спине, что по голове, но все-таки он забыл, что хотел обещать, и заврался... Проиграл, короче.

Нет, теперь как кампания избирательная – мы на все встречи всей семьей. Интересно, до чего технологии дойдут.

Хотя я не знаю, в принципе-то можно доказать, что если тебя изберут, то ты-то уж точно воровать не будешь?

Мне кажется, все равно, если даже докажут, – хоть немного, а будут подворовывать.

Исповедь атеиста

Инкассатор в универмаге поскользнулся – сам в одну сторону, сумка с деньгами в другую, где я стоял.

Выскакиваю на улицу – день как на заказ: сухо, солнечно, народу никого. Всего человек пять... бегут ко мне с автоматами.

Я как заору:

– Господи, помоги! Никогда больше на чужое не позарюсь!

Так орал, что Он услышал. Сперва замерло все, потом на улицу ворвался ветер, принес откуда-то колокольный звон и вместе с ним не то туман, не то дым – стоишь, носа не видишь. Правда, сумку все-таки кто-то увидел, вырвал.

Я вышел из тумана и скорее в церковь – свечку поставить за избавление от беды.

Иду, вдруг сверху – кошелек. Голову задрал – на балконе старичок стоит. Я кошелек поднял. Старичок сверху кричит:

– Это мой!

Я ему говорю:

– Дедушка, я не слышу ни черта.

Он на весь квартал:

– Это мой кошелек!

Я ему:

– Я не знаю, дедушка, какая это улица.

И пошел... к церкви. Но заблудился, вышел к пивной. Зашел, взял сосисок к пиву. А голодный ведь! Первую сосиску запихал в рот и подавился. Хриплю, задыхаюсь. Сознание уходит – кислород в мозг не поступает. Когда поступает-то, сознания мало, а тут ни грамма кислорода. Нелепая смерть. Успел только прохрипеть:

– Господи, прости за всё, если можешь, помоги в последний раз.

И в ту же секунду как будто кто-то крылом меня... по голове. Ка-ак грохнусь со стула. Сосиска вылетела, я задышал.

Вышел на улицу, иду, славлю Бога. Не за то, что кошелек исчез, а за то, что жив остался.

Как очутился в зоопарке, не помню. Помню только... мальчик какой-то стоит... ест гамбургер... Мальчик маленький, гамбургер большой... Я взял гамбургер... мальчик заплакал... Из кустов вышла его бабушка с собакой... Бабушка меньше мальчика... собака больше... Япобежал... собака за мной, за собакой мальчик, за мальчиком бабушка.

Как она пасть разинет!.. Собака, в смысле. Как я заору:

– Господи, помоги! В самый последний раз!

И может, мне показалось, но будто голос раздался:

– А-а-а?

Я:

– Помоги в последний раз!

Голос:

– А-а.

И я – хоп! – ногой на доску. Из земли доска торчала. Меня подбросило, я через забор какой-то перелетел, стою, гамбургер ем. Думаю: доем, пойду во славу Господа добрые дела делать.

Мальчик подбегает, говорит:

– Отдай гамбургер.

Я говорю:

– Хрен тебе.

Бабушка подбегает:

– Отдай гамбургер.

Я говорю:

– Хрен вам обоим.

И слышу – сзади шорох какой-то. Оглянулся – крокодил! И он цап меня за ногу. Я быстро-быстро говорю:

– Господи, Господи, Господи! Клянусь: буду помогать сирым и нищим, всем, кто бы о чем ни попросил.

Тишина наступила... Стало слышно, как дышит космос. Короче, у крокодила оказался кариес. Он на мне последние зубы потерял. Я ногу выдернул – ни одной царапины.

Выбрался из зоопарка, иду к церкви. По дороге нашел рубль, три раза по пять рублей, пять раз по десять и десять раз по пятьдесят. Что значит встал на хорошую дорогу.

Подхожу к церкви – нищий сидит на земле, полметра... одна рожа, просит подать на лечение от насморка.

Я говорю:

– Хрен тебе собачий, а не лечение.

Он встал – чу-уть меньше церкви. Размахивается. Как хрястнет!.. И серой запахло. То ли у него изо рта, то ли у меня что-то из ушей вылетело. И деньги тоже все из меня вылетели. И он снова размахивается. Я как заору:

– Господи, твоих бьют! Помогай!

И в ту же секунду... рожа как хрястнет! И я понял, что космос пустой, просто мне весь день сказочно везло.

На этом мои религиозные искания кончились, я понял, что Бога нет.

А рожа деньги подобра-ал, морду наглую задра-ал и сказал:

– Спасибо тебе, Господи!

Доброе утро

– Доброе утро, дорогие друзья! В эфире «Новости». Сначала о главном. Всё выше уровень жизни россиян, всё радостнее и веселее смотрят они в будущее. Если раньше предметы первой необходимости были для большинства роскошью, то сейчас наоборот – предметы роскоши становятся для многих предметами первой необходимости. О других новостях. В Дальнерайском районе после затяжных проливных дождей, паводка и спуска воды из местной ГЭС несколько сёл оказались под угрозой наводнения. Слово нашему собственному корреспонденту в Дальнерайском районе... Вам слово, Сергей... Сергей, вам слово.

– Алло.

– Говорите, Сергей. Слушаем вас.

– Алло.

– Мы вас прекрасно слышим, Сергей. Здравствуйте. Говорите.

– Алло.

– Говорите, Сергей. Слушаем вас.

– Слушаю вас, Михаил.

– Доброе утро, Сергей. Говорите, мы вас слушаем.

– Да, Михаил, спасибо. Добрый вечер.

– Что нового у вас, Сергей? Почему плохая видимость?

– Да, Михаил. Хорошо видеть мешает дым от пожарищ.

– Если что-то горит, Сергей, значит, не всё под водой?

– Да, Михаил, иначе бы оно не горело.

– Что же местные жители? Много ли пострадавших от наводнения и пожаров?

– Да, Михаил, вы правы – пострадавших много, но местные жители говорят: «Ничего, бывает и хуже». Ловят рыбу и тут же ее на огонь.

– Так ведь это очень удобно, Сергей.

– Да, Михаил. Я не пробовал.

– Вот видите, есть свои выгоды и в этом положении. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. А кто еще помогает, Сергей?

– Да, Михаил. Помогает то, что дожди кончились, воду с ГЭС уже всю спустили, больше нет воды.

– Я не понял. Вообще нет воды в районе?

– Вода есть, но больше не будет.

– А зачем больше, Сергей?

– Чтобы не стало хуже, Михаил.

– Понятно. Хуже уже не будет?

– Нет.

– Очень хорошо. Значит, будет только лучше.

– Лучше тоже не будет. Холодильники, телевизоры, всё под водой, мебель можно выбросить, скот плавает, урожай пропал.

– Хуже не будет и лучше не будет. То есть на редкость стабильная ситуация. Прекрасно. Сергей, спасибо за добрые вести. А что за звуки доносятся до нас? Как будто бьют в праздничные барабаны... Да, Сергей? Это звуки праздничных барабанов доносятся?

– Да, Михаил, это стреляют.

– Стреляют? Какой-то местный праздник, Сергей? Какой-то обычай?

– Да, Михаил, это – обычай. Здесь всегда с незапамятных времен стреляли по мародерам.

– Алло... Связь исчезает иногда. Приносим свои извинения... Алло, Сергей.

– Да, Михаил.

– Я говорю: по-моему, откуда-то доносится песня.

– Да, Михаил, песня доносится.

– Ну вот! Если люди поют, Сергей, значит, все хорошо. Вы меня поняли?

– Я понял, Михаил.

– Если поют, значит, все хорошо.

– Да, Михаил, я понял.

– Иначе чего бы они пели?

– Я понял, Михаил, понял.

– О чем песня?

– Это песня о том, что несколько молодых парней ждали большого урожая, но не дождались. Но ничего, все будет хорошо, поется в припеве... Вода погубила всю коноплю, и они не знают, как им жить дальше, но все будет хорошо.