Английская разведка вывезла Бормана из горящего Берлина - Герман Смирнов

Подготовка к операции Джеймс Бонд

Теперь настала очередь действовать Крейтону. Через тайную профашистскую организацию в Дублине, знавшую его как беспутного Джона Дэвиса, он связался с Риббентропом и получил от него приглашение приехать в Германию. В этот головокружительный вояж он отправился с Флемингом, впервые выступавшим под псевдонимом Джеймс Бонд. 8 февраля 1945 года под видом дипломатических курьеров они вылетели из Лондона в Лиссабон, оттуда в Швейцарию, где в Цюрихе их встретил эмиссар Риббентропа с двумя сотрудниками. Их разместили в роскошном замке, где они провели неделю. 13 февраля английских разведчиков вывезли в Германию, переодели в сшитую специально для них эсэсовскую форму и на машинах повезли на виллу под Гейдельбергом. Здесь через неделю Крейтона принял Риббентроп, для которого он оставался Джоном Дэвисом. После обмена любезностями и стародавними воспоминаниями Риббентроп доверил сыну лицейского приятеля свою великую тайну. Когда Рейх рухнет и воцарится хаос, он, Риббентроп, должен исчезнуть, и помочь ему в этом должен он, сын его старого друга Джон Дэвис. Но сложность в том, что Риббентропу необходимо взять под свой контроль нацистские сокровища, а для этого необходимо заинтересовать в операции личного секретаря фюрера, хранителя всех нацистских секретов и накоплений Мартина Бормана... - Через тебя я предложу Борману шанс на спасение и потребую за это 25 миллионов марок, на которые, ни в чем не нуждаясь, смогу жить в Южной Америке. Бормана же я ликвидирую или выдам англичанам. "Нас поразило то, - пишет Крейтон, - что у Риббентропа возникла точно такая же идея, как у нас, и не пришлось даже раскрывать свои карты". 24 февраля посланцы отдела "М" вернулись в Англию и форсировали подготовку к операции Джеймс Бонд. Важная роль в ней отводилась еврейским боевикам из организации "Борцы за свободу Германии", которые хорошо знали немецкий и русский языки, а часть была урожденными берлинцами. Им придавались коммандос из морской пехоты - специалисты по маломерным судам и разминированию, диверсантки из Женского вспомогательного корпуса и флотские коммандос из самого отдела "М". 8 марта группу, насчитывавшую около 50 человек, выбросили с парашютами под Берлином в районе озера Мюггельзее, системой рек, озер и каналов связанного с Эльбой. Тем временем риббентроповский курьер через связника в Цюрихе сообщил, что Крейтону надлежит встретиться в Берлине с Борманом, заинтересовавшимся предложением Риббентропа. 10 марта он с Флемингом вылетел в Швейцарию, оттуда на машине их доставили в столицу Лихтенштейна Вадуц, затем через австрийскую границу на немецкую территорию. Здесь доверенные люди Риббентропа переодели их снова в эсэсовскую форму и на легком самолете повезли в Берлин, где министр сообщил им, что их примет Борман. Разведчиков поместили в бункере Бормана в бетонную каморку с двумя койками, раковиной с краном и отверстием в полу вместо унитаза. Эсэсовцы отобрали у них багаж, рацию и пистолеты и наглухо закрыли дверь. Вечером дверь распахнулась, и в каморку вошел Борман с молодой женщиной. В руке он держал несколько папок. Он говорил тихим голосом, что война проиграна, что он хочет исчезнуть и укрыться в надежном месте, но мир должен поверить, что он мертв. Для этого нужно найти двойника, который погибнет во время бегства. Тело нужно будет оставить на видном месте, чтобы его можно было легко обнаружить. Но при проведении самой тщательной посмертной экспертизы ни у кого недолжно возникнуть ни малейших сомнений в том, что это тело Бормана. Уходя, Борман передал англичанам пакет со своей медицинской и стоматологической картой, несколькими рапортами и фотографиями. "Возьмите это, - сказал он. - Пригодится. Однако эти вещи должны быть возвращены"... По возвращении мортоновских посланцев в Лондон в отделе "М" закипела лихорадочная работа. Сотрудница отдела Сюзен Кемп приступила к поискам двойника, а Крейтон начал искать стоматолога и хирурга, которые сохранили бы в секрете характер порученных им заданий. На роль первого был выбран зубной врач семьи Эйнсворт-Дэвисов, на роль второго - коллега и друг крейтоновского отца А. Макиндо, специализировавшийся на пластических операциях обожженных британских летчиков. Изучив привезенные Крейтоном документы Бормана, Макиндо дал указания, какого типа лицо должно быть у двойника, и после интенсивных поисков Кемп обнаружила в Канаде военнопленного Отто Понтера, которому и была сделана пластическая операция. Над левым глазом у него появился шрам и другие приметные детали, как у Бормана. Стоматолог сделал все, чтобы рот Гюнтера нельзя было отличить от рта Бормана: удалил несколько зубов, поставил мост и несколько пломб. Тем не менее полного сходства достичь не удалось, и Макиндо посоветовал провести соответствующую операцию и с медицинскими картами Бормана. По их образцу и подобию специалисты изготовили новые документы, в точности соответствующие данным оперированного Гюнтера. Поскольку Борман наверняка позаботился о том, чтобы у его документов не осталось дубликатов в Германии, эти поддельные бумаги после войны должны были стать единственным, что могло оказаться в руках дозиавателей. Непредвиденным осложнением стало вмешательство в ход подготовки генерала Эйзенхауэра, секретные службы которого пронюхали об операции Джеймс Бонд. По его настоянию в группу была включена лейтенант Б. Брабенова полурусская-полунемка, одинаково хорошо владеющая обоими языками. Группа обеспечения на Мюггельзее непрерывно усиливалась, и в начале апреля на берегах озера в надежных укрытиях дожидались своего часа более 150 бойцов. И час этот настал 22 апреля 1945 года.

В логове

В этот день 28 парашютистов были доставлены по воздуху в занятый союзниками Брауншвейг, а оттуда на бомбардировщике "Веллингтон" доставлены в окрестности Берлина и сброшены над озером Мюггельзее. Здесь их встретили бойцы группы обеспечения и после ночевки вечером 24 апреля 12 человек на шести каяках - легких разборных каноэ - двинулись вниз по Шпрее, рассчитывая выйти в центр Берлина к часу ночи. Около полуночи впереди выросла громада моста Вайдендамм, в тени которого со стенки набережной свисала веревочная лестница, заранее установленная разведчиками группы обеспечения. Четыре человека бесшумно поднялись по ней в город, и каяки снова скрылись в темноте: они должны были вернуться на Мюггельзее и ожидать вызова. В 1.07 группа добралась до министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе, здесь их встретили предупрежденные немецкие охранники и препроводили десантников в бункер Рейхсканцелярии. Утром Крейтона и Флеминга провели в здание министерства иностранных дел в кабинет Риббентропа. Кабинет выглядел ужасно: окон не было, все стены в оспинах от осколков, обшивка кресел изодрана в клочья, пол усыпан штукатуркой. Риббентроп невозмутимо сидел за своим столом и читал какие-то бумаги. Сообщив англичанам, что его планы изменились и что он будет выбираться из Берлина при помощи шведов, он сообщил, что Борман целиком полагается на них и примет их сегодня же. И действительно, спустившись в бункер, Крейтон и Флеминг обнаружили в своем помещении Бормана, беседующего с Брабеновой. Гюнтера куда-то увели, и Борман, исподтишка успевший осмотреть его, нашел сходство безупречным. Брабенова передала Борману его документы, предупредив, что они скорректированы в соответствии с данными Гюнтера. Быстро пробежав глазами некоторые бумаги, Борман пробормотал: "Отлично!" И предупредил, что ждать придется несколько дней, пока хаос, вызванный поражением, не станет всеобщим и все не ринутся спасать свою шкуру. Это и будет самым подходящим моментом для бегства. 30 апреля после нескольких томительных дней ожидания Борман предупредил: прорыв из бункера назначен на 1 мая. В этот день в 23 часа он вошел в камеру, сказал - пора уходить. Привели Гюнтера, вся его голова была в бинтах. Крейтон приступил к тщательному обыску Гюнтера, потом Бормана, у которого под мышками были обнаружены три ампулы с ядом. Разведчики разрешили ему оставить их у себя. В карманах Бормана, кроме несущественных мелочей, обнаружили партбилет НСДАП № 60508 и удостоверение главы Рейхсканцелярии и личного секретаря фюрера, а также личный дневник и светложелтый незапечатанный конверт без адреса. В нем ошеломленные разведчики обнаружили завещание Гитлера! Посоветовавшись, они решили все эти документы оставить при себе, и только дневник Бормана вложили в карман черного кожаного пальто, надетого на Гюнтера. Борману же они дали поддельное удостоверение мелкого партийного функционера. Тем временем коридоры бункера заполнились людьми, которые оживленно разговаривали и даже кричали во всю глотку, как опьяненные страхом или вином. Затеряться в этой толпе было нетрудно, никто не обращал внимания ни на кого. "Борман шел первым, нацепив на нос небольшие темные очки и нахлобучив фуражку до самых глаз, - вспоминает Крейтон. - Брабенова шла сбоку от него, а за ней Флеминг и долговязый доктор Людвиг Штумпфеггер, личный врач фюрера, который пристроился к нам по собственной инициативе. За ними Понтер с забинтованной головой, рядом с ним шел я. Всего в нашей группе было около двадцати человек, которые, толкаясь и спотыкаясь, пробирались к выходу. Многие из них были в бинтах, поэтому наша маскировка не выделялась". Выйдя из бункера в сад, группа обогнула рунны Рейхсканцелярии, спустилась в глубокий тоннель, который вывел ее на станцию метро около Вайдендаммского моста. Грохот канонады, огни пожарищ, дым с пробивающимся сквозь него пламенем создавали жуткую картину. "Я увидел два немецких танка, которые, скрежеща гусеницами, медленно ползли к мосту, - вспоминает Крейтон. - Впереди шли Борман и Штумпфеггер. Я крикнул своим спутникам, чтобы они укрылись за танками. Сейчас было самое подходящее время для ликвидации несчастного Гюнтера. Вытаскивая "люгер" из кобуры, я краем глаза увидел, как Флеминг предупредительно отвел Брабенову на пару ярдов в сторону. Я щелкнул предохранителем и, подняв пистолет, прицелился в спину Гюнтеру. Расстояние было не более трех метров. Мой палец на спусковом крючке напрягся... И тут в один из немецких танков угодил снаряд. Мощный взрыв и столб пламени. Ближе всего к танку оказались Гюнтер и Штумпфеггер. Взрывной волной их швырнуло на меня, и мы втроем рухнули в глубокую воронку от бомбы. Два этих немца защитили меня от основного удара, и я отделался ссадинами и ушибами. Борман, Флеминг и Брабенова тоже были сбиты с ног, но их спас второй танк, находившийся между ними и подбитой машиной. Убедившись, что я и Борман остались живы, Флеминг с Брабеновой пошли к реке, где ждали свои. Борман кое-как поднялся на ноги и, сделав несколько шагов, спустился ко мне в воронку. При свете ярко пылающего танка он уставился на Штумпфеггера: верзила-доктор был мертв, но никаких ранений не было видно. Скорее всего смерть наступила от шока. Гюнтеру тоже ничем нельзя было помочь. Судя по тому, что у него свободно болталась рука, шрапнель поразила его в правое плечо и, должно быть, еще куда-то. У нас не было ни времени, ни охоты заниматься убитыми. Сняв с головы бинты, я увидел, что лицо Гюнтера осталось совершенно целым и выглядело совсем как лицо Бормана. Прежде чем я успел удостовериться в смерти Гюнтера, Борман отпихнул меня в сторону и, став на колени, вынул что-то из своего кармана и наклонился к самому рту Гюнтера. Повернувшись ко мне, он покачал головой и сказал: "Мертв". Ту же самую процедуру он проделал со Штумпфеггером. Когда он встал, я надел ему на голову повязку, снятую с мертвого Гюнтера, и мы пошли дальше. Я не знаю, что за штуку доставал Борман из своего кармана. Может быть, это была ампула с цианистым калием, и Борман высыпал яд в рот Гюнтеру на всякий случай, чтобы быть уверенным в смерти своего двойника. Но подтвердить это предположение чем-то я не могу". Укрываясь за чем попало, Крейтон с Борманом добрались до парапета набережной и обнаружили Флеминга и Брабенову, пытавшихся высмотреть каяки на воде внизу. Они появились с небольшим запозданием и, приняв группу с Борманом, устремились на северо-запад к Эльбе. Этот переход по водной системе занял целых 12 дней и сопровождался быстротечными стычками с советскими войсками и даже потерями. 13 мая Борман был сдан английским коммандос напевом берегу Эльбы в присутствии самого Мортона и американского генерала Симпсона.