Отрывки из "Большого завещания" и баллады - Франсуа Вийон

Баллада истин наизнанку

Мы вкус находим только в сенеИ отдыхаем средь забот,Смеемся мы лишь от мучений,И цену деньгам знает мот.Кто любит солнце? Только крот.Лишь праведник глядит лукаво,Красоткам нравится урод,И лишь влюбленный мыслит здраво.

Лентяй один не знает лени,На помощь только враг придет,И постоянство лишь в измене.Кто крепко спит, тот стережет,Дурак нам истину несет,Труды для нас - одна забава,Всего на свете горше мед,

Коль трезв, так море по колени,Хромой скорее всех дойдет,Фома не ведает сомнений,Весна за летом настает,И руки обжигает лед.О мудреце дурная слава,Мы море переходим вброд,И лишь влюбленный мыслит здраво.

Вот истины наоборот:Лишь подлый душу бережет,Глупец один рассудит право,И только шут себя блюдет,Осел достойней всех поет,И лишь влюбленный мыслит здраво.

Спор между Вийоном и его душою

- Кто это? - Я. - Не понимаю, кто ты?- Твоя душа. Я не могла стерпеть.Подумай над собою. - Неохота.- Взгляни - подобно псу, - где хлеб, где плеть,Не можешь ты ни жить, ни умереть.- А отчего? - Тебя безумье охватило.- Что хочешь ты? - Найди былые силы.Опомнись, изменись.- Я изменюсь.- Когда? - Когда-нибудь. - Коль так, мой милый,Я промолчу. - А я, я обойдусь.

- Тебе уж тридцать лет.- Мне не до счета. - А что ты сделал? Будь умнее впредь.Познай! - Познал я все, и оттого-тоЯ ничего не знаю. Ты заметь,Что нелегко отпетому запеть.- Душа твоя тебя предупредила.Но кто тебя спасет? Ответь.- Могила.Когда умру, пожалуй, примирюсь.- Поторопись.- Ты зря ко мне спешила.- Я промолчу. - А я, я обойдусь.

- Мне страшно за тебя. - Оставь свои заботы.- Ты - господин себе. - Куда себя мне деть?- Вся жизнь - твоя. - Ни четверти, ни сотой.- Ты в силах изменить. - Есть воск и медь.- Взлететь ты можешь. - Нет, могу истлеть.- Ты лучше, чем ты есть. - Оставь кадило.- Взгляни на небеса. - Зачем? Я отвернусь.- Ученье есть. - Но ты не научила.- Я промолчу. - А я, я обойдусь.

- Ты хочешь жить? - Не знаю. Это было.- Опомнись! - Я не жду, не помню, не боюсь. - Ты можешь все. - Мне все давно постыло.- Я промолчу. -А я, я обойдусь.

Рондо

Того Ты упокой навек,Кому послал Ты столько бед,Кто супа не имел в обед,Охапки сена на ночлег,Как репа гол, разут, раздетТого Ты упокой навек!

Уж кто его не бил, не сек?Судьба дала по шее, нет,Еще дает - так тридцать лет.Кто жил похуже всех калекТого Ты упокой навек!

Эпитафия, написанная Вийоном для него и его товарищей в ожидании виселицы.

Ты жив, прохожий. Погляди на нас.Тебя мы ждем не первую неделю.Гляди - мы выставлены напоказ.Нас было пятеро. Мы жить хотели.И нас повесили. Мы почернели.Мы жили, как и ты. Нас больше нет.Не вздумай осуждать - безумны люди.Мы ничего не возразим в ответ.Взглянул и помолись, а Бог рассудит.Дожди нас били, ветер тряс и тряс,Нас солнце жгло, белили нас метели.Летали вороны - у нас нет глаз.Мы не посмотрим. Мы бы посмотрели.Ты посмотри - от глаз остались щели.Развеет ветер нас. Исчезнет след.Ты осторожней нас живи. Пусть будетТвой путь другим. Но помни наш совет:Взглянул и помолись, а Бог рассудит.

Господь простит - мы знали много бед.А ты запомни - слишком много судей.Ты можешь жить - перед тобою свет,Взглянул и помолись, а Бог рассудит.

Баллада примет

Я знаю, кто по-щегольски одет,Я знаю, весел кто и кто не в духе,Я знаю тьму кромешную и свет,Я знаю - у монаха крест на брюхе,Я знаю, как трезвонят завирухи,Я знаю, врут они, в трубу трубя,Я знаю, свахи кто, кто повитухи,Я знаю все, но только не себя.

Я знаю летопись далеких лет,Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,Я знаю, что у принца на обед,Я знаю - богачи в тепле и в сухе,Я знаю, что они бывают глухи,Я знаю - нет им дела до тебя,Я знаю все затрещины, все плюхи,Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, кто работает, кто нет,Я знаю, как румянятся старухи,Я знаю много всяческих примет,Я знаю, как смеются потаскухи,Я знаю - проведут тебя простухи,Я знаю - пропадешь с такой, любя,Я знаю - пропадают с голодухи,Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, как на мед садятся мухи,Я знаю смерть, что рыщет, все губя,Я знаю книги, истины и слухи,Я знаю все, но только не себя.

Г. К. Косиков.

О литературной судьбе Вийона

Косиков Г.К. О литературной судьбе Вийона // Вийон Ф. Стихи: Сборник / Составление, вступительная статья и комментарии Г.К. Косикова. - М.: ОАО “Радуга”, 2002. – С. 374-483. (Номера страниц указаны в квадратных скобках.)

Хотя ныне Вийон прославлен далеко за пределами Франции, путь к этой славе был нелегким и занял почти четыре столетия.

Вийон необычен уже для своей собственной эпохи: на современную ему поэзию он не оказал значительного влияния. Показателем здесь может служить количество реминисценций из Вийона у авторов XV века. То, что таких реминисценций мы не находим у “серьезных” поэтов, еще не удивляет: пародийная направленность стихов Вийона была, очевидно, вполне ясна в ту эпоху. Однако же и авторы комических произведений (такие, как Анри Бод, Гийом Кокийяр) парафразировали Вийона достаточно скупо: отдельные выражения, обороты - не больше. Причина, вероятно, в том, что пародии Вийона были истолкованы в духе привычных норм бурлеска и буффонады, а с этой точки зрения он должен был представляться хотя и одаренным, но не очень оригинальным поэтом; ему могли отдавать должное, но вряд ли находили законным признавать в нем “мэтра” в эпоху повсеместного и бурного расцвета самых различных жанров “вывороченной поэзии”.

Как бы то ни было, Вийона знали и, очевидно, ценили, коль скоро первое издание его стихов было осуществлено уже в 1489 году, то есть через девятнадцать лет после появления во Франции книгопечатания. Издание предпринял [374-375] Пьер Леве, опубликовавший оба “Завещания” и баллады. В течение сорока с небольшим лет, вплоть до 1532 года, книжка, вышедшая у Леве, перепечатывалась около двадцати раз.

Новое издание Вийона осуществил в 1533 году поэт Клеман Маро. За девять лет - с 1533 по 1542 год - этот текст перепечатывался двенадцать раз. У нескольких крупных авторов XVI века, в том числе у самого Маро, а также у сатирического поэта Матюрена Ренье, можно найти реминисценции из Вийона. О Вийоне помнил Рабле, рассказавший в Четвертой книге “Гаргантюа и Пантагрюэля” две апокрифических истории из его жизни. Вот, пожалуй, и все или почти все.

Во всяком случае, Маро, говоривший в 1533 году о поэзии Вийона: “время, уничтожающее все, до сих пор не смогло ее уничтожить и тем паче не сможет уничтожить в дальнейшем, жестоко ошибся. После 1542 года о Вийоне достаточно прочно забыли на целых три столетия. Это не было ни ошибкой, ни недоразумением. Классическая эпоха XVII - XVIII вв., ориентировавшаяся на античные образцы, не признавала ни средневековой, ни даже ренессансной поэзии. Курьезным в этом смысле выглядит упоминание имени Вийона у самого Буало - кодификатора классицизма. Вийон, этот разрушитель всех известных ему поэтических норм, неуемный насмешник, предстает под пером автора “Поэтического искусства” как прямой предшественник нормативной поэтики XVII века:

Villon sut le premier dans ces siecles grossiers,

Debrouiller l'art confus de nos vieux romanciers[1]. [375-376]

Буало приписывает Вийону столь несвойственную ему роль, что невольно возникает подозрение: а не понаслышке ли был он знаком с его творчеством?

Заново открыли Вийона лишь в XIX веке, когда в 1832 году, после двухсотдевяностолетнего перерыва, вновь был издан томик его стихов[2]. Открыли Вийона романтики, тонко почувствовавшие именно неподдельность некоторых его интонаций, - открыли, но вряд ли можно сказать, что верно истолковали. Одно несомненно: эпоха романтизма создала грандиозную по размаху моду на Вийона.