Бой на вылет - Алексей Евтушенко

Затем проходит секунда, другая, и стадо, набирая скорость, устремляется прочь от места ночлега, прямо, что называется, в открытый космос.

Ну, а я вместе со своими «овчарками» — за ними.

Радиовызов с базы пришел в десять часов двадцать восемь минут по бортовому времени:

— Ферма-два — Пустыннику, Ферма-два — Пустыннику. Как слышите меня? Прием.

— Здесь Пустынник. Слышу вас хорошо. Что там у вас, ребята, неужто внеплановый космолет с голыми бабами на борту? Прием.

— С каких это пор ты интересуешься голыми бабами? Я думал тебе и твоих соларов хватает по самое не могу. Прием.

— С соларами я, конечно, трахаюсь, это ты верно заметил, да только удовольствия от этого процесса маловато. Голые же бабы…

В подобном духе мы с нашим штатным радистом засоряли эфир еще минут пять, пока, наконец, мой собеседник не соизволил перейти к делу.

Оказывается, пришло сообщение с нашей главной пастушеской обители на Церере о том, что в районе Пояса и, вроде бы, относительно неподалеку от нас около двадцати минут назад зафиксировано появление трех неопознанных объектов. Предположительно искусственного происхождения. В связи с чем непосредственно пастухам на пастбищах и всему остальному персоналу предписано удвоить (а лучше утроить!) внимание, проявить бдительность, смотреть в оба и вообще быть готовым.

— Делать им не хрен, — выразил я свое мнение по данному вопросу. — Какие еще, к богу, искусственные объекты?

— Три внеплановых космолета с голыми бабами, хрюкнул радист. — Почем я знаю? Но фишка в том, что диаметр самого малого объекта предположительно достигает четырнадцати километров.

— Сколько-сколько? — не поверил я своим ушам.

— Четырнадцать километров, — повторил радист. — А самого большого — двадцать два.

— И где ж они теперь?

— А шут его знает. База говорит, что они, лишь только появившись, немедленно исчезли с экранов. Как растворились.

— Глюки Пояса, — хмыкнул я. — Тут еще и не такое мерещится иногда. Тебе ли не знать.

— Я-то знаю, — согласился радист. — Но админу с Цереры этого не объяснишь. Молодой он еще, да ранний. Выслужиться хочет.

— Ну и…. с ним, — зевнул я.

— Ага, — согласился радист. — Но сообщить я был тебе обязан.

Я в изысканных выражениях поблагодарил его за похвальное отношение к своим профессиональным обязанностям и собрался уж было выслушать не менее цветастую ответную тираду, как тут в наушниках треснуло с такой силой, что на долю секунды я перестал не только что-либо слышать, но и видеть.

А когда слух и зрение вернулись, то оказалось, что в эфире царит мертвая тишина, а на обзорном экране прямо по курсу расположились… Я как-то сразу осознал, что это и есть те самые пресловутые искусственные объекты, о которых буквально только что сообщал наш радист.

Диаметром, если верить дальномеру, четырнадцать, восемнадцать и двадцать два километра.

А с чего бы мне ему не верить? Я и поверил. Тем более что и собственным глазам доверять привык. Хотя то, что перед ними предстало, больше всего было похоже на плод не в меру расшалившегося воображения.

Представьте себе белую розу. Крупную, с изящно вылепленными и хитроумно закрученными, будто испускающими собственный нежный свет, лепестками.

Представили?

А теперь уберите стебель и поместите розу в космосе прямо по носу вашего «скутера», увеличив ее диаметр в сто тысяч раз и расположив рядом две такие же только еще большего размера.

Может, я не очень удачно излагаю, и какой-нибудь поэт сумел бы сказать точнее и красивее, но мне кажется, что более менее правдивая картинка в вашей голове должна была возникнуть.

Ну, а у меня она возникла не в голове, а на обзорном экране. Во всей, так сказать, красе.

И вот, значит, висят эти три «розы» точнехонько у меня по курсу, а солары мои числом двадцать девять штук, не выказывая ни малейшего беспокойства, устремляются прямо к ним.

Как будто век мечтали о долгожданной и радостной встрече.

И это крайне удивительно, потому как Солнечные тюлени животные довольно осторожные, чуют опасность загодя и всемерно стараются ее избежать.

Значит, что, думаю я в рифму, нет угрозы от этих «роз»? Или просто солары их не видят? Да нет, вряд ли. Если я вижу, то и они должны. Хотя вот странность и загадка. Радар-то показывает, что никаких материальных объектов впереди по курсу нет! А я вижу, что есть. И лазерный дальномер сообщает, что до них всего-то сто пятьдесят километров и, если по-хорошему, то пора тормозить. Получается, ЭМИ радара проходят сквозь них, а лазер нет? Ерунда какая-то.

Но пора не только тормозить, а вообще принимать решение. Если солары не видят «розы» в своем электромагнитном диапазоне, то это еще не значит, что их нет. Отдаю команду «овчаркам» и одновременно сбрасываю скорость.

Пять роботов перестраиваются, заходят справа и пытаются изменить курс стада с помощью чувствительных лазерных уколов. Обычно это действует. Но не в этот раз. Только успели мои «овчарки» по разу «куснуть» вожака и, следующих за ним, четырех самых крупных соларов, как мне показалось, будто чьи-то невидимые могучие руки ухватили роботов прямо на лету, смяли их в бесформенные комки и… убрали из окружающего пространства с глаз долой. Куда? А черт его знает. Убрали — и все. Вот только что «овчарки» были, и вот уже их нет.

Я испугался. По-настоящему. Потому что сделать такое с космороботами, масса каждого из которых около восьмидесяти тонн, не способно ни одно известное мне земное оружие. Сжечь — да. Хорошая лазерная пушка, предназначенная для горнорудных работ на тех же астероидах, могла бы. Но не более того. А здесь… Просто смяли, как бумажные, и выбросили к чертовой матери. Возможно, в прямом смысле слова.

Но страх страхом, а делать что-то надо. Если стадо неуправляемо, а точнее управляется теперь этими… объектами, то следует позаботиться о собственной безопасности. Ибо нет никакой гарантии, что мой «скутер» вместе со мной внутри не разделит судьбу «овчарок», попытайся я наперекор всему изменить курс соларов с помощью все того же лазерного «хлыста» на борту.

Итак, отключаю тягу и врубаю на полную тормозные двигатели. Сначала надо сбросить ход, потом развернуться и валить отсюда, пока, что называется, при памяти и ветер без камней. Тем более что и в инструкции ясно сказано: «При возникновении угрозы безопасности стаду, пастух обязан принять все меры для устранения или избегания данной угрозы. При этом, не подвергая опасности собственную жизнь».

Что ж, устранить три эти угрозы я не могу никак, значит, надо избегнуть.

Но избегнуть не удалось.

Тормозные двигатели чуть не срывались с консолей от натуги, но сбросить ход не получалось. «Скутер» как летел точно в центр одной из «роз», так и продолжал двигаться в том же направлении. С той же скоростью. И мои любимые и родные солары летели туда же.

Судя по приборам, до неминуемого столкновения оставалось не более пятнадцати секунд. Я уже мысленно попросил у Бога прощения за все, в чем, по моему мнению, был перед ним виноват, как тут скорость сама по себе резко упала, центральная часть «розы» как бы раздвинулась, образуя некий вход-тоннель, и все стадо, а за ним и я благополучно переместилось из космоса внутрь неизвестно чего.

Полная тьма — вот, что окружило меня, как только скорость упала до нуля, а короткий вход-тоннель сзади захлопнулся. Или зарос (я так и не понял, с помощью какого механизма он открывался и закрывался). Естественно, что первым делом я протянул руку к пульту и попробовал включить прожектор. Безрезультатно. То же самое и со связью. Радио молчало на всех диапазонах. Не работала и лазер-связь, и лазерный дальномер, так что я даже приблизительно не мог определить размеров своей «тюрьмы».

«Замуровали, демоны», — вспомнил я реплику из древней, но очень смешной кинокомедии. Это помогло убить панику в самом зародыше, после чего, уже в твердом и ясном уме, я сунул руку под кресло и достал заначку.

Заначка представляла собой металлическую флягу объемом 400 миллилитров, внутри которой было, конечно же, спиртное. А именно — ром. Настоящий марсианский, крепостью ровно 75 градусов.

Скажете, 400 миллилитров марсианского рома — это много? Я так не считаю. Пусть лучше останется, чем не хватит. Тем более что держать на борту спиртное строжайше возбраняется. Вплоть до немедленного увольнения и запрета на профессию. Так что, если уж пропадать, то за дело, а не какие-нибудь жалкие 200 грамм.

После третьего глотка освещенная приборами кабина родного «скутера» показалась мне донельзя уютной, а после пятого тревожная непроницаемая тьма на обзорном экране — просто летней безлунной и беззвездной ночью. Бывает. Что я, безлунных ночей не видел? Сейчас еще включим музычку, и будет совсем хорошо.

Но музыку включить я не успел.