И человечки зелёные в глазах - Сергей Шведов

И на этот раз тёмный диск медленно дрейфовал под люком у самой земли. Только шагни — и он поднимет тебя на корабль, а там уже дело техники и самообладания, которого Сэму не занимать.

Беспечный свист в кустах заставил его пригнуться ещё ниже. Кого ещё там чёрт принёс? Инопланетяне не свистят, это Сэм точно знал после долгого наблюдения за зелёными человечками. Не хватало ещё ушибленных на всю голову энтузиастов–уфологов с их бредовой мечтой о мирной встрече братьев по разуму! В реальности такого не бывает. Чем выше интеллект, тем меньше панибратства. У высших существ нет братьев среди низших. Или всемогущие хозяева, или бесправные рабы — третьего не дано.

На плоскую вершину скалы вышел паренёк с рюкзачком, похожий на туриста. Он бесстыдно справил у кустов малую нужду, думая, что его никто не видит, застегнул ширинку и… направился прямо к летающей тарелке.

У Сэма перехватило дыхание. Чёрт бы его подрал, этого полуночного гуляку! Испортил всю операцию. Жаль, что нет ствольного глушителя на пистолете. А выстрел без глушителя всполошил бы инопланетян — тогда всё пропало. Нейтрализовать ненужного свидетеля надо быстро и бесшумно. Сэм вытянул шнурок из рюкзака, но не успел придушить соперника. Наглый парень как ни в чём не бывало запрыгнул обеими ногами на диск и стал медленно подниматься к развёрстому люку.

Сэма пробила злость до холодной испарины на лбу. Ну, ты, парень, сам нарвался! Не обижайся, если что не так. Я тебя и в летающей тарелке достану. Мировая слава на двоих не делится.

Он уже без опаски шагнул к снова опустившемуся и довольно высоко зависшему диску, ухватился за него, подтянулся, совершил подъём переворотом и… диск медленно поплыл вместе с ним вверх в трюм корабля.

— Слышь, Вовка, этому чудику понадобилось всего месяц, чтобы угодить в ловушку. Я ж говорил, без улова не останемся, — хмуро пробурчал кудрявый кареглазый брюнет с чёрными бровями вразлёт. — Теперь жди наплыва туристов.

— Ты о чём?

— Пора уматывать с этой стоянки, вот о чём.

— Ты что, Павло, и в самом деле до сих пор веришь, что дебилоиды когда–нибудь отважатся охотиться на нас? — Это сказал улыбчивый голубоглазый блондин с волосами, как отбеленный лён.

— Один уже попался.

— Дуриком на нас наткнулся.

— Э, не говори. Я его давно у кустах приметил. Всё нас в бинокль рассматривал.

— Может, ты ещё вообразил, что это разведчик из боевой группы захвата?

— Не обязательно. Пусть у каждого из лазутчиков будут свои намерения, но коллективное бессознательное зло будет их подзуживать на безрассудные поступки против нас. Они же разрушители по сути своей.

— Дети злого разума захотят захватить странную летающую игрушку?

— А ты как думал! Они становятся опасными для нас.

— Ха! Не смеши, Павло… Эта блуждающая особь случайно проникла на корабль. Возможно, больше таких дурных на голову не сыщется.

— Заскок мысли местного идиота? Не думаю.

— С твоими теориями заговора и вечной недоверчивостью ты и сам в конце концов свихнёшься.

— Гля–ка, Вовка, наше чудо–юдо уже очухалось, чтоб ему…

Сэм с трудом убедил себя, что перед ним не наваждение. Инопланетяне за прозрачной стенкой действительно говорили по–русски. Оба в белых рубашках без ворота и с коротким рукавом. Под рубашкой они носили белые шорты ниже колен. На ногах шлёпанцы и белые носки. С первого взгляда их можно было принять за санитаров в больнице.

Совсем не удивительно, что он их понимал. А вот удивительно было именно то, что инопланетяне говорили по–русски.

Сэм ещё в детстве от бабушки выучил одесский говорок, который до сих пор не угас на Брайтон — Бич. Да ещё десять лет службы в частной военной корпорации в составе Евразийского экспедиционного корпуса, проводившего точечную зачистку пространства от последних аборигенов, чудом выживших после применения оружия массового поражения по площадям в местах их редкого расселения.

Сэм на военной службе по контракту пригодился в качестве переводчика на допросах заложников и на негласной прослушке их разговоров в камере, куда запирали последних аборигенов перед расстрелом. По–русски он говорил бегло и уверенно, хотя и с легким налётом мелодики из идиша и английского.

Вполне возможно, что первый контакт у альенсов с ныне вымершими русскими случился давным–давно. Тогда же инопланетяне научились принимать облик русских, ошибочно приняв их за разумных существ высшей расы.

Сэм повертел головой и осмотрелся. Того наглеца, что первым взобрался на корабль, рядом с ним не было, как не было при нём и рюкзака с гранатой, а также одежды. Пришельцы оказались не такими уж простаками — раздели Сэма догола. Понятное дело, боятся теракта. Ладно, с виду–то эти альенсы мужики — чего мужику перед ними своей наготы стесняться? Тем более качку–культуристу с рельефной мускулатурой.

Он лежал на мягкой поверхности, напоминающей гидравлический матрас, который заходил под ногами ходуном, стоило Сэму только подняться на ноги. Такими же мягкими были потолок и стены, будто бы альенсы боялись, что он расколотит себе башку в приступе бешенства. От пришельцев его отделяла невидимая преграда, возможно, прочное стекло, как в террариуме для рептилий, но какое–то податливое, похожее на гибкий пластик контактной линзы.

Сэм в знак миролюбивых устремлений протянул руки с раскрытыми ладонями, слащаво улыбнулся и патетически произнёс почти нараспев:

— Приветствую вас, о братья по разуму!

Альенсы за стеклом, выразительно переглянувшись, едва не прыснули со смеху.

— Что, Вовка, переговоришь с этим клоуном? — нахмурился черноволосый кудряш, прогнав улыбку. — Я с детства цирк не люблю. А циркачей тем более.

Голубоглазый блондин, у которого улыбка никак не сходила с губ, повернулся к Сэму:

— Ну и привет! Как себя чувствуешь у нас на борту?

— Атмосфера нормальная. Дышится легко. Вы с кислородной планеты?

— Ещё с какой кислородной!

Оба пришельца снова переглянулись со скрытой усмешкой в уголках глаз.

— Мы тебя немножечко помяли, потому что ты брыкался. Уж прости, что так вышло, — сказал улыбчивый блондин. — Ты один или с хвостом за тобой?

— О вас пока никто на Земле не знает. Я первый вас обнаружил, но какой–то бродяга меня опередил. Где он?

— Спит.

— Понимаю, вы его уже расчленили.

Инопланетяне на этот раз просто расхохотались. Да, веселенькие расчленители–патологоанатомы, эти альенсы.

— Почему у вас так просторно на палубе? Ваша тарелка совсем небольшая с виду. Оптическая иллюзия или просто обман зрения?

— Мы перемещаемся в другом временном пространстве. Ступив на борт, ты уже попадаешь в иное измерение, поэтому этот отсек тебе кажется просторным.

— Вы откуда прилетели?

— Да всё оттуда же, откуда и ты.

— Понимаю — параллельный мир. Зеркальная реальность.

— Принимай, как тебе захочется.

— Почему вы говорите по–русски?

— Мы русские, ничего тут удивительного нет.

— Русских больше не осталось! Своими глазами видел результаты последнего сканирования земной поверхности, где они когда–то обитали.

— Ну, это ещё как сказать! На Земле нас нет, но в иных местах наших ещё довольно много.

— Как вы попали на небо?

— Живыми вознеслись, — пошутил улыбчивый блондин.

— А если без шуточек.

— Очень долго объяснять, — нахмурился кареглазый кудряш, насупив чёрные брови.

— У меня куча времени перед тем, как вы меня разделаете на препараты для исследования. Могу слушать вас бесконечно долго.

— Ладно, Вовка, — сказал хмурый брюнет. — Ты любишь потрепать языком, профессор кислых щей. Прочитай студенту лекцию на тему неизбежности закономерного завершения истории рода человеческого.

Блондин с прямыми льняными волосами радушно улыбнулся.

— Ну, слушай повесть, откуда есть пошла земля русская и когда и как она прешла навеки. Можно задавать наводящие вопросы, студент, и спорить, если тебе захочется отстаивать свою точку зрения. Садись на корточки или пятую точку, а то в конце лекции у тебя ножки подкосятся.

— Я постою.

Сам же белобрысый альенс присел на откидную скамеечку.

— Как вам угодно, мистер…

— Сэм Смит. Можно запросто Сэм.

— Неважно… Жалко, что ты не можешь конспектировать. Хотя на кой тебе этот конспект? Итак, вот тебе две отправные точки нашего рассуждения: а) русская земля долгое время оставалась удерживающей силой против демонического перерождения человечества; б) человеку от рождения был дан выбор между добром и злом. Понятно?

Сэм кивнул.

— Любая история развивается скачкАми. Эти всплески мы называем революциями. Название неточно, потому что само слово «революция» обозначает по латыни вращение. Но так уж сложилась терминология и не нам её менять.