Новый год по заказу - Татьяна Луганцева

– Вы сами приезжаете на п-перевязки? – едва сглотнул ком в горле более молодой охранник.

– Да! У меня поражена большая часть туловища, я плохо соображаю, но у меня ответственная работа и большая семья! – Яна попыталась изобразить, будто она качает ребенка, решив дожать молодого, а потому наверняка менее опытного охранника. – Вот я и была вынуждена выйти на работу даже в таком состоянии.

Чтобы «добить» его окончательно, Яна неуклюже покрутила перед лицом охранника ключами от «Пежо».

– Вы с-сами за рулем? – продолжал удивляться парень.

– А кто ж за меня будет? Все сама! Сама работаю, сама рожаю, сама зарабатываю, сама езжу, – ответила Яна, которой уже реально становилось плохо.

– Проходите, – сдался парень, отступая в сторону.

Яна, вышагивая, словно на ходулях, прошла мимо, забыв на время о своей вихляющей бедрами сексуальной походке, и с трудом поковыляла к лифту. Поднявшись на третий этаж, она фактически поползла по стенке к палате, где должна была находиться ее подруга. Встретившаяся на пути медсестра ничего не спросила у нее, правда, чуть не выронила инструменты из рук, одарив Яну недоуменным взглядом.

«Точно, перестаралась, – поняла Цветкова. – Даже в реанимации народ выглядит лучше».

Яна ввалилась в палату номер триста восемь и упала на пол как подкошенная, стукнувшись о пахнущий хлоркой линолеум всеми частями своего тела. Причем она успела громко выругаться и прокричать: «Помогите, люди добрые!» И тут чьи-то сильные руки подняли ее со словами:

– Вот черт! Что у них тут, в травматологии, с ума все посходили? Тяжелобольные люди по коридорам прогуливаются… Цветкова, ты?! Не может быть!

Яна посмотрела в темные, расширившиеся от удивления и даже от неподдельного ужаса глаза и поняла, что она, как говорится, попала. Она прекрасно знала эти глаза и еще лучше мужчину, которому они принадлежали. Со старшим следователем прокуратуры Всеволодом Николаевичем Лебедевым они уже встречались, и неоднократно. Яна проходила по некоторым его делам, как подозреваемая, а еще чаще как свидетель. Следователь, кстати, постоянно недоумевал, как можно быть свидетелем всех преступлений в его округе. Хотя, конечно, он немного утрировал. «Вы, Цветкова, похоже, сами организовываете всякую пакость, а потом сидите, смотрите и наслаждаетесь. Мне осталось только доказать это», – иногда говорил он ей.

– Вы? – удивилась сейчас и Яна.

– Кто-то все-таки пересчитал тебе кости? Немудрено! – отметил следователь Лебедев.

– Снимите с меня бинты! – уже еле сдерживая стоны, попросила Яна.

– Что? А можно? Зачем?

– Сними, твою мать! – прокричала Яна, понимая, что еще немного, и ампутации конечностей ей не избежать.

Всеволод Николаевич, мужчина достаточно крепкий, являющийся, между прочим, ровесником госпожи Цветковой, аккуратно положил Яну обратно на пол и ощупал ее. Вернее, ее кисти.

– Ого! Да ты ледяная! – воскликнул он и достал складной перочинный ножик.

Она не почувствовала его прикосновения, и, если бы следователь решил ее сейчас убить или просто отрезать ей язык, Яну его намерение нисколько бы не удивило. Но Лебедев только аккуратно, насколько это возможно сделать довольно тупым лезвием, срезал с нее бинты.

– Вот черт! Цветкова, ты с ума меня сведешь. Зачем ты обмоталась бинтами?

– Что вы здесь делаете? – проигнорировала его вопрос Яна.

– Я беру показания у Галины Алексеевны Марковой, – ответил следователь.

– И я…

– Что?

– Она моя подруга… и я тоже здесь…

– Ты ненормальная, Цветкова! – возмутился Всеволод Николаевич. – У тебя же затекли все конечности! Да и голова, видимо, тоже. Причем давно.

– Я просто не подумала о том, что может получиться, – вяло пояснила Яна.

– Впрочем, как всегда, – вздохнул следователь.

– Яночка… – Наконец-то до ушей псевдобольной (хотя сейчас уже почти по-настоящему больной) донесся приглушенный шепот. Голос был знакомым.

Цветкова повернула голову и сквозь пелену боли увидела лежащую на кровати Галину Маркову. У подруги имелись множественные переломы – позвоночника, бедренной кости, пяточной кости, трех ребер, ключицы и локтя, а также трещины таза и ушибы внутренних органов. Но, несмотря на это, выглядела Галя много лучше Яны, и даже бинтов на ней наблюдалось гораздо в меньшем количестве по сравнению с теми, которыми она щедро себя обмотала, стремясь добраться до Марковой.

– Я не чувствую ни ног, ни рук, – обреченно вздохнула Яна, видя, что наконец-то ее добровольные путы благополучно сняты.

– Лучше бы ты голову потеряла! – в сердцах ответил Лебедев, энергично разминая ей руки и ноги. И мечтательно добавил: – Вот сдать бы тебя куда следует хотя бы суток на пятнадцать…

– За что?

– За выдумку!

– Так за нее хвалить надо, – возразила Яна, морщась. – Боже, как мне больно! Тысячи иголок вонзились и в мышцы, и в кости!

– Терпи, – уже более благодушно произнес Всеволод Николаевич, совершенно бесплатно разминая руки и ноги Яны, все так же лежавшей на полу палаты и тихонько подвывавшей от боли в затекших мышцах.

– Яна, что с тобой? – снова подала голос Галя, вытягивая шею. – Тебя что, избили?

– Откуда такие мысли? Я просто шла к тебе и немного… перестаралась. Подумаешь!

– Между прочим, твое «просто шла» называется незаконным проникновением в больницу, – вздохнув, прокомментировал следователь.

– Вот всегда вы, следователи, в самом честном намерении найдете криминал! Вечно роете, копаете… – возмутилась Яна. – Я навестить подругу пришла! Откуда я могла знать, что вы уже здесь!

– И хорошо, что здесь именно я, а не кто-нибудь другой, – возразил Всеволод Николаевич.

Наконец-то Яна смогла встать… хотя бы на четвереньки. И тут же, воспользовавшись вернувшейся возможностью двигаться, подползла к Галине, лежащей в гипсе на специальной кровати.

– Галка, когда ты мне позвонила, что попала в травму, я чуть с ума не сошла! Что случилось? Ой, да тебя словно танк переехал! Как-то ты хреновато выглядишь, прямо скажем.

– Ты тоже как-то не очень, – честно ответила ей Галя и покосилась на Лебедева. – Вот ко мне и следователь пришел…

– Да ладно, свои люди! – махнула рукой Яна. – Можешь говорить при нем.

– Правда? – удивился следователь. – Спасибо, что разрешила. Вообще-то я могу тебя сейчас выгнать с преспокойной совестью.

– Ну вы же этого не сделаете? Я, рискуя жизнью, попала к подруге… – заискивающе посмотрела на следователя своими большими голубыми глазами Яна.

– Зная тебя, Цветкова, я думаю, что легче тебя тут оставить, чем удалить.

– Аллилуйя! – обрадовалась Яна, но вдруг ее лицо стало серьезным и сосредоточенным. – Постойте-ка! А что вы здесь делаете-то? Вы же следователь прокуратуры. Галя, с тобой случилось что-то криминальное?!

– Наконец-то дошло, – вздохнула Галина и закатила глаза к потолку. – Собственно, я и не знаю, что со мной произошло. Кому расскажи – засмеют. Вот если бы с тобой такое случилось, то тогда другое дело…

– Нормально! – воскликнула Яна. – Я вам что, клоун? Значит, со мной если что-то несуразное происходит – то это нормально, а вот с тобой ничего случиться не могло! – Возмущению Яны не было предела. Она даже поднялась на ноги и уселась на край кровати Гали.

Потерпевшая поморщилась.

– Больно? – забеспокоилась Яна.

– Да ничего. Слушай, сними ты с себя идиотскую шапочку из бинтов, а… Она тебе не идет, – сказала Галина.

Яна подчинилась, одновременно радуясь тому, что хоть мозги у нее не отекли. Она по-прежнему ими вполне ясно все соображала.

– Ну? – задали Цветкова со следователем один и тот же вопрос и недовольно переглянулись.

– Сейчас расскажу, – примирительно сказала Галина. – В последнее время у меня не ладилось на работе. Да и с личной жизнью тоже… Знаешь моего Борьку? – обратилась она к Яне.

– Видела пару раз…

– Так вот разругалась я с ним, паразитом, в пух и прах. Шла потом по улице в совершенно расстроенном состоянии, и вдруг подбегает ко мне парнишка. И, тоже так расстроенно и вполне искренне говорит, что его девушка не пришла к нему на свидание, а значит, пропадают билеты в цирк…

– Куда? – не выдержала и уточнила Яна.

– В цирк, – повторила Галина, прокашлявшись. – А что? Парень девушку пригласил на свидание в цирк… Очень клево.

– А ты-то тут при чем? – спросила Яна.

– Цветкова, не ты ведешь допрос! – решил напомнить о своем присутствии следователь, что-то набрасывая у себя в блокноте.

– А что, я разве не то спрашиваю? – обиделась Яна, съедая с тумбочки Галины очищенный мандарин.

Прекратила их перепалку Галя, гневно бросив на Яну красноречивый взгляд и пояснив:

– Просто тот парень увидел, что я тоже иду растерянная и какая-то потерянная, и почувствовал, что мы с ним находимся на одной волне разочарования. Он и предложил мне пойти с ним в цирк. А что, меня нельзя в цирк пригласить? – повторила она взволновавший ее вопрос.